Translit
Живет ущелье
16.07.2016
0
6264
Если взглянуть на Чегемское ущелье с одной из снеговых вершин, оно похоже на исполинское дерево. Ствол продавил лесистые известковые предгорья и гранитные скалы Бокового хребта, мощную крону образуют боковые ущелья и ущельица. В ущелье найдены следы пребывания доисторического человека. А какое буйство растительности! Какая красота водопадов, скал, теснины реки! Сколько уголков с неповторимым климатом! В какое время года в ущелье хорошо? А в любое!
Две легенды
Ущелье начинается у двух примечательных мест: селения Лечинкай на западном берегу реки Чегем и высокой скалы – на восточном.
Селение Лечинкай сразу удивляет тем, что его верхняя часть расположена у подножья крутого травянистого склона. Люди построили свои жилища, не боясь, что выше в склон вросли огромные, с 2-3 этажные дома, каменные глыбы.
Скала вздымается в небо, у ее подножья бешено бьются и пенятся воды реки. Ниже по течению Чегем широко и привольно разливается по пойме, меняет буйный характер, несет неспешно, спокойно.
В лесу выше Лечинкая
О происхождении названия села говорят по-разному. Одни связывают с названием скалы: Илячинкая – соколиная, по-балкарски. Другие рассказывают о девушке Лашин, которая в единоборстве победила богатыря крымского хана. (В давние времена сражения войск иногда заменяли схваткой двух пелиуанов). Войско хана, пришедшее завоевать, покорить, отступило, ушло.
Я не берусь судить, что легло в основу названия села. Но именно от него начинается самое замечательное по красоте ущелье Северного Кавказа. В граните гор Поперечного хребта тысячелетиями пилил его могучий Чегем…
Выше по ущелью проникнуть можно только по конной тропе, которая старательно повторяла все изгибы реки. В начале XX века тропу расширили для повозок и арб. Во второй половине века решено было по Чегемскому ущелью проложить дорогу через перевал к Черному морю. Проект полностью не был осуществлен, но до знаменитых Чегемских водопадов асфальтированную дорогу довели.
На склоне Кара Таша
Ущелье на вкус
За Лечинкаем дорога поднимается по лесистому склону. Здесь – царство диких плодовых деревьев: груш, яблонь, алычи, шишек (мушмула), калины, шиповника, винограда. Река далеко внизу, ее не видно и не слышно.
В километре от Лечинкая – первый родник. Выше по ущелью родники будут встречаться часто. Вода в них особенно вкусная, холодная.
Дорога полого спускается к самому узкому месту ущелья. С моста вниз лучше не смотреть: на глубине метров рвет и беснуется зажатая каменными стенами река.
Впереди манит прохладой роща буков. Небольшой подъем – и открывается ущелье. Высокие, но еще пологие склоны далеко отстоят друг от друга. Лес совсем другой: вековые дубы, чинары, граб. На днях ущелья в оправе сочной зелени ольхи – серебряная лента реки. Внизу игрушечные отсюда домики разбежались по склону вдоль единственной улицы. Рядом с домиками – крошечные огородики, сады. Это селение Нижний Чегем.
Немного истории
Чегем – граница, нижняя граница поселений балкарцев в ущелье. Основное занятие жителей – скотоводство, этим занимаются мужчины. Они почти весь год живут на кошах, разбросанных по горным пастбищам.
Что такое кош? Это шалаш для пастуха, рядом небольшой навес для скота, несколько мелких балкарской породы коров и незаменимый помощник… - ишак. Он хорошо знает дорогу к хозяйскому дому в ущелье. Сам отвозит туда в бурдюках молоко, масло, творог. Возвращается тоже сам, привозит хозяину муку.
Так жили балкарцы-скотоводы веками. И только в 20-е годы прошлого столетия наметились изменения. В Нижнем Чегеме активный участник борьбы за становление Советской власти Исхак Кумуков организует товарищество: впервые работают сообща.
В 1931 году 350 дворов объединяются в колхоз. Председателем избирают Али Хитиева. Этот колхоз стал образцовым в Балкарии, первым в стране горным животноводческим хозяйством.
Здесь с каждым годом происходят большие изменения: построен общеколхозный двор, кузница, шорная мастерская, лесопилка, кирпично-черепичный заводик, своя ГЭС, достаточная, чтобы давать ток в дома колхозников.
Али Хитиев стал делегатом Всесоюзного съезда колхозников-ударников, доярку Шамкыз Баппаеву и табунщика Муссу Шекерова отметили самой большой наградой Родины – Орденом Ленина.
Нижний Чегем был районным центром Чегемского района. Построены большое административное здание, просторная школа, Дом Культуры. Жители выписывают областные газеты на балкарском языке, более сотни газет и журналов на русском.
В 1938 году по просьбе жителей в селе установлен второй в республике памятник В.И. Ленину (первый в Прохладном). На праздник открытия приехал Первый маршал СССР К.Е. Ворошилов. Интересна дальнейшая судьба памятника: в период фашисткой оккупации (1942 год) статуя снята с постамента, укрыта, заботливо сохранена. Когда врага изгнали, статую возвратили на постамент.
Я впервые попал в Нижний Чегем еще мальчишкой в 1944 году. Моя мама была большой любительницей огорода. Чего только там ни росло: четырехметровое японское дерево, дающее до 8-12 килограммов урожая, 8 сортов тыкв, в том числе «Антирадиационная», «Дальневосточная медовая», «Гигантская», вес которой достигал 32 килограммов!
Однажды в конце зимы она вернулась из Нальчика особенно радостная – купила на базаре килограмм картошки какого-то нового сорта: белая, крупная, гладкая, как яблоко. Сварилась картошка необыкновенно быстро, не разварилась, вкус отличный.
Мама загорелась желанием завести такую у себя в огороде. Но всю сварили. Хорошо, что с продававшим мужчиной разговорилась и помнит: Малкаров из Нижнего Чегема.
Мы едем в Нижний Чегем, находим хозяев картошки, объясняем, что хотели бы взять на семена.
- Сначала в дом зайдите!
Там нас встретила его семья. На столе – хичины, айран.
- Покушайте, пожалуйста, - предложила хозяйка.
Хозяин – вышел. Вернулся минут через 10 с большим ведром отборной картошки. Мама достала деньги.
- Уберите, мы не на базаре. Сажайте! Будем рады, если наша картошка приживется на равнине…
Дома клубни сразу разложили на проращивание. В конце марта посадили. Когда сажали мать плакала:
- Картошка-то у нас, а хозяев нет. Выселили!
… Мне тот день, 8 марта, особенно запомнился. Мы (группа мальчишек) пошли в лес за черемшой. Если отойдешь от Шалушки полкилометра в сторону гор и перейдешь на другой берег реки с тем же названием, попадешь совсем в другой мир. Сразу от реки начинаются и подъем на взгорье. Встает лес густой, фруктовый. Подгорье изрезано оврагами. Их склоны как губки пропитаны водой и густо проросли черемшой. Молоденькие нежные побеги уже появились. Они особенно вкусны сейчас, ранней весной. На диких яблонях и грушах набухают цветочные почки. Орешник уже цветет: вокруг сережек – золотистые облачка пыльцы. На камине и вербах развернулись клейкие светло-зеленые листочки. На земле ковер из прошлогодних листьев сменяется новым ковром темно-синих фиалок, молочных капелек подснежников, ярко-желтых первоцветов.
Все проснулось, тянется к свету, к солнцу. Мы поднимаемся на одну из вершин взгорья. Отсюда видно далеко вокруг. Вон внизу Нальчик, Чегем, Шалушка, Каменка, Яникой…
Но что это?! Из Яникоя выползает длинная вереница военных грузовиков. Они движутся в сторону нашей Шалушки!...
Кто-то вскрикнул!...
- Скорее, бежим вниз! Там что-то интересное происходит!
Мчимся без остановки. Дыхание переводим только на центральной улице. По ней на маленькой скорости в сторону Нальчика едут зеленые американские «студбеккеры». На улице много зевак.
- Балкарцев выселяют, - негромко говорит старик.
- Бандитов вывозят, - громко заявляет молодой.
В кузове машины несколько женщин. Из-за их спин выглядывают дети – мои сверстники и младшие. Все испуганы. Возле борта машины стоит старик. Он слепой. Голову поднял к верху и плачет. Слезы копятся в глазницах, наполняют их, скатываются крупными каплями по смуглым морщинистым щекам. Меня поразило это. Я впервые видел, как мужчина плачет! Там же, в кузове, два солдата с автоматами, в кабине – офицер. Наши советские…
- Где же бандиты?! Непонятно!
… В этом же году я второй раз попал в Чегемское ущелье.
Начитавшись о путешествиях Арсеньева, Пржевальского, популярных в то время Жюля Верна, Майн Рида, Джека Лондона, мы решили совершить свое путешествие в Чегемское ущелье, к знаменитым водопадам…
В июле 1944 года втроем отправляемся туда. Уже во второй половине дня подходим к большой трансформаторной будке на пригорке. Сквозь розовую побелку четко проступают буквы: «Смерть немецким оккупантам!». Интересно, как будка с такой надписью осталась целой во время оккупации?
Внизу село. Это Нижний Чегем. Спускаемся. Идем по улице. Вдруг наша большая кавказская овчарка, бегающая впереди, останавливается, поднимает голову… и протяжно воет. Ущелье громким эхом отзывается на вой.
Только сейчас замечаем, что ближайший дом полуразрушен, окна вырваны, вместо двери – пролом, крыша вся разобрана, стены закопчены. Двор зарос высоким жирным бурьяном. И – ни одного живого существа! Нет даже птиц!
Мы остановились. Дальше по улице все мертво, разорено. Стало очень страшно! Мы побежали. Дома вдоль улицы смотрели на нас пустыми глазницами окон.
Остановились, только когда последний дом остался далеко позади. Отдышавшись, дальше идем быстрым шагом, не оглядываясь…
Ущелье совершенно безлюдно. К вечеру вышли на Хушто-Сырт поляну. Поляна очень большая. И здесь никого. Только высоко на склоне увидели бесхозную корову. Она поспешила скрыться за скалой. На южной окраине поляны, куда выходит боковое ущелье, пристроился небольшой шалаш. В Шалушке говорили, что здесь обосновался старик-охотник Тут Кушхов. Его дома не было.
Наступала ночь. Мы не решались ночевать в шалаше без разрешения хозяина. Выше в скалах увидели вход в пещеру. Там и устроились. Боялись, но надеялись на нашу собаку.
Утром к водопаду не пошли. Скорее из ущелья! Домой! Чтобы опять не заходить в мертвое село, поднялись к альпийским лугам, через водораздел и урочище Уаза, по лесистому кряжу, вдоль реки Шалушка, спустились к равнине…Поход оставил гнетущее впечатление.
… Прошло 30 лет. Я работаю учителем в селе Шалушка. Одновременно по поручению райкома партии веду уроки в вечерней школе. Коллектив школы – учителя из Яникоя – балкарцы. У всех хорошие сады, огороды. Весной я решил сделать подарок: отнес ведро картошки, рассказал, как она попала к нам.
С какой радостью и благодарностью приняли мой подарок! Клубни поделили поровну. А Бозиев Хасан передал несколько клубней в Нижний Чегем Малкаровым. Через 30 лет вернулась «горянка» на Родину! Давайте мы вернемся к сегодняшнему дню.
Малый водопад
Лента асфальтированной дороги то поднимается к лесу, то идет почти рядом с рекой. Вдруг выбегает на поляну, откуда влево уходит узкое, но солнечное боковое ущелье. По его дну сбегает быстрая речка Адайсу. Многотонные обломки скал у начала ущелья говорят о мощи, которую обретает поток весной и в период дождей. С берега на берег перебирается тропинка. Через полкилометра ущелье заканчивается. С двухсотметровой высоты падает речка. Вверху видны высокие деревья, синь неба. Место фантастическое! Недаром здесь снимался затерянный мир кинофильма «Земля Санникова».
Мы побывали здесь и зимой. Поток превращается в гигантскую голубую-голубую сосульку. В ее толще как сердце бьется, пульсирует так и не покорившаяся морозом живая струя. И на снегу есть жизнь!
Существует мнение: зимой жизнь насекомых замирает. Мы убедились здесь, что это совсем не так. Высокая стена ущелья обращена к солнцу. Днем копит тепло – ночью щедро отдает. Даже свежевыпавший снег сразу уплотняется, покрывается настом (коркой)…
С веточки куста, устроившегося на уступе, быстро-быстро спускается на паутинке паучок. На снегу перелетают, препрыгивают мошки с черными головками и розовыми тельцами. Вот на них-то и решился поохотиться паучок. Он действительно схватил одну моментально окутал паутинкой, вроде бы успокоился. Но хищник не просто сидит, он теребит свою жертву ножками, присосался к ней.
Рядом из трещинок в коре дерева выползли погреться и позагорать две мушки, несколько древесных клопов. На снегу маленькими прыжками передвигаются комарики-долгоножки. У них нет крыльев, они очень маленькие. Их называют дергунчиками. У самой стены, на снегу, увидели личинок жука-мягкотела. Они зимуют под опавшими листьями, но влага подтаявшего снега вытеснила их наверх. В стороне от тропинки – моховая кочка. На ее вершинке живут, бегают леднички, похожие на микроскопических кузнечиков. Они активны весь год.
Из бокового ущелья выходим притихшие – мы побывали в необычном мире…
Но вернемся в лето и пойдем дальше.
Новое село
Лес в ущелье становится гуще. Появляются горные березы. Они отличаются только тем, что кора лохматится, свисает черно-белыми полосами. Все чаще к дороге подступают скалы, большие участки каменных стен. И опять совершенно неожиданно за поворотом – пологий травянистый склон. Его границы обозначены далеко отступившими скалистыми вершинами. Сюда из бокового ущелья речка Чатысуу выносит все, что размывает в горах. За многие века образовалась обширнейшая площадь плодородной земли. Здесь свой микроклимат: никогда не бывает сильных морозов, по количеству солнечных дней это место не уступает Кисловодску.
Это Хушто поляна. Названа она по имени героя легенды Хушто.
После возвращения из выселения (1957 год) балкарцы на южной части поляны, на правом берегу Чатысуу, построили село. (Горцы всегда селятся на правом берегу реки, чтобы черпать воду правой рукой и против течения). Дома добротные, приусадебные участки большие – земли много. Поднялись сады, есть просторная школа, магазины, клуб, амбулатория.
Мы подошли к речке. Вода в Чатысуу мутная: на склоне горы Чатыбашы прошел дождь. А пить всем так хочется.
Я постучался в ворота ближнего дома. Вышла пожилая женщина.
- Пожалуйста, дайте ребятам напиться. В речке вода после дождя мутная.
Женщина и скоро вышла с ведром, полным айрана.
- Пейте на здоровье! – подала она эмалированную кружку.
Айрана вдоволь хватило на всех. Я протянул деньги.
- Ты что! – замахала она руками. – Чтобы я взяла деньги с ребят, которые хотели пить! Такой харам на душу не возьму никогда!
Теснина
Невдалеке, за селом, высокие гранитные стены смыкаются. Что, ущелье кончилось? Нет! Дорога смело входит в теснину. Сразу становится холодно, сумрачно, неба не видно. Дорога прорублена в камне стены, рядом вгрызается в скалы, бугрится, свивается струями в мощные узлы, бросается пеной и брызгами смертельный поток всей реки Чегем. Местами каньон становится немного шире, и тогда видно, как высоко по уступам карабкаются к солнцу елочки.
р. Чегем
Теснина расширяется больше – впереди знаменитые Чегемские водопады. Тысячи водяных струй падают с головокружительной высоты, многие дробятся на мельчайшие капельки, пыль о черно-зеленые скалы, искрятся на солнце. Там, наверху, постоянно рождаются и исчезают маленькие радуги.
Эта красота природы только вверху. Опустишь взгляд на площадку перед водопадом и непременно увидишь шаль, кофточку, носки или что-нибудь другое из шерсти. Искусные умелицы, приехавшие сюда со всего ущелья настоятельно предлагают изделия «народного» вязального мастерства.
Вход в теснину
Отведешь глаза в сторону – там мальчишка держит за уздечку ишачка (бедный, наверное давно забыл, что такое зеленая травка). На нем можно сфотографироваться. Правда не на фоне водопада, а на фоне высокого плетня, который закрывает часть гранитной, с прожилками белого мрамора стены ущелья и вход в грот или пещерку. Оттуда слышна громкая, не совсем стройная песня: еще утром приехавшие «любители» природы обильно отведали, нет, не вкуснейшего балкарского айрана, а «общенационального» более крепкого напитка.
И все это в то время, когда на краю села Хушто-сырт, недалеко от въезда в теснину, мы видели, пустуют добротные прилавки базарчика, нет посетителей в просторном кафе. На площадке у водопада заканчиваются все экскурсии. И хорошо!
Ночевка в горах
Дальше природа ущелья еще остается первозданной: о человеке напоминают только дорога и мосты.
У меня есть любимые места. Там после выпускного вечера традиционно завершаю последний учебный год. Несколько дней вместе! Вечером у костра! Песни, пожелания друг другу (и мне)! Такое запоминается иногда больше всех лет школы!..
Солнце раздвигает километровые в высоту стены ущелья. У их подножия веками копились каменные осыпи. Они давно покрылись почвой, лесом. По берегам реки к зарослям темно-зеленой ольхи добавляются кусты светлой облепихи, барбариса. Выше – березы, еще выше хозяйничают ели и сосны. Они поднимаются по уступам до самых облаков. Воздух пьянит хвойным ароматом!
После третьего моста, опираясь на стволики березок, цепляясь за ветки, поднимаемся на 10-15 метров. Вот она – большая поляна! Певучий хрустально чистый ручей делит ее пополам. Ближе к краю лежит большой плоский камень – «стол» для всей группы. У другого края – аккуратненькая елочка, будто специально кем-то посажена. На ней – несколько золотых шаров, игрушки – мы встречали здесь Новый год. Тогда была зимняя сказка: нетронутая целина снежного покрова, деревья – в сверкающем на солнце инее. Лишь ручей не поддался зиме, казалось, еще быстрее сбегает вниз. Незабываемо!!!
Сейчас – разнотравье, поразительные горные цветы: ромашки – и те розовые.
Ставим палатки, наслаждаемся прелестями вечера.
Солнце быстро уходит на отдых за снеговые вершины. Но в горах не темнеет: на востоке взошла огромная луна. Окрестности смотрятся, как сквозь матовое стекло.
Мне вспомнилась такая же ночь в ущелье только ниже, в урочище Кюз-Арты. Туда я привел в 1972 году 26 лучших ребят нашей ученической производственной бригады. Нас там ждали: Сагид Хасаев, бригадир нижнечегемской сенокосной и наш бригадир Хажусуф Залов. Заранее условились о встрече.
На берегу горного ручья, в лагере юных косарей, для нас «стол» накрыли. Свежий айран в деревянных чашах оказался очень кстати. Еще с большим восторгом встречены знаменитые нижнечегемские хичины. Тонкие, как папиросная бумага, они отличаются необыкновенным вкусом. На большом подносе горкой лежало совсем незнакомое нам блюдо – тузлук-баш (маринованные бараньи ножки и головы). Какая вкуснятина!
С наступлением ночи в ущелье сразу стало тихо. Но тихо было недолго. Окрестные горы огласились песней девушек. И кто знает, может, впервые вместо привычных балкарских песен урочище Кюз-Арты услышало и кабардинскую песню.
Около костра гармошка зажигает танцы юношей. Тут уже стараются показать себя и хозяева, и гости. Особенно усердствуют хозяева. Им есть что показать: многие ребята – участники художественной самодеятельности школы. Начинается настоящий табалакъ той – вечер танцев, как нам переводит Сагид Хасаев. Первый танец «Жумушку» посвящен лучшему косарю бригады. Им в этом году единогласно признан Баттал Аппаев. Под звуки национальной гармошки, на которой мастерски играет Бляка Баразов, виртуозно исполняет «Адырбий» – танец с чашей на голове – Музафар Бичелов. Он совершает такие акробатические телодвижения, что только диву даешься, как чаша не падает с головы!
– Следующий танец «Къонакъбий». Его исполняют в честь наших гостей, – объявляет Сагид Хасаев.
Только поздно ночью все успокоилось…
А что впереди?
Утром все встали рано. Легкий завтрак – и на покос, пока роса. Один за другим, цепочкой, уходят юные косари: Хусеин Жанатаев, Музафар Бичелов, Борис Беппаев и другие. Первым идет Баттал Аппаев, на косовице он лучший.
Наши ребята тоже попросили косы. Но много сделать не смогли: сочная трава почти в рост человека, косить на склоне совсем не привычно и намного труднее, чем на равнине.
А вот у девушек пошло хорошо: ни одна из них не отстает от копнильщиц Шагадат Малкаровой, Светы Атаевой, Жаннет Узденовой. Валки хорошо просохшего душистого сена быстро укладываются в островерхие копны…
Хозяева договариваются приехать к нам: попробовать силы на прополке.
… Мы на поляне проснулись рано. Рассвет в горах не сравнить ни с чем! Солнце еще не взошло, а снеговые вершины окрашиваются изумрудно-зеленым, светло-фиолетовым, становятся розовыми, огненно-красными… И вдруг из-за темной черты другой стороны ущелья брызнул рыжий огонь, показался краешек солнца. Холод ночи уходит. Все вдруг обретает сочные, дневные цвета.
Трава искрится, мириадами капелек…
Умываюсь росой сам, советую всем – это надолго приносит удачу!
Не спешим. Завтракаем. Жемчужные капельки упали на землю. Теперь ноги точно не промочим.
Решаем, что делать дальше. Можно остаться на сутки, двое на поляне, можно по узкому боковому ущелью, где собирает ручей, подняться на альпийские луга, можно идти дальше по ущелью. Выбираем последнее.
Верхний Чегем
Ушли в историю
Ущелье все выше поднимается в горы. Оно здесь особенно величественно. От главного ствола, как ветки дерева отходят боковые ущелья. Они обычно начинаются узкими каньонами, дальше расширяются в просторные солнечные долины. В Нальчике, в балкарском музее-мемориале на карте мы видели, что в некоторых из них были человечьи гнезда – аулы: Актопрак, Тызги, Жууунгу, Суусузла, Кам, Орсундак, Журилчи, Ачи, Жора, Быкмылгы, Болу, Къала, Кётош, Беттургу, Гюдюргю. Построенные в незапамятные времена малкъарлы хуначыла (искусные каменьщики-балкарцы), они враз лишились хозяев (1944 год), разрушились. Их имена остались только в памяти.
Следы древних времен
Ущелье и река раздваиваются. Влево уходит широкая долина – древний путь в Хуламское и Балкарское (Черекское) ущелье. Этот «перекресток» несколько веков был очень оживленным. Ещё до похода мы, интересуясь этими местами, нашли в Википедии: «... в результате ирано-византийских войн VI-VII вв. на территории Северного Кавказа был проложен один из маршрутов Великого шелкового пути. Это произошло из-за попытки персов блокировать торговые связи Византии путем обложения греческих купцов высокой пошлиной. В связи с этим караваны из Китая и Средней Азии пошли в обход державы Сасанидов. Они стали огибать Каспийское море не с юга, а с севера – двигаясь через Северный Прикаспий на Северный Кавказ».
На правой стороне ущелья тогда располагались христианская миссия и опорный пункт (миссионеры и купцы всегда рядом). Здесь были три церкви, монастырская обитель, большой караван-сарай, другие постройки. Путники могли отдохнуть, подготовиться к переходу через перевал Твибер (3607 метров) на другую сторону хребта, в Грузию и дальше.
Стоимость шёлка была очень высока. Шёлк ценился по весу – в несколько раз выше золота. Путешествие по Великому шёлковому пути (от Пекина до Кавказа более 7 тысяч километров) было очень трудным и опасным, занимало год времени, караван в среднем проходил 25-30 километров в день.
Великий шёлковый путь, пролегавший через Северный Кавказ, использовался купцами до 1453 года, до падения Константинополя и завоевания Византии турками. Переходы по этому пути прекратились. Сегодня от христианской миссии и опорного пункта осталась только высеченная в скалах лестница. Она так и называется «греческая». Мы поднялись по ней, увидели фундамент, руины построек.
Ещё до похода узнали мы и другое. Балкарцы – жители наших ущелий – в те далёкие времена были в довольно близких отношениях с гуннами и хазарами. Это подтверждает, например, то, что названия некоторых древних поселений: Гюдюргю, Булунгу, Чылмас, Хурзук, Учкулан, Биттурган, Быллым – слова не балкарские. А чуть выше посёлка Быллым было целое городище, которое так и называлось хазар-кала. Кстати, в наше время в слове Быллым очень часто, даже на картах и в официальных документах пишут только одну букву. А при произношении двойной звук сокращают до одного.
На этой же стороне ущелья сбегает с обширного плато приток Чегема – Гара-Аузусу. На плато находится турбаза Чегем. Дно и камни в воде там железисто-красного цвета – много источников нарзана. У начала подъема на плато – селение Булунгу.
На одном склоне ущелья – аул Эль-Тюбю. Очень древнее поселение. До середины прошлого века здесь были только сакли. Сейчас построены современные дома. Некоторые сакли хорошо сохранились. Например, та, в которой родился Кайсын Кулиев. В ней – музей-мемориал великого поэта.
Недалеко, на склоне ущелья, сохранились склепы – своеобразные памятники балкарского зодчества.
Внизу, на берегу реки, мы устроили вторую ночевку.
Верховья ущелья, исток Чегема
Дальше по ущелью – турбаза Башиль. Склоны и пойма реки поражают обилием растительности: стройные сосны, заросли замечательного горного кустарника – рододендрона. Только здесь, в стороне от троп туристов, он растет вольготно. На полянах, в подлесках рощ – брусника, голубика, черника и малина, крупная, ароматная, вкусная! Встречается смородина, даже крыжовник.
Верховья Чегемского ущелья
Недалеко от Башиля – еще один водопад. К нему ведет тропинка. Подъем крутой, трудный. Но какая первозданная природа!
Выше по ущелью лес не пошел, остановился у широкой полосы нагромождения осколков скал, огромных отполированных валунов. И – многометровый в высоту край вечного ледника, медленно, неуловимо для глаз сползающего от снеговых вершин.
На ледник мы подняться не могли. Но я рассказал то, что слышал раньше от альпинистов и жителей верховьев наших ущелий:
- На ледниках Кавказа иногда встречаются колонии… «снегурочек». Балкарцы их называют «къаркъызчыкъ». Совершенно прозрачные, увидеть их на льду почти невозможно, только когда они двигаются. Если такую «снегурочку» положить на ладонь, сразу превращается в капельку воды. Но вода необыкновенная. Это настоящий антифриз. Тельце и «кровь» содержат глицерин и различные соли. Они понижают температуру и не допускают нагревания. Питаются «снегурочки» микроскопическими водорослями, грибками и бактериями, живущими на солнечной стороне ледников. Снежные червячки совершенно не боятся минусовой температуры, наоборот, не переносят тепла…
Нижний слой ледника подвергается сильнейшему давлению: ледник «плачет», слезы стекают, копятся в каменной чаше небольшого озера. В одном месте край чаши немного разрушен. Мы увидели, как оттуда изливается пенистый поток. Это и есть начало реки Чегем!
Его воды бесстрашно преодолевают все преграды на многокилометровом пути в горах и несут привет равнинам Кабардино-Балкарии от величественных вершин Главного Кавказского хребта!
Геннадий Коммодов,
с. Шалушка, КБР
Комментариев нет