Расширенный поиск
28 Марта  2024 года
Логин: Регистрация
Пароль: Забыли пароль?
  • Чабакъ башындан чирийди.
  • Айырылмаз джууугъунга, унутмаз сёзню айтма.
  • Садакъачыны джаны – къапчыгъында.
  • Мухардан ач ычхынмаз.
  • Къатын къылыкъсыз, эр тынчлыкъсыз.
  • Ашыкъгъанны этеги бутуна чырмалыр.
  • Иши джокъну, сыйы джокъ.
  • От этилмеген джерден тютюн чыкъмайды.
  • Иесиз малны бёрю ашар.
  • Кёлю джокъну – джолу джокъ.
  • Къонакъ аз олтурур, кёб сынар.
  • Ёмюрлюк шохлукъну джел элтмез.
  • Окъумагъан сокъурду, сокъур ташха абыныр!
  • Ариу – кёзге, акъыл – джюрекге.
  • Дууулдаса – бал чибин, къонса – къара чибин.
  • Уллу айтханны этмеген – уллаймаз.
  • Джюрек кёзден алгъа кёрюр.
  • Джангызны оту джарыкъ джанмаз!
  • Кеси юйюмде мен да ханма.
  • Тас болгъан бычакъны сабы – алтын.
  • Экиндини кеч къылсанг, чабыб джетер ашхам.
  • Къыз келсе, джумуш эте келеди, къатын келсе, ушакъ эте келеди.
  • Джумушакъ сёз къаты таякъны сындырыр.
  • Къонакъны къачан кетерин сорма, къачан келлигин сор.
  • Айтылгъан сёз ызына къайтмаз.
  • Адам сёзге тынгыла, акъыл сёзню ангыла.
  • Дженгил джетерикме деб, узун джолну къоюб, къысхасын барма.
  • Къарнынг къанлынга кийирир.
  • Бюгюн дуния кибик, тамбла ахыратды.
  • Кёб ашасанг, татыуу чыкъмаз, кёб сёлешсенг, магъанасы чыкъмаз.
  • Ашхы сёз таш тешер.
  • Зар адам ашынгы ашар, кесинги сатар.
  • Мухарны эси – ашарыкъда.
  • Джигер – джаннга къыйынлыкъ.
  • Аш иеси бла татлыды.
  • Джашда акъыл джокъ, къартда къарыу джокъ.
  • Атынг аманнга чыкъгъандан эсе, джанынг тамагъынгдан чыкъсын.
  • Магъанасыз сёз – тауушсуз сыбызгъы.
  • Билеги кючлю, бирни джыгъар, билими кючлю, мингни джыгъар.
  • Билимден уллу байлыкъ джокъду.
  • Къарны аманнга къазан такъдырма, къолу аманнга от джакъдырма.
  • Ашаса, ашамаса да, бёрюню ауузу – къан.
  • Джахил болса анасы, не билликди баласы?
  • Тойгъандан сора, ашны сёкме.
  • Накъырданы арты керти болур.
  • Билимли ёлмез, билимсиз кёрмез.
  • Къартны сыйын кёрмеген, къартлыгъында сыйлы болмаз.
  • Тыш элде солтан болгъандан эсе, кесинги элде олтан болгъан игиди!
  • Хаухну атма, ёнгкючню сатма.
  • Джюрекге ариу – кёзге да ариу.

«Балкарец из Чегема»

31.01.2016 1 3851
«Балкарец из Чегема» – так часто при новом знакомстве представлялся Измаил Нухович Гемуев.

Выдающийся российский ученый. Автор более 70 научных трудов, которые являются фундаментальным классическим наследием. Один из крупнейших специалистов в области этнографии, чья роль в том, что сегодня Новосибирск – крупнейший этнографический центр державы – исключительна. Элитный ученый. Сильный руководитель. Энциклопедически образованный человек. Человек чести, рыцарь «в доспехах с рожденья» – так представляют Гемуева его коллеги и друзья в книге «Памяти И.Н. Гемуева». Она выпушена к 65-летию со дня его рождения. В воспоминаниях – скорбь, любовь, гордость. В каждой статье – благодарность и печаль. «Он умер в 63 года. Это бесконечно мало по любым меркам. Его организм, казалось, был заражен надолго, как минимум на добрую сотню лет – это было бы не странным для человека Кавказа… Сильная и яркая личность. И конечно, он постоянно с нами», – пишет в предисловии доктор исторических наук, ответственный редактор книги А.В. Буало. И не смиряясь с исчезновением такой жизни, такого явления, коллеги праздновали день рождения Измаила Нуховича Гемуева, его 65-летие.


Гемуев И.Н.

Чегем и Сибирь. Родная мать невольно – мачеха. Приемная – родная. Бывает и так.

«Мир управляется из детской» – как точно, обо всех и обо всем сказано. Детская Измаила Нуховича была прекрасной – в ней царила любовь.

Он родился в Заполярном круге в 1942 году. Круг, мерзлота вечная, война с понятием счастье как бы не сочетались, а оно было.

Повезло с родителями, которые умели любить отважной и умной любовью тех, кто испытал сиротство. Не остывающее, не устающее тепло и благодарение за то, что есть в кого это тепло погружать – неизбывно неслось от матери и отгораживали от всякого холода. А в земли севера крайнего кинула их история.

Отец – Нух Адылович Гемуев, оставшись круглым сиротой, был усыновлен дядей – Ако Гемуевым, который любил его как родного сына и подарил ему детство. В 1931 году Ако расстреляли.

Большой террор 1937 года, запущенный в стране советов, в Кабардино-Балкарии был задействован значительно раньше. Руководил и республикой, и террором Б. Калмыков. Ако был его личным врагом.

Для этого имелись и основания. Чувство собственного достоинства, аристократизм во внешнем облике, внутренней сути, обостренный социальный нерв и чувство справедливости, а больше всего – отстаивание интересов балкарского народа, одним из лидеров которого был Гемуев, воспринимались как преступления особо опасные.

В одной из бесед Нух Адылович вспоминал: «Приехала машина. Калмыков вызывал к себе. Был только страх. Ничего больше. Он обнял меня. Стал говорить о будущем – какая голова у меня светлая, какие блага меня ждут и т.д. Почти не слышал. Тошнота. От ненависти и бессилья. Знал – он убийца Ако. А теперь – убийца и всех, и всего, кто будет напоминать об Ако. Сквозь гул в ушах докатилось – отрекись от Ако. Напиши, каким он был князьком, как учил тебя ненавидеть нашу Советскую Власть. Как они договаривались с ублюдком Моллаевым. Я все знаю. Сделай так – и будешь мне сыном...»

Маленькие, пустые глаза смотрели без зла. Я человек робкий. Не герой. Не борец. А здесь забыл, какой я, и кто я, и закричал: 
– Нет, нет!.. 
– Подумай. Ведь очень потом пожалеешь! По-другому ведь запоешь! Поздно будет!..
– Нет, нет!! Нет!!!

Было ясно – надо бежать. Неотложно. 

Выбрал Москву. Очень хотелось учиться, и верил, что столица спрячет, защитит. Поступил на рабфак. Но вскоре вызвали на беседу. Потом – еще... И еще... Это были щупальца Калмыкова. Вновь – надо бежать! Наугад – в Одессу! Поступил в электротехнический институт. Все годы учебы – напряжение, ожидание. Да, видимо, у тирана много другой работы было. Но знал – забывать не умеет, ищеек и стукачей у него – в избытке. И потому, после окончания института, настоятельно попросил комиссию направить меня в Воркуту. Когда изумленно спросили, почему туда, чуть не сказал: «Там искать не будет!» 

Наверное, Нух Адылович был единственным, кто в те годы добровольно из Одессы уезжал в Воркуту. Угадал – искать его в заполярном круге не пришло бы в голову даже Калмыкову. 

Начал работать. В 50-м он – заместитель начальника Воркутинской станции сигнализации и связи. Авторитет профессионала, честного и надёжного человека, умного руководителя. Карьерный рост гарантирован – специалистов такого уровня, как Гемуев, не много всегда и везде. А в Воркуте и в этой сфере – единицы. Калмыков участи своих жертв не избежал – мрачная, патологичная, но справедливость, ее крохи скрывались в механизме приведения палачей к участи жертв. В 1940-м он был расстрелян. Открывалась дорога домой. Война, депортация народа ее закрывали. Когда впервые он услышал о том, что балкарский народ переселяют куда-то в Азию – он не поверил. «Какой бред только не придумают! Все возможно, но это немыслимо!» Когда подтвердилось – был шок. Как-то справился. Двухлетний Измаил, потом дочь Татьяна, каторжная работа по 16 часов, и супруга – Нина Леонидовна – спасали. Я знала ее. Очень сожалею, что была невнимательным слушателем ее воспоминаний о первой встрече с Нухом Адыловичем, о том, как ее одиночество, сиротство испарились после этой встречи. О детстве Измаила. О жизни. Была интересна естественным и неизменным спокойствием. «Глубокие реки не шумливы» – о ней. Прекрасное призвание – быть матерью, женой было в ее главным в жизни.

И эту должность свою, украшенную терпением, тактом, какой-то природной мудростью она несла как корону. 

После, в новой жизни на родной земле Нух Адылович встретил другую женщину. Закружила любовь. Он пошел за ней. Это решение было непростым – с его обостренным отцовским инстинктом, чувством долга и благодарности. Что удивило меня: Роза Артемовна – его новая судьба – иная. Но в главном – они родственны с Ниной Леонидовной. Обе умеют любить. Понимать и прощать. Жертвовать собой во имя другого. Знаю – глубокую нежность Измаил Нухович испытывал к Розе Артемовне. Когда она появилась в их такой счастливой семье, он был взрослым. Знал силу, законы любви, и до конца своих дней был подчинен им. Всегда признавал правоту любви. Как умел помогал матери выдержать эту неожиданную для нее драму. А к открытости, внутренней свободе, красоте души Розы Артемовны испытывал глубокое почтение.

Одним из редких качеств Измаила Нуховича был культ женщины. Древняя старуха и маленькая девочка, общаясь с ним, ощущали себя необходимыми миру прекрасными творениями. Как это удавалось – не понять, но этот дар обогащал и усложнял его частную жизнь, видимо, очень серьезно. Здесь – природа, ее щедроты. И конечно, детство, мать и отец, первые книги, встречи первые и учителя, которые могут составить вторую великую страницу истории о женах декабристов. Большинство педагогов приехали за осужденными мужьями. И среди них талантливые, прекрасные, блестяще образованные учителя. В биографии Гемуева они присутствовали как важное событие, и – книги, книги...

Измаил Нухович закончил Воркутинскую среднюю школу с золотой медалью. Без усилий, легко, радостно. Все было интересно, но любил предметы гуманитарные. Выбор Пушкинского военного радиотехнического училища войск ПВО был, видимо, случайным. Поманило, зацепило – Царское Село, Пушкин, тени кавалергардов. Остальные знаки – ПВО, войска были для него незначительным приложением к царскосельской романтике, а в реальности оказались очень серьезным и безрадостным испытанием. Все ненужности, инородности военного училища смягчались Ленинградом – его намагниченной историей и духом аурой, музеями, концертными залами. И, наверное, именно в этом городе он близко подошел к себе.

После окончания училища Измаила Нуховича направляют в Бакинский военный округ. Еще раньше он понял – военная служба не для него, но встреча с ее реалиями исключила возможность продолжить эту службу. Понял – он не хотел и не мог быть военным. Другое качество Гемуева – неспособность приспособиться, смириться с обстоятельствами, их силой, с казарменностью в быту, в душе. Приняв решения – выполнять. Кардинально изменять жизнь, если возникало понимание, что это – жизнь чужая. 

Измаилу Нуховичу удается демобилизоваться – ценой потери нескольких лет и приобретением смысла и цели в жизни дальнейшей. Теперь он твердо знал, чем и зачем он хочет заниматься, и это – этнографией. Гемуев подает документы на исторический факультет КБГУ.

Наверное, никто не напишет воспоминаний о специфике атмосферы, царящей на этом факультете. Личный опыт первого и сильного потрясения от встречи с демонстративной несправедливостью и ненормальностью был связан с этим заведением. Опасаюсь, что не у меня одной. Здесь можно было назвать ряд колоритных преподавателей, которые проповедуемый ими в 70-х научный коммунизм без всякой паузы заменили на очень ненаучный национализм. О многом другом можно было сказать – тема иная и смысла нет. Измаилу Нуховичу исторический факультет на родине остро напоминал казарму военного округа, а «в душных стенах он задыхался». Вновь – побег. Вновь – Сибирь. Гемуев едет в Томск и поступает на исторический факультет в государственном университете. Почему в Томск? Не узнать. Случайность и необходимость часто бродят рядом. Почему он выбирает этнографию? Как возник сильный интерес к этой сфере исторической науки, который захватил всю историю его дальнейшей жизни?

Возможно, от новизны и силы чувства, когда он впервые приехал в Думалу, в Чегем. От флера мистики – он узнавал то, что видел впервые, от растворяемой тоски, о силе и причине которой он и не догадывался, от счастья – он часть ландшафта, балкарской речи, которые он не понимал и понимал как никакие другие.

Мудрость и любовь родителей были такими, что дети и не догадывались об их боли, ожиданиях. Единственное, однажды вскользь отец сказал – мы здесь временно. Однажды уедем на Кавказ, Чегем. Никакого значения он не придал этим словам. 

Однажды они вернулись. Возможно, это неизвестное чувство принадлежания Чегему, его скалам, тропинкам, полуразрушенному дому Ако. Может быть, когда он впервые вошел в него и возникло чувство того, что он балкарец. И тогда возможно появилась потребность понять, исследовать субстанцию – этнос. 

«Обстоятельство, что этнография не нужна никому, я усвоил раньше, но мне-то она была нужна», – отмечает Измаил Нухович. Эмоциональное напряжение фразы допускают предположение, что в термин «этнография» он включал больше общепринятого смысла. 

Знак вопроса безответного. Только предположения.

Первая его научная работа посвящена особенностям семейного строя селькупов. И в дальнейшем – история института семьи как «первичного лона человеческой культуры», выражающего мировоззрение народа – будет одной из важных его тем.

В 1975 году Гемуев вновь возвращается на родину. 

С уверенностью, что навсегда. У него уже ряд серьезных публикаций, свидетельствующих об огромном исследовательском потенциале, о научном таланте. Едет он с иллюзиями, что препятствий для занятия этнографией у него в республике не будет. Приходит в заведение, ныне именуемое ИГИ. Ему отказывают. Отказывают вторично. Невнятно, но решительно. Это было неожиданностью и, наверное, неизбежностью.

Печаль не в том, что история не терпит сослагательного наклонения, а в том, что прекрасное, необходимое в этой истории очень часто остается в наклонении сослагательном, обремененном разными придаточными оборотами. Как впрочем, и в истории жизни человека.

Если бы тогда его приняли в наш Институт гуманитарный исследований, сегодня Кабардино-Балкария была бы крупным этнографическим центром России. Притянутые энергией и светом его индивидуальности пришли бы в науку таланты, и была бы школа Гемуева, в которой ученики, как у каждого выдающегося педагога, если и не превосходили, то становились равными учителю. И так далее. Не приняли. Почему? Его руководитель, наверное безошибочно угадал независимость Измаила Нуховича, неординарность его личности, «лица не общее выражение». 

А здесь еще и тень Ако...

Отношение рода Гемуевых к его имени и памяти – уже загадка ментальности этнической. Так, в старшем поколении обнаружить человека, принадлежащего к этой фамилии и не заплатившего за причастность к этому имени искажением своей судьбы и многоразличными испытаниями – сложно. Не говоря о Гемуевых, которые были расстреляны после уничтожения Ако. При этом только любовь, скорбь и гордость. Передаваемые от старших к младшим воля противостоять забвению его образа. Она сталкивалась и продолжает сталкиваться с волей обратной – искоренить воспоминание о нем.

У Измаила Нуховича, помимо родственного долга перед памятью Ако, был острый интерес к его личности и времени. Он работал в доступных тогда ему архивах. В Нальчике, Москве. Материалы с его интерпретациями к документам, фактам, хочется верить, сохранились.

То ли из-за незримого присутствия в духовной биографии Измаила Нуховича – Ако, то ли из-за меты яркой индивидуальности, сразу бросающейся в глаза, но доступ в институт ему был закрыт. Он понял и это. И прервав бессмысленное ожидание, устроился преподавателем истории в Белореченскую школу № 15.

Период его работы там – прекрасное событие в истории этой школы. А. Люцидарская в фактологически богатом, проницательном очерке «Измаил Нухович (попытка жизнеописания)» пишет: «О Гемуеве, лекторе и педагоге, следует сказать отдельно... Содержательные, полные продуманных, познавательных отступлений лекции притягивали слушателей. Он обращался к студенческой аудитории со словами «коллеги», сразу уже убирая стену между собой и будущими историками... Послушать его лекции приходили не только студенты, но и специалисты – историки».

Замечу, значительно раньше, в сельской школе Белой Речки, он обращался к старшеклассникам – «коллеги». И только на «вы». Не думаю, что это был его педагогический прием. Он умел видеть личность в каждом и обязывал этим. И все, кому повезло быть тогда его учениками, запомнили на всю жизнь его Уроки. Но педагогическая работа, интересная ему значительностью и наглядностью смысла, не могла утолить его интереса к науке. А в Нальчике перспектива заниматься ею исключалась.

И когда его пригласили обратно в Сибирь с предложением продолжить свои научные исследования, прерванные из-за отъезда на родину, Измаил Нухович принимает решение возвращаться. Вновь и уже навсегда он уезжает в дальний край. 

Если Заполярье было выбором отца, Приполярье стало выбором сына. В обоих случаях – правила повелительного наклонения. Диктат обстоятельств.

О крайне трудных бытовых условиях в Сибири, о том, как они преодолевались, Измаил Нухович поведал в рассказе «Илюшка-матушка или полтора года из жизни научного сотрудника». Точность и объемность в лепке характеров, свежесть и верность интонации принадлежат руке зрелого мастера. Читала и мысль – каким бы он был прозаиком. Слушая, как декларирует стихи – какой пропадает поэт и актер, берет гитару – в богатом голосе – отсвет души – какой музыкант остается известным только немногим...

Мне повезло – я слушала его интерпретацию творчества Б. Окуджавы. В живых, ёмких словах – высокое сотворчество, которое просвечивало оттенки смыслов, жизней, пребывающих в словах и тобою не замеченных – какой филолог… Нет, талантливый человек, как правило, талантлив в чем-то одном. Очень и очень редко – во всем. 

Булат Шалвович был любовью, собеседником, дорогим человеком. Гемуев мог бы быть героем романов Окуджавы и его песен. И потому, что был в «доспехах с рождения», «жизнь любил не скупо», знал «грош цена тому, кто встать над другим захочет», умудрился «свое промолчать и свое сказать», жаждал «прощать, возносить и творить чудеса за другого», вопрошал – «неужели не добегу до дома» и «заработал горбом точные знания о расстоянье меж Злом и Добром». Это – и о Гемуеве.

«Человек – не от мира сего в своем мире и дважды не от мира сего – в чужом» – сказано это о сыне Измаила Нуховича Булате, названном так в честь Окуджавы. И личная драма отца и сына может быть в этой истине, высказанной одним из его друзей.

Эпиграфом же к своему незавершенному повествованию «Полтора года из жизни научного сотрудника» он мог бы взять вопрос и ответ Окуджавы: «Зачем торопиться в Сибирь поэт?.. – Сердцу там вольнее и больнее». В этом небольшом рассказе и пейзаж поражений и великодушный портрет людей, разными путями, сорвавшимися на дно и мучительный, героический, вдохновенный путь к себе, своему призванию.

Верная мысль Л. Гумилева – «простое накопление этнографических собраний и наблюдений грозит тем, что наука, не ставящая проблем, превратиться в бессмысленное коллекционерство» не захватывает другую возможность. Например, замену самих наблюдений, накоплений субъективными интерпретациями преподносимыми как истины. Известно, что Гумилев был первым, кто инициировал преобразование этнографии как народоописание, в этнографию как в науку об этносе. У подлинных ученых-этнографов эти категории, думается, шли параллельно, и отделить одно от другого не представляется возможным. Читаю книгу И. Гемуева «Мировоззрение манси. Дом и космос» (М.: Наука, 1990). В ней автор раскрывает одну из труднейших сфер в этнографии и главную составляющую этнической субстанции, – мировоззрение народа. Метод – опора на полевой материал. Осмысление и обобщение фактов и только фактов. Их анализ. Проницательная, честная лепка образа культуры манси, как «творимую, становящуюся национальную душу». Представление, отношения, установки народа, их специфика устанавливаются в опоре на семиотику, с глубинным исследованием сложных знаковых систем. Прочтение, постижение того, что «скрыто в предметах», интерес к подробностям – вдохновенное, скрупулёзное описание и воскрешение культуры манси. Гемуев устанавливает путь этноса, его великую культуру, драму видимо неотвратимого исчезновения и противостоит этому своей книгой.

Если Гумилев протестует против этнографического коллекционерства, Гемуев отрицает – «...стремления во что бы то ни стало классифицировать содержание реалий. В результате не только разрушается их непостигнутая целостность». Здесь следует подчеркнуть слово «непостигнутое», в котором допуск невозможности постигнуть все в тайне мира этносов.

Во всех трудах – строгое, иногда даже педантичное следование всем законам большой науки. При оценке его наследия повторяется определение – классика, то есть образцовая модель исследования.

Нельзя не отметить многогранность научных интересов Гемуева. Так, работы «Перспектива организации дистанционного обучения на гуманитарных факультетах», «Река и этнос», «Власть и коренные народы Сибири», «Цивилизация и культура. Архаика и современность в этнографических исследованиях» и многие, многие другие свидетельствуют о многообразии научных проблем, занимавших ученого.

«Этнограф по призванию, проведший большую часть жизни в экспедициях в труднодоступных районах Обского Севера, Измаил Нухович обладал колоссальными знаниями и профессиональной интуицией. Он занимался изучением традиционного мировоззрения, пожалуй, самой сложной сферы для этнографов, которая закрыта для пришельцев извне. Но ему удавалось не только попасть в тайные культовые места обских угров, но и «разговорить» хранителей, получить сведения, которые содержатся только в человеческой памяти. Тонкий психолог, знаток человеческих душ, великолепный собеседник и талантливый слушатель – такой набор качеств для этнографа поистине бесценен. Измаил Нухович был не только этнографом-полевиком, но и блестящим аналитиком, умеющим за частными фактами увидеть общее и закономерное».

Это отрывок из некролога, подготовленный сотрудниками Института археологии и этнографии СО РАН. Горестный вопрос возникает – если о мире манси, селькупов И. Гемуев написал так, что сомнений, что он один из них – не возникает, если сделал столько открытий о народе, став его и археологом и философом, и лингвистом, и исповедником, и открытий такого уровня, что, труды Гемуева о них уже стали классикой мировой этнографии, как бы написал о балкарцах, к коим себя причислял? Наверное, так же. Просто было бы у нас то, чего сегодня нет и что необходимо.

Коллега Гемуева В. Бутаноев в своих «Воспоминаниях о надежном друге» приводит слова Измаила Нуховича «...тюрки живут в красивых местах. Вот вы, хакасы, обитаете в удивительной горно-степной местности, а мы, балкарцы, также живем в красивых горных ущельях. Отсюда до Кавказа тысячи километров, а наши языки такие похожие...» и следом – «...к сожалению, не все стороны нашей жизни можно изложить».

Я могла бы предположить, какие стороны остались невысказанными в этом эпизоде и в судьбе Измаила Нуховича Гемуева. Нет смысла. Есть печаль и гордость.

(Нет голосов)

  • Нравится

Комментарии (1)

    Джаратама0
    saniat55
    31.01.2016 23:22:40
    Статья оставляющая рану на сердцах народа. Спасибо автору.