Никому неизвестный Casper ставит оценки Далай-ламе и профессору Коллеж де Франс, говорящему на 50 языках.
Самому не смешно, Casper?.. Ответа не нужно, мне это будет неинтересно.
Бывает и Комар себя Орлом считает,
поскольку крылья есть и он на них летает…
Сергей Михалков
Casper пишет: «Вместо типа умных и добрых слов, лучшебы далай съездил в бирму, и там рассказывал бы своим единоверцам о добре и зле.»
Далай-лама не может съездить в Бирму-Мьянму ровно по той причине, что его туда не допускает правительство этой страны. Ему запрещен въезд и в некоторые другие страны, где господствующая религия также буддизм. Кстати, по настоянию Китая с ему уже много лет запрещен въезд в Россию. Кроме того, не надо забывать о том, буддизм как и любая религия, разделен на разные течения, одни из которых не особо признают другие, и Далай-лама авторитетом в полном смысле этого слова является только для последователей тибетского варианта буддизма.
ДАЛАЙ-ЛАМА ОТВЕЧАЕТ НА ВОПРОСЫ СТУДЕНТОВ УНИВЕРСИТЕТА ДЖАМИЯ МИЛЛИЯ ИСЛАМИЯ
Где-то около середины ролика Далай-лама отвечает на вопрос Casper.
Рекомендую все же весь ролик просмотреть-прослушать, для углубления извилин.
ДАЛАЙ-ЛАМА ПОПРОСИЛ ЗАЩИТИТЬ МУСУЛЬМАН МЬЯНМЫ Далай-лама обратился к Аун Сан Су Чжи (Aung San Suu Kyi), женщине-лауреату Нобелевской премии мира, помочь мусульманам-рохинья в Мьянме. Дело в том, что лидер мьянманской оппозиции пока не дала комментарий по поводу миграционного кризиса, несмотря на то, что тысячи беженцев, рискуя жизнью, продолжают переправляться по морю в страны Юго-Восточной Азии, спасаясь от нищеты и дискриминации в Мьянме. Специалисты связывают ее молчание со страхом оттолкнуть избирателей перед выборами, запланированными на ноябрь, пишет Ислам для всех. Духовный лидер тибетских буддистов полагает, что Су Чжи пора высказаться на эту тему. С подобным предложением далай-лама дважды обращался к ней лично, в Лондоне и Чехии, после того, как в 2012 году в штате Ракхайн, Мьянма, вспыхнули беспорядки на почве религиозной и этнической розни между мусульманами-рохинья и буддистами. «Надеюсь, что Аун Сан Су Чжи, как нобелевский лауреат, сможет что-то сделать в связи с бирманской проблемой», — заявил он перед визитом в Австралию.
Источник:
ДАЛАЙ ЛАМА ПРИЗВАЛ БУДДИЙСКИХ МОНАХОВ ПРЕКРАТИТЬ АГРЕССИЮ ПРОТИВ МУСУЛЬМАН Духовный лидер Тибета Далай Лама обратился к буддийским монахам Мьянмы с просьбой прекратить преследования мусульманской общины страны, напомнив своим единоверцам о необходимости соблюдать «принципы буддизма».
«Те бирманские монахи, когда проявляют гнев по отношению к мусульманским братьям и сестрам, пожалуйста, пусть они помнят о своей буддийской вере», - сказал Далай Лама на ежегодной конференции по правам человека в столице Чехии, сообщает .
«Я уверен, что это защитило бы тех мусульманских братьев и сестер, которые становятся жертвами».
В последние месяцы мусульмане в Мьянме и Шри-Ланки беспрестанно подвергаются агрессии и притеснению со стороны буддийского большинства. Сотни тысяч мусульман были вынуждены покинуть свои жилища из-за угроз со стороны буддистов во главе с рядом радикальных монахов.
В кулуарах конференции в Праге с Далай Ламой встретилась бирманская политическая деятельница и лауреат Нобелевской премии мира Аун Сан Су Чжи.
«Этническая проблема не будет разрешена в рамках действующей конституции, которая не отвечает потребностям этнических национальностей», - сказала Су Чжи в беседе с буддийским лидером.
«Мы должны внести поправки в текущую конституцию, чтобы мы стали поистине демократической страной. Нынешняя конституция противоречит демократии».
Как раз именно Далай-ламу очень трудно обвинить в равнодушии к любому насилию, с какой бы стороны оно не происходило. Когда в свое время китайцы захватили Тибет, именно он настоял на том, чтобы тибетцы не сражались с захватчиками за независимость страны в силу принципа ненасилия, которого он придерживается в силу соответствующих канонов своей религии.
Так что, Casper, вы совершенно напрасно обвиняете Далай-ламу, в том он «...лучшебы далай съездил в бирму...». Не по адресу получается.
Старая, но достаточно информативная статья:
НЕМУСУЛЬМАНСКИЙ ТЕРРОРИЗМ Как христиане и буддисты в Азии пытаются искоренить чужую веру
Исламский терроризм в последние десятилетия превратился в угрозу мирового масштаба. Наиболее активны исламисты на Ближнем Востоке — в Сирии, Ираке и Афганистане. Но множество разнообразных организаций действует по всей Азии — от Йемена до Синьцзяна. Одни, как «Исламское государство» и «Аль-Каида», претендуют на создание всемирного халифата, другие — типа «Талибана» или «Исламского движения Узбекистана» — используют исламские лозунги как оправдание террористической деятельности. Но есть в регионе религиозный терроризм иного толка, пусть и не столь заметный, как исламский. Христиане в горах Индии, буддисты на Шри-Ланке и в Бирме ведут непримиримую борьбу за свою веру, пытаясь искоренить чужую.
«Бирманский бен Ладен» против «бешеных собак»
Традиционно считается, что буддизм — одна из самых мирных религий, последователи которой исповедуют ненасилие. Вряд ли с этим утверждением согласятся мусульмане Мьянмы и Шри-Ланки, которые регулярно становятся жертвами организованных буддистами погромов.
В 2013 году в результате антимусульманских беспорядков в Мьянме погибли более 50 человек из народности рохинджа, причем в расправах принимали участие и буддийские монахи. Дошло до того, что тысячи мусульман вынуждены были искать убежища в буддийских монастырях.
Символом буддистского террора в Мьянме стал Ашин Виратху — 47-летний монах, лидер исламофобской организации «969», отсидевший за свои взгляды семь лет в тюрьме и вышедший по амнистии. Он уже заслужил прозвище «бирманский бен Ладен» — за непримиримость и готовность уничтожать иноверцев.
«Вы можете быть образцом доброты и любви, но нельзя ложиться спать рядом с бешеной собакой, — объяснял Виратху. — Если мы будем слабы, мусульмане захватят всю нашу землю».
В сентябре 2014-го Ашин Виратху посетил конференцию в Коломбо, на которой пообещал поддержку другой буддистской террористической организации — «Боду Бала Сена» («Буддистская сила»), или просто ББС.
Вся власть — буддистам
ББС была создана монахами Кирамой Вималаджоти и Галагодой Атте Гнанасарой сравнительно недавно — в 2012-м. Одной из основных целей была заявлена защита прав буддистов-гастарбайтеров, работающих на Ближнем Востоке и сталкивающихся с запретом совершать богослужения.
Однако вскоре активисты ББС пустились во все тяжкие: требовали преференций при поступлении в вуз молодежи, посещавшей буддистские курсы, замены школьных учителей монахами и прекращения археологических раскопок в священных местах.
Первой громкой акцией ББС стало нападение на дом христианского пастора Динеша в 2012 году: они утверждали, что он тайком занимается прозелитизмом, обращая буддистов в христианство. Через три месяца толпа во главе с монахами штурмом взяла один из юридических колледжей в Коломбо, где, как утверждалось, профессора ставят более высокие оценки абитуриентам-мусульманам, а через несколько дней разгромила заведение под названием «Будда-бар» — за богохульство.
Шри-ланкийские власти пытались успокоить экстремистов. По итогам январских переговоров президента и министров с ББС было опубликовано заявление, в котором сторонников организации призывали воздержаться от конфликтов с представителями других религий. Правда, заявление было выпущено на английском языке, и большинство последователей ББС, не знавших другого языка, кроме сингальского, его просто не поняли.
Месяц спустя на митинг, организованный ББС, пришли уже 16 тысяч человек, включая 1300 монахов. С трибуны один из создателей ББС, Галагода Атте Гнанасара, заявил: «Эта страна создана буддистами-сингалами, и она должна остаться страной буддистов-сингалов. Сингальской стране — сингальскую власть. Так называемые демократия и плюрализм уничтожают сингальский народ». Гнанасара и его сторонники призвали своих последователей объединиться против христианского и мусульманского экстремизма.
Борьба против «так называемой демократии» при этом не помешала Гнанасаре и его доверенным лицам в апреле 2013-го посетить США с визитом дружбы — таким образом буддистские радикалы попытались улучшить свой имидж в глазах американских политиков.
Любые попытки правительства хотя бы намекнуть на ограничение деятельности Гнанасары и его сторонников немедленно вызывали активные протесты ББС, численность которой постоянно росла. И чиновники раз за разом отступали.
Закончилось все это массовыми погромами в июне 2014-го. Толпа, возглавляемая буддийскими священниками, грабила мусульманские магазины и поджигала машины. Обращаясь к ликующим погромщикам, Гнанасара объявил: «На нашей стороне — полиция, состоящая из сингалов. Не надо забывать и об армии, также состоящей из сингалов. Если хоть один муслим или другой чужак тронет любого сингала хоть пальцем — мы их прикончим».
На данный момент ББС по-прежнему пользуется большой популярностью среди сингалов. Гнанасара успел потребовать от папы Франциска извинений за «зверства христианских колонизаторов в Южной Азии» и осудить Далай-ламу за призыв к буддистам Шри-Ланки и Мьянмы прекратить насилие в отношении мусульман и христиан, пока наконец суд не выписал ордер на арест неугомонного монаха.
Парадокс заключается в том, что в отличие от других стран региона и в Мьянме, и на Шри-Ланке мусульмане миролюбивы и немногочисленны.
«Разумеется, буддистский террор — это печальная реальность, — заявил в интервью «Ленте.ру» генеральный секретарь Всемирного сообщества буддистов Фаллоп Тайиари. — К сожалению, в каждой религии есть свои экстремисты, и буддизм — не исключение. Но и в Бирме, и на Шри-Ланке всплеск радикализма в первую очередь вызван племенными различиями и сложной политической ситуацией в этих странах. В Таиланде, к примеру, проблема буддистского терроризма вообще не стоит».
Христианская теократия плюс социализм
На северо-востоке Индии, в штатах Трипура и Нагаленд, обитают горные племена, христианизированные англичанами еще в XIX веке. Многочисленные сепаратистские движения горцев давно ведут ожесточенную борьбу за отделение от Индии и создание независимых государств, и многие из этих группировок включают в свои программы религиозную составляющую.
Так, в штате Трипура с 1989 года действует Национальный фронт освобождения Трипуры (НФОТ), считающийся в Индии террористическим. Своими целями НФОТ заявляет обращение в христианство всех представителей трипурских племен, изгнание из региона иммигрантов из соседней Бангладеш и превращение Трипуры в «Землю Господа Христа». Как утверждают индийские спецслужбы, боевики действуют в союзе с местными протестантами-баптистами, которые укрывают в своих домах боевиков, помогают им приобретать оружие и отмывать деньги.
НФОТ практикует массовые обращения в христианство. Происходит это следующим образом: отряд боевиков входит в деревню, после чего местных жителей заставляют креститься. Мужчин — под дулом автомата, женщин — под угрозой изнасилования. По данным полиции, ежегодно от рук боевиков гибнут десятки индуистов, не желающих отречься от своей веры.
В находящемся неподалеку Нагаленде с 1980-го действует Национальный социалистический совет Нагаленда (НССН), ставящий целью создание суверенного христианского государства Нагалим, в которое должны войти все области Индии и Бирмы, населенные народом нага. Лозунг организации — «Нагаленд для Христа». В Нагалиме планируют установить христианскую теократию, основанную на социалистической экономике. Рука об руку с религиозными чистками идут этнические — так, в 1992-1993 годах НССН изгнал из домов племя кику в штате Манипур. Тогда были убиты около 900 кику, 350 деревень опустели, 100 тысяч кику стали беженцами.
Индийские службы утверждают, что основу финансирования НССН составляет подпольная торговля наркотиками с Бирмой и перепродажа другим повстанческим группировкам оружия, полученного из Пекина и Исламабада. И хотя 3 августа 2015 года лидер НССН Муивах подписал в присутствии премьера Моди мирное соглашение с правительством Индии, не ясно, долго ли оно продержится.
Попытки индийских СМИ привлечь внимание международного сообщества к проблеме христианского терроризма пока не принесли успеха: борцы за социалистическую теократию хорошо понимают, насколько важен имидж, и активно сотрудничают с международными правозащитными организациями, включая Совет ООН по правам человека.
Индийские силовики действуют куда успешнее, чем индийские журналисты. В 2009-м 15 человек христианской народности хмар из штата Ассам ворвались в индуистский храм в селении Бхуван Пахар. Они объявили, что принадлежат к Манмасийской национальной христианской армии, и под дулом автомата заставили всех находящихся в храме, включая индийского жреца, принять крещение. После этого боевики исчезли, оставив в качестве напоминания кресты на стенах, начертанные собственной кровью.
Уже через два дня полиции удалось задержать 12 нападавших, включая главу организации. После этого о Манмасийской национальной христианской армии ничего не было слышно, хотя до сих пор на стенах индуистских храмов в Ассаме появляются кресты и дата 29 мая 2009 года — день инцидента в Бхуван Пахаре.
Проблема без решения
Разумеется, религиозный терроризм в Азии перечисленными случаями не ограничивается. Экстремисты-индуисты убивают мусульман и нападают на христиан в Индии, многочисленные секты действуют в Корее и Японии (достаточно вспомнить атаку «Аум Синрикё» в токийском метро). Многие очаги религиозного экстремизма — такие, к примеру, как сикхский в Индии или христанско-маронитский в Ливане — находятся в спящем состоянии, но могут проснуться в подходящих условиях.
Как бороться с религиозным терроризмом, пока непонятно. Применение армии и полиции не всегда дает нужный результат: в рядах силовиков, как правило, немало представителей религий, против радикального крыла которых они должны бороться, и они нередко сочувствуют экстремистам.
На днях в Казахстане прошел форум «Религии против терроризма». Во вступительном слове председатель казахстанского сената Касым-Жомарт Токаев заявил: «Мы наблюдаем расширение арсенала методов и форм деятельности террористов. Радикальные группировки обрели стабильное финансирование, эффективно используют современные технологии и открыто претендуют на статус квазигосударственной структуры. Ответом может быть только еще большая консолидация цивилизованного человечества. Нашим обществам, прежде всего средствам массовой информации, предстоит выработать и внедрить этические нормы по недопущению разжигания межрелигиозной розни». Выступавшие после Токаева представители мировых религий много говорили о том, что ни одна религия не одобряет насилия и экстремизма, и призывали осудить действия террористов.
Однако практика показывает, что террористам не интересно мнение религиозных лидеров об их акциях. Шри-ланкийские буддисты из ББС уже заявили, что не считают Далай-ламу своим лидером, а для христиан-протестантов из нагалендских гор вообще нет ни одного религиозного авторитета, кроме Иисуса Христа. Универсальный выход, по словам Токаева, — «искоренение крайней нищеты, голода и эпидемий, а также урегулирование военных конфликтов», но вряд ли в ближайшем будущем стоит на это рассчитывать.
Алексей Куприянов Источник:
РЕЛИГИЯ УБИВАЕТ Семен Мирский
Об авторе этой книги трудно говорить, не рискуя вызвать у слушателя недоумение или, что хуже, недоверие. "Как может человек знать 50 языков, и более того, с легкостью переходить с китайского на японский, потом на хинди, иврит, русский, венгерский, потом на язык индейского племени навахо, цитировать Коран в арабском оригинале и так далее?!" Тем не менее, этот человек существует, творит, является профессором в самом престижном из научных институтов Франции "Коллеж де Франс".
Клод Ажеж (Claude Hagège) родился в 1936 году в городе Карфагене в Тунисе, в еврейской семье. Когда ему исполнилось 17, семья переехала во Францию, где и началось похожее на сказку восхождение к вершинам лингвистики сверходаренного подростка, пользующегося сегодня всемирной известностью.
В переводе на русский существует, если не ошибаюсь, только одна его книга: "".
Кстати, в специальном предисловии, предваряющем русский перевод его книги, профессор Ажеж писал, что этот перевод вызывает у него "радость чисто личного характера", и поясняет, что речь идет о любви к русскому языку, возникшей еще в детстве. "Поэтому я испытываю особую радость, когда думаю о том, что моя книга переведена на русский язык и стала доступной для тех, для кого этот язык родной. Надеюсь, специалисты-языковеды и просто интересующиеся языком читатели прочтут эту книгу с благосклонным вниманием. Я также рассчитываю на то, что конструктивная критика поможет мне сделать следующее издание "Человека читающего" более совершенным".
У Клода Ажежа много книг, посвященных специальным проблемам лингвистики и доступных только специалистам. Но его последняя книга рассчитана на широкого читателя, и называется она "Религии, слово и насилие".
Лучшего зачина, чем Евангелие от Иоанна, не придумаешь, и Клод Ажеж идет именно этим путем: В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Ну а если Слово – от Бога, и помня, что дарованное Богом Слово доходит до человека из глубины веков через Священное Писание, будь то Старый или Новый Завет, Коран и так далее, то здесь мы подходим к основной проблеме, сформулированной в самом названии книги Клода Ажежа. Речь идет о взаимосвязи религии, слова и насилия.
Автор не без иронии просит прощения читателя за такой вот, как он пишет, "наивный вопрос": "Почему история религий преисполнена насилия? Ведь религии, возникшие на почве попыток людей понять окружающий их мир, успокоить страхи, должны были по идее попытаться объединить человечество, а на деле мы видим, как правило, обратное...".
И здесь Клод Ажеж в очередной раз цитирует Библию (книга Притчи), где сказано "Жизнь и смерть в руках языка". Развернутый и, добавлю, жуткий пример того, как жизнь и смерть человека зависят от языка, связан с древнееврейским словом "шибболет", фигурирующем в книге Судей.
Для тех, кто не читал или не помнит, – напомню, ибо в книге Клода Ажежа, впитавшего Священное Писание, причем Ветхий и Новый Завет, с молоком матери (мама его, замечу, была христианкой), эпизод этот занимает видное место.
Иеффай (ок. 1370 – 1070 гг. до н. э.), один из судей израильских, собрав всех жителей Галаада, сразился с ефремлянами и разбил их. Немедленно после победы он велел занять все переправы через Иордан, чтобы помешать побеждённым проникнуть на свои территории и смешаться с населением: …И перехватили Галаадитяне переправу чрез Иордан от Ефремлян, и когда кто из уцелевших Ефремлян говорил: "позвольте мне переправиться", то жители Галаадские говорили ему: не Ефремлянин ли ты? Он говорил: нет. Они говорили ему "скажи: шибболет", а он говорил: "сибболет", и не мог иначе выговорить. Тогда они, взяв его, закололи у переправы чрез Иордан. И пало в то время из Ефремлян сорок две тысячи… (Суд. 12:5-6). В отличие от галаадского, в ефремском диалекте еврейского языка не было звука "ш", и его носители не могли правильно (твердо) воспроизвести это слово.
Отвлекусь на минуту, чтобы дать еще одну иллюстрацию того, как неспособность правильно выговорить "шибболет" обрекает человека на смерть.
Фрагмент из книги Виктора Шкловского "ZOO или Письма не о любви", цитировавшего Библию явно по памяти, откуда небольшие неточности:
Библия любопытно повторяется. Однажды разбили евреи филистимлян.
Те бежали, бежали по двое, спасаясь, через реку. Евреи поставили у брода патрули.
Филистимлянина от еврея тогда было отличить трудно: и те и другие, вероятно, были голые.
Патруль спрашивал пробегавших: "Скажи слово шабелес". Но филистимляне не умели говорить "ш", они говорили "сабелес".
Тогда их убивали.
На Украине видал я раз мальчика-еврея. Он не мог без дрожи смотреть на кукурузу.
Рассказал мне:
Когда на Украине убивали, то часто нужно было проверить, еврей ли убиваемый.
Ему говорили: "Скажи кукуруза".
Еврей иногда говорил: "кукухужа".
Его убивали. Клод Ажеж настолько эрудирован, голова его вмещает столько библиотек, что он вполне может себе позволить задавать наивные (с кавычках или без кавычек, как угодно) вопросы: как объяснить тот факт, что все монотеистические религии, называющие себя "религиями милосердия", на деле на протяжении всей своей истории порождали акты жестокости и насилия, превосходящие зачастую насилие, вызванное политикой или идеологией?
Книга насыщена цитатами из писаний таких столпов христианской веры, как Ефрем Сирин, Мелитон Сардийский, Иоанн Златоуст, уверявший, кстати, что две основные страсти евреев заключаются в том, чтобы "набить себе брюхо и напиться допьяна"... Неистовым антисемитом был и основатель протестантизма, переводчик Библии на немецкий Мартин Лютер, посвятивший моральной ущербности (так он считал) евреев специальный труд.
В главе, посвященной Исламу, точнее Корану и насилию, Клод Ажеж указывает на очевидный парадокс. Очень многие суры Корана призывают к милосердию, тепло упоминают пророка Моисея (в Коране он Муса), равно как и Иисуса Христа (он же Иса), а в следующей суре читаем призыв уничтожать всех неверных, отказывающихся принять учение Мухаммеда. И здесь автор черпает примеры не из Библии, а из хроники наших дней, с актами террора исламского джихада, шариатом и прочими актами варварства.
Напомню, что автор книги читает Библию на иврите, Евангелие на древнегреческом, а Коран на арабском, и ему ли не знать, чем человечество, культура, цивилизация обязаны великим религиям. Но его в данной ситуации интересует прежде всего возможность преодолеть или, как минимум, по возможности сократить ненависть, отчуждение, насилие, порождаемое различиями религий и тех слов и смыслов, которые эти религии несут с собой. Задача эта по плечу только государству, – считает Клод Ажеж, – ибо религии, в лице своих священнослужителей, – чаще всего (хотя случаются, к счастью, и исключения!) как бы запрограммированы на повторение того, что уже было...
И вот вывод, к которому пришел автор книги "Религии, слово и насилие":
Мне кажется, что наилучшим и наиболее эффективным средством преодоления столкновений, порождаемых религиозными различиями, является политический режим, отличающийся равнодушием к тем или иным религиозным верованиям, режим, одинаково относящийся ко ВСЕМ религиям. Национальная самоидентификация не проводит в такой ситуации различия между отдельными группами населения, при условии сохранения равноправия для всех, при одинаковых обязанностях опять же для всех граждан. Это касается в равной степени такой страны, как Япония, – с её гомогенным в культурном отношении населением, но и такой богатой всевозможными общинами страны, как Франция. Равнодушие светского государства в отношении религий не равнозначно враждебному отношению к религиям как таковым. Точно наоборот: государство выступает в этой ситуации в роли гаранта свободы культов и религий, не вмешиваясь никоим образом в службы и обряды, связанные с верой. Таков проект эмансипации, позволяющей каждому человеку быть хозяином собственной духовности, что включает, разумеется, не только верующих людей, но также агностиков и атеистов. Как я уже сказал, только один из трудов Клода Ажежа существует на сей день в русском переводе, но мне кажется, что именно книга "Религии, слово и насилие" могла бы весьма пригодиться в современной России, где зачастую трудно сказать, где кончается политическая власть и где начинается церковь. Источник: С выводом Клода Ажежа лично мне трудно не согласиться.
«МОЯ МЕЧТА — ЧТОБЫ ШТАБ-КВАРТИРА НАТО ПЕРЕЕХАЛА В МОСКВУ» Далай-лама XIV поделился с “Ъ” рецептами решения глобальных проблем человечества В Дели на днях первая в истории дискуссия Далай-ламы XIV с российскими экспертами, изучающими природу сознания. Серия встреч «Фундаментальное знание: диалог российских и буддийских ученых» была организована Центром тибетской культуры и информации совместно с фондом «Сохраним Тибет» и Московским центром исследования сознания. Обозреватель радиостанции «Коммерсантъ FM» Станислав Кучер побеседовал с духовным лидером буддистов о главных вызовах, с которыми человечество столкнулось во втором десятилетии XXI века.
— Ранее вы объявили главной целью своей жизни пропаганду любви, сострадания и других гуманитарных ценностей нерелигиозными методами — такими, как здравый смысл, личный опыт и достижения современной науки. Почему вы поставили перед собой именно такую цель? — Посмотрите на мир вокруг. Сегодняшнее состояние человечества не назовешь здоровым и счастливым. В мире слишком много проблем и угроз, из которых главная — насилие. Насилие не рождается само по себе, как не стреляет само по себе никакое оружие. Случаются, конечно, природные катастрофы, бывает, убивает молния. Но большинство убийств на планете — дело рук человеческих, за которым стоят гнев и ненависть, привычка делить мир на своих и чужих, привязанность к противопоставлению «мы» и «они». Слишком много эгоцентризма, порождающего негативные эмоции и, как следствие, глобальные проблемы. Между тем очевидно, что нам со всеми нашими различиями — историческими, национальными, религиозными — необходимо научиться жить вместе на одной планете…
— Эту необходимость понимают все, но от одного понимания конфликтов меньше не становится… — Наивно ожидать, что изменения в сознании человечества произойдут быстро. Сию секунду радикально не может измениться ничто, тем более вызывающие негативные эмоции ограниченные представления и неверные подходы к решению проблем. Но я уверен: наше поколение должно начать работать в этом направлении — прежде всего с помощью образования, просвещения, продвижения того, что я называю светской этикой. Пропаганда моральных принципов, здравого смысла, научных достижений поможет через 10–20–30 лет вырасти новому поколению, которое, осознав на опыте преимущества гуманитарных ценностей, в свою очередь, приведет в мир следующее поколение. Поколение, способное жить с убеждением, что ключевой фактор, залог гармоничной жизни — это спокойный ум, душевный покой. Так что, как видите, я совсем не жду, что действительно серьезные перемены произойдут на моем веку. Но, если мы начнем эту работу сейчас — с ясным видением, решимостью, надеждой, оптимизмом — тогда, возможно, уже в этом веке мы придем к новому мышлению, основанному на осознании единства человечества.
— Правильно ли я понимаю, что именно поэтому вы считаете актуальным диалог с учеными, в том числе российскими? В мире есть миллионы атеистов, агностиков, не доверяющих официальным религиям, но готовых поверить ученым. Что, на ваш взгляд, ученые должны исследовать, доказать, донести до людей? — До сих пор светское образование и наука не уделяли достаточного внимания внутреннему покою, вопросам достижения того самого спокойствия ума, без которого невозможно достичь гармонии во внешнем мире. Обсуждение внутреннего мира человека было уделом религий. Да, есть много разных религий. На 7 млрд обитателей Земли приходится 1 млрд неверующих. Но даже из так называемых верующих во всех религиях — в христианстве, исламе, иудаизме, буддизме — далеко не все практикуют истинное учение о любви, прощении, терпимости. Далеко не у всех есть осознанное убеждение в принципиальном значении этих ценностей. Да, все религиозные учения несут одно послание и обладают одинаково сильным потенциалом принести в жизнь внутренний покой. Но для очень многих религия превратилась не более чем в традицию… в обряд…
— В привычку? — Да, в какую-то привычку. Ходить в церковь, храм, мечеть для них — традиция, за которой не стоит никакого серьезного отношения. Принадлежа официально к определенным религиям, люди душой не понимают сути главного месседжа. Им, как и всем остальным, необходимо просвещение, благодаря которому они поймут: развитие добросердечности в их интересах, в интересах их семей, их сообщества. Развитие такого понимания у последователей самых разных религий, а также у агностиков и атеистов критически важно для всех вне зависимости от мировоззрения и религиозной принадлежности. Именно поэтому я никогда не пропагандирую Будда-Дхарму (буддистский порядок и образ жизни.— “Ъ”), не пытаюсь обратить кого-либо в свою веру. Да, я буддист. Я считаю очень полезными буддийскую философию, медитацию, образ мышления и способы работы со своими эмоциями. Но не все 7 млрд на планете такие, как я. Даже во времена Будды были люди, которые восхищались буддийской философией, но исповедовали другие религиозные убеждения. Поэтому, когда я выступаю с лекциями о буддизме в небуддийских странах — в Америке, Европе, Австралии... я делюсь нашими достижениями, но говорю ясно: для вас лучше, безопаснее следовать вашей исконной традиции! Зачем менять религию, если можно вместе практиковать главное, что есть во всех, и уважать разницу?
Несколько лет назад один немецкий бизнесмен выразил готовность вложить миллион долларов в строительство большого буддийского центра во Франции, вместе со своим французским партнером они пришли ко мне за советом. И я посоветовал им не делать этого, я сказал: «Франция — небуддийская страна. Если вы хотите построить буддийский центр, лучше сделайте это в Таиланде или в той же Индии». У меня могут быть критические оценки моих христианских братьев и сестер — но я предпочитаю не критиковать, а восхищаться тем полезным, что они делают. Я думаю, они действительно вносят огромный вклад в развитие образования, здравоохранения, благотворительности на нашей планете — простите, про Русскую православную церковь в этом плане знаю не так много. Но в целом христиане делают очень много важного…
— Между тем, буддизм завоевывает все больше последователей в Америке и Европе, прежде всего среди людей, считающих его не религией, а наукой об уме. Почему, на ваш взгляд, это происходит? — Один мой друг, очень умный христианский проповедник, однажды сказал мне: молодому поколению с научным складом ума очень сложно объяснять что-либо о Боге. Буддийская концепция легче усваивается молодежью. Даже Эйнштейн говорил, что буддизм и современная наука могут идти рядом. Это правда. Да, в небуддийских странах растет число людей, которые считают буддизм не религией, а, как вы сказали, наукой об уме. Буддийские взгляды находят все больше подтверждений в квантовой физике. Все больше людей с научным складом ума проявляют интерес к Дхарме.
— Как конкретно, на ваш взгляд, современная наука может помочь распространению светской этики, о которой вы говорили, и в целом сделать мир лучше? — В сегодняшнем мире люди уделяют мало внимания внутреннему миру и истинным ценностям. Наука может доказать: сострадательное мышление приводит к спокойствию ума и как следствие к общему оздоровлению человеческого организма. Здоровый ум очень важен для здоровья тела. Гневный ум в конечном счете для тела вреден.
— То есть быть гневным — непрактично? — На коротком отрезке — практично. На длинном — очень вредно.
— Знаете, я был бы счастлив, если бы ученые однажды на экспериментах (с животными, например) доказали, что гнев вреден, а доброта полезна. Ну, скажем, что добрая мышь живет дольше, чем злая, или что-нибудь в таком же духе. Я преувеличиваю, но суть понятна… — А по-моему, странно и печально изучать человеческий ум с помощью мышей. По-моему, это совершенно неправильно!
— Все больше ученых, философов и просто думающих людей в Западном полушарии говорят о кризисе ценностей западной цивилизации, ведущему к личностному кризису. В соответствии с этой точкой зрения традиционные религии или дискредитировали себя, или попросту устарели, а потому человечеству нужна некая новая религия. Вы видите свидетельства такого кризиса? Возможно ли появление новой синтетической религии? — Кризис ценностей — безусловно, вызов, с которым мы сейчас столкнулись. Но появления новой религии я не предвижу. Всем главным религиозным традициям плюс-минус 2 тыс. лет. Некоторым в Индии еще больше — по 3 тыс. лет. И они много значат для верующих. И все они несут одно послание: любовь, прощение, терпимость, согласие, самодисциплина. Философские взгляды различаются. Одни утверждают: мир создал Бог, другие — никакого Творца нет. Одни говорят о душе, другие — что никакой души нет. Но все эти разные традиции так или иначе поддерживают одно главное послание — послание любви.
Мы как-то поспорили с одним моим большим другом, христианином. Я спросил: «Почему тебе так трудно принять идею прошлых жизней?» И он сказал: «Потому что вот эта жизнь, которую мы проживаем сейчас, создана Богом! И это создает очень близкую, тесную с ним связь. Бог — Создатель, наш Отец. Отсюда большее желание исполнять волю Бога, стремиться к близости с ним. Если кто-то в какой-то религии скажет: Бог полон гнева – другое дело. Но во всех религиях говорится: Бог полон любви. Поэтому чем больше веры в Бога, тем больше готовности практиковать любовь». Что ж, отлично. Прекрасное отношение. Зачем создавать некую новую религию, если можно именно такое отношение, осознание пробуждать в людях?
— Любовь любовью, но, похоже, кризис только усугубляется. Не гуманитарные ценности, о которых мы сейчас говорим, являются сейчас движущей силой развития человечества. Не объединение во имя общего блага, а принцип «каждый за себя» все активнее работает в мире. Посмотрите на Америку, Турцию, Европу, Россию. Усиление авторитарных тенденций, тяги к «сильной руке» — в России многие ощущают это на себе и, уверен, не только в России. — Журналисты всегда пессимистичны и склонны видеть негативную сторону. Негатива в мире хватает, мы уже говорили об этом. Но я смотрю на Америку и слышу очень много критики в адрес Белого дома. Многие из тех, кто поддерживал (президента США.— “Ъ”) Дональда Трампа, сейчас выступают против него. Я смотрю на Россию и вижу выступления против коррупции и так далее. Думаю, в сталинские времена это было невозможно. Не так быстро, как вам бы хотелось, но перемены происходят. Я верю в большое будущее России. Россия на самом деле может стать настоящим мостом между Востоком и Западом.
Кстати, о России и Америке… Знаете, моя мечта — чтобы штаб-квартира НАТО переехала в Москву. В русском менталитете НАТО — символ враждебной силы. Если офис Альянса окажется в Москве, психологически всем станет легче, возникнет ощущение, что теперь вы и американцы вместе! Боюсь, правда, что после такого предложения меня теперь и в Америку не пустят! (Смеется.)
Что касается Европы. Да, Британия выходит из ЕС, но многим британцам это не нравится, идет дискуссия, граждане открыто высказывают свое несогласие. Возьмем Китай. Коммунистическая система, авторитарные лидеры. Но среди интеллигенции растет число людей с другими взглядами. То же самое касается отношения обществ к войне и насилию. В канун и во время иракского кризиса миллионы людей от Австралии до США открыто выступили против войны.
Лидеры часто бывают эгоистичны, движимы желанием удержать власть и множеством других мотивов. Их мотивация и устремления народа — далеко не всегда одно и то же. Но они не могут и не должны быть символами народов. Политические лидеры не вечны, они пытаются и будут пытаться контролировать все, но они не сто лет живут!
— Давайте поговорим об одном из главных вызовов, стоящих перед западной цивилизацией. Исламский терроризм вселяет ужас в умы американцев и европейцев, включая россиян. Что можно противопоставить этой угрозе? — Необходимо понять, в чем корень проблемы. На мой взгляд, политика западных государств, прежде всего американцев во время иракского кризиса, ставка на использование силы — и есть семя, которое породило свои плоды. Я не раз высказывал эту мысль западным лидерам: если вы будете решать эту проблему силой, через десять лет получите сотни бен ладенов.
— Ваш прогноз сбылся. — Да, увы. Президент Буш (43-й президент США Джордж Буш-младший.— “Ъ”) — прекрасный человек. Как человек. Но его политика, убеждение, что в военной силе и есть решение… Военная сила может убить, но она не способна изменить ум, сердце, эмоции. Убийство одного человека делает больно его друзьям, родным, заражает гневом и желанием мести десять, двадцать человек вокруг — разве это не очевидно? Использование американцами военной силы в иракском кризисе имело громадный негативный эффект на развитие событий в мире, настроило против Америки миллионы людей в мусульманском мире. Реакция радикального ислама в виде терактов в европейских странах в надежде на то, что эти теракты остановят Америку,— тоже порочная и бесполезная практика. Этот замкнутый круг насилия можно остановить только с помощью диалога. Мусульмане, террористы в том числе,— тоже наши братья и сестры.
— То есть, по-вашему, мы можем разговаривать с ними? — Конечно.
— С «Исламским государством» (организация запрещена в РФ)? — Конечно. Причина проблемы — слишком много страха и взаимного недоверия. В арабском мире теперь убеждены: западная цивилизация представляет собой угрозу для их веры — для ислама. На самом деле это не так. Но они уверены, что с Америкой можно разговаривать только на языке силы. И американские лидеры убеждены в том же. Нам нужно терпение. Да, мы должны протянуть руку всем, кто хочет остановить насилие. Прежде всего умеренным мусульманам. Еще 15 лет назад я предложил индийскому правительству провести всеиндийскую религиозную конференцию. И в какой-то момент пригласить на нее тех самых радикальных, жестко настроенных мусульман. Индийские мусульмане следуют тому же Корану, что и арабские. Но здесь с детства они живут бок о бок с представителями других религий. То же самое в Малайзии, в Индонезии. Там ислам не столь радикален, как в арабском мире. Арабские мусульмане в этом смысле более изолированы. Вот, на мой взгляд, главные причины, которые необходимо устранить,— изоляция и страх.
— Помимо собственно терактов, европейцы боятся уничтожения своей культуры, национальной идентичности, которым, на их взгляд, может обернуться грандиозный поток беженцев из мусульманских стран. Что им делать? Выгонять беженцев? Как соблюсти приверженность общечеловеческим ценностям, правам человека и одновременно выжить? — Возвращаемся к началу. Я (канцлером ФРГ.— “Ъ”) Ангелой Меркель. Но не надо рассматривать беженцев из арабских стран как будущих постоянных жителей Европы. Не надо видеть в Европе их новый вечный дом. Европа для них должна стать временным убежищем — потому что в их родных краях столько убийств и страданий! Поэтому мой совет — обеспечьте убежище. Одновременно дайте возможности, образование детям и молодежи, подготовьте их к новой жизни. Но главное усилие должно быть направлено на достижение мира у них на родине. И, когда этот мир будет установлен, эти беженцы — уже со своим образованием, знаниями и европейским опытом — должны вернуться домой и заняться строительством новой мирной жизни на родине. А европейские страны должны им в этом помочь. Вот единственный, на мой взгляд, выход.
— Вы однажды сказали: когда в жизнь человека приходит хаос и все кажется перевернутым с ног на голову, это значит, что скоро должно случиться нечто волшебное. Думаю, это относится и к государствам, и к миру в целом. Что волшебное, на ваш взгляд, должно произойти в мире? — Я верю в людей. Желание жить в мире и неприятие насилия растет и будет расти во всех странах, я в этом совершенно уверен.
Каждая страна в конечном счете принадлежит людям, а не правительствам и политикам. Изменив к лучшему себя, люди смогут сделать лучше и мир вокруг.
— Ваше святейшество, вы счастливый человек? — Простите?
— Вы счастливый человек? — Да, я надеюсь. Без алкоголя, без травы. Представляете, так бывает!
Станислав Кучер Источник:
"ОТ АРЕСТА Я И СЕБЯ НЕ МОГУ СПАСТИ" 16 Август 2017 ТИМУР ОЛЕВСКИЙ В российский прокат вышел фильм молодого режиссера Кантемира Балагова "Теснота", удостоенный приза критиков Каннского кинофестиваля. Эта история о жизни еврейского района Нальчика в разгар первой чеченской войны. Главная героиня – девушка из ортодоксальной семьи, которая влюбляется в мусульманина-кабардинца. Еще в начале лета не было уверенности, что фильм выйдет в России в широкий прокат, сейчас из-за него разгорелись жаркие споры о травмах кавказских войн в постсоветской России. Кантемир Балагов, – выпускник киношколы режиссера Александра Сокурова. В интервью телеканалу "Настоящее время" Александр Сокуров рассказал о кризисе кино и политического устройства в мире, о межнациональных отношениях между народами, населяющими Кавказ, и о том, как он относится к успеху своего ученика Кантемира Балагова. – Я подумал, когда готовился к интервью, что мой дед, наверное, с моим отцом мог играть в одни и те же игрушки – ну в смысле в солдатиков, научить его играть в солдатиков, отец со мной мог поиграть в солдатиков. Я со своим сыном играю в разные игрушки: я – в солдатиков, а он – в компьютер. И нет этой преемственности поколений. Это как повлияет на искусство и на кино? – Да бог с ним, с кино, бог с ним. Пусть оно провалится, пусть оно исчезнет, пусть вообще оно останется в воспоминаниях только 60-летних людей, которые очарованы Бергманом, Феллини и пониманием того, что когда-то такие грандиозные в визуальном пространстве художественные произведения создавали. Бог с ним, с кино, провались оно сквозь землю. Вот если они перестанут читать, если они перестанут слушать серьезную большую музыку, вот тогда будет беда, тогда это будут животные, и ваш сын станет животным. Потому что Стив Джобс не знает, куда он ведет человечество, изобретая все, что он изобретает, являясь во многом гениальным человеком, он сам черная кошка в черной комнате.
– Мы начали сначала? То есть откатились назад лет на 500 и начали сначала в новой реальности? – Конечно.
– Это из-за этого средневековье в мире или нет? – Нет, средневековье в мире по другой причине: потому что дегуманизируется элита мировая. Вы можете назвать хотя бы одного лидера одной страны, которого бы вы назвали совестливо-гуманитарным человеком? Ни одного.
– Я не знаю такого человека, но я иногда думаю, что бюрократия, которая живет по неким правилам, все-таки загнанная, может, лучше, чем такие яркие личности, о которых вы снимали три своих фильма. – Согласен. Но надо сказать, что тоталитарному государству искусство потребно, а демократическому – нет. Демократическому государству все равно, какой уровень, какой взлет у художественного творчества будет, ему нужно, чтобы была удовлетворенная средняя цифра какая-то, удовлетворенное среднее качество. По всему миру это я вижу.
Я вижу, что немцы забыли о своем великом кинорежиссере [Фассбиндере]. Итальянцы уже не все вспоминают о том, что у них был Антониони и тот же Феллини, они даже античное прошлое свое не очень как бы так представляют и понимают. Это реальность такая, идущая от этих новых условий.
– А с этим что делать? – Для этого нужны серьезные какие-то действия, для этого нужно осмыслить в обществе, что решительно устарела партийная система организации общественной жизни. Решительно устарела. Решительно устарела парламентская форма жизни. Абсолютное преступление то, что общество допускает в свою жизнь телевидение в том масштабе, в каком это существует.
– А теперь будет ютьюб, и это вообще никак не регулируется. Никем вообще. – Да, это те шаги, это разговор о Стиве Джобсе, о котором я говорил.
– Очень быстро надо туда идти, мы ведь не можем с этим бороться, невозможно это остановить, это смешно – пытаться, сейчас начнем бурчать как старики. Но я понимаю, что вещь-то серьезная. – Почему? Это инерция, как очень часто говорят, инерция самоуничтожения, потому что люди, которые находятся в очаровании от прогресса так называемого, они слепнут. Человеку надо чаще смотреть назад, просто физически, физиологически как-то, каким-то образом, психологически в том числе. Потом все же надо, конечно, менять школьную систему, возвращаться к раздельному обучению мальчиков и девочек в школе, без всякого сомнения. Нужно создавать новые университеты, нужно абсолютно перепрофилировать все армейские системы и так далее. Это вещи, которые человечеству под силу.
– Почему нужно разделять обучение мальчиков и девочек? – Мы разные, и нам нужно эту разность подчеркивать, нам нужно эту разность поддерживать.
– Это понятно. Но для этого нужен сильный аргумент. – Ну вот это большой аргумент, это сильный аргумент.
– Для этого надо будет привести однозначные блага, которые общество получит от такого разделения. – Люди получат сильных людей и нежных людей. Получат силу и нежность разумную. Силу и нежность. Потому что всякое совместное пребывание современного мужчины рядом с женщиной, и особенно в период становления, оно разрушает именно мужскую часть общества.
Мы видим это по так называемым театральным русским коллективам. Посмотрите, что происходит в этих вузах театральных по России, в меньшей степени это в Европе, где идет это обучение совместное, скажем, обычное, оно всегда обычное. К пятому курсу вы получаете, в общем, девочек в брюках. Все девочки, все – и мужская, и женская…
– А почему не все мальчики? – Потому что женщина подавляет, у нее природа такая – подавить, ее задача – подавить. А мужчина сопротивляться не может, он не может вернуть себя в свою нишу в этих условиях, когда государство, система помогает женщине на самом деле, а не мужчине.
Разумность какая-то здесь должна быть, и потом, посмотрите, что происходит в России, например, и не только в России, женщины, когда они получают власть. Посмотрите на наш парламент: все жестокосердные кошмарные законы Российской Федерации, все они инициированы женщинами, политиками-женщинами, депутатами. Посмотрите, как они выглядят, посмотрите, как они себя ведут.
– Подождите, вы хотите спасти мужчин от женщин этим раздельным образованием? – Дистанция, нужна дистанция, пришло время, когда во всем должна быть дистанция. Дистанция между национальными группами обязательна, дистанция между религиозными группами обязательна. Дистанция между мужским и женским обязательна. Сам человек и сама национальная, религиозная группа решит, какая степень сближения разумна и необходима. Решит, какая степень разумна и необходима.
– Голливуд научился снимать очень популярные у зрителей, хорошо продаваемые фильмы, в которых сценаристы или режиссер копается в человеческой природе. Они изучили, мне кажется, все что только можно о человеческой природе – сексуальные комплексы, мировоззрение человека, лишенного конечностей, как живет человек, у которого ментальная болезнь. – Да-да-да, я уже понял вопрос.
– Смотрите, почему им удается это поставить на поток? – Потому что есть профессия. Американский кинематограф, качество американского кино не в режиссерах и не в актрисочках, а качество американского кино – в блестящих сценаристах-драматургах. У них нет великой литературы…
– Но это же великие сценарии. – Так они же сублимируются, восстанавливаются в драматургии кинематографической. У них выдающиеся драматурги, выдающиеся сценаристы. Вот и все. Вот ответ на все ваши эти вопросы. Но при этом все равно существует огромное количество тем у американцев, к которым они и прикоснуться не могут еще. Я даже не буду называть, какие темы.
– Почему? – Не буду.
– Хорошо. В России прикасаются к этим темам? В России есть люди, которые пишут об этих темах? – Нет, конечно, у нас нет такого уровня драматургов, как в Америке.
– А значит ли это, что мы застряли в обсуждении человеческой природы где-то на уровне классической литературы? – Застряли, застряли. Если для общественного сознания России, для политического, общественного сознания, индивидуального сознания катастрофической темой является даже тема гомосексуализма. Даже если эта тема является непреодолимой катастрофической для всего вот этого кошмарного русского сообщества политического и общественного, конечно, застряли. Не просто застряли – упали в эту яму. И мы из этой ямы не вылезем.
– Значит ли это, что хороший продюсер в России может ситуацию исправить или нет? – Может измениться в России ситуация, если в России появятся независимые, но профессиональные молодые специалисты в области кино. Называть профессиональным современный российский кинематограф я бы не осмелился. Даже у меня есть проблемы профессиональные. Мы очень много времени и места уделяем в России для борьбы с экономическими и политическими обстоятельствами, и всякого рода комплексами и запретами. Очень много.
– Вы согласитесь или не согласитесь с мыслью о том, что самые важные и тяжелые для общества вопросы, которые должен проговаривать художник, в России написаны и сняты самым тяжелым для зрителя языком, и из-за этого… – Не соглашусь. Они написаны и сняты тем языком, каким эти режиссеры или эти молодые люди могут написать. Но все эти молодые люди, режиссеры, сценаристы, операторы, все, кто ставят картины – они из этого народа, они здесь родились, понимаете? Человек, живущий в России, не может снять фильм, у которого лунные какие-то мотивации.
– То есть если бы вы снимали всю свою тетралогию в Америке, и продюсер кинокомпании, наверное, он бы требовал от вас среди прочего еще и кассы, ну, наверное, вы бы с ним это обсуждали, это были бы другие фильмы? – Никогда не обсуждал. Со мной никто никогда не обсуждает вопрос кассы, никто и никогда. И я сам выбираю продюсера, я сам выбираю тенденцию картины. Если у меня нет тотального авторства, я никогда не работаю. Я никогда не работал с заказом. Это мое счастье и моя беда. Я никогда не работал ни по чьему заказу. Я, к сожалению, все делаю только по тому желанию, которое у меня есть. Я литературный человек, я не люблю кино, я не фанатик кинематографа, я люблю литературу, для меня музыкальная пластика наиболее интересна и совершенна. А кино для меня – это весьма несовершенная область, в которую меня судьба забросила, так у меня сложилось.
– Скажите, у вас представление о добре и зле – главный базовый этический комплекс – он сформировался когда-то в юности и вы с ним всю жизнь прошли или он менялся? – Нет, конечно, меняется. Когда-то было время, когда мне было трудно простить какие-то качества человеческие. Сейчас, пожалуй, я могу простить всякое, ну, по отношению, по крайней мере, ко мне лично, я прощаю все. По отношению ко мне люди ведут иногда себя скверно, отвратительно, и я все прощаю. Ну, может быть, я не прощу только зверство и убиение человека.
– Я смотрю за реакцией в социальных сетях на фильм "Теснота", и я вижу, что люди говорят о том, что они увидели в этом фильме не трагедию еврейского народа, а трагедию русского народа. И именно это стало сенсацией фильма. Понимаете, почему это произошло? – Я не существую в сетях, я никогда…
– А вы видите в фильме этом трагедию русского народа? – Нет.
– Тогда скажите мне, почему в этом фильме так долго показывают ту самую знаменитую пленку с убийством русского православного? – Я думал, что вы-то точно не зададите мне этого вопроса, потому что все прекрасно понимаете. Странно, почему вы задаете мне этот вопрос, неинтересно становится говорить.
– А знаете почему? Я сейчас объясню. Я-то понимаю, но, мне кажется, что люди, которые задают этот вопрос все время, они же не понимают и, видимо, ждут этого ответа. Почему именно долго? – Ну, это было еще дальше и еще длиннее. Это было еще длиннее. И это было сокращено. Здесь никакого давления на Кантемира не было. Это было сокращено просто исходя из монтажной особенности эпизода, собственно, в котором это находится. Это было сокращено. И насколько я помню, при Каннском этом представлении просили вообще убрать это. Мы никогда бы не пошли на поводу и никакие указания бы не принимали. Они просили вообще это убрать. Это правильно, что это мы не убрали и оказались в этом смысле настойчивыми. И Кантемир правильно, что он деликатно сократил, но оказался настойчивым.
– Вам не кажется, что это исподволь, возможно, случайно проговорилась какая-то очень большая трагедия в отношениях между Кавказом и Россией, которые находятся в одной стране прямо сейчас? – Привязывать это вот не надо. Все же это художественное произведение.
– Видимо, его ждали. – Кантемир и вообще группа, которая у меня училась, она вся, пять лет мы занимались, я занимался тем, чтобы предложить им вариант дистанции перед историческими и социальными проблемами, потому что все молодое мировое кино, американское, европейское кино – оно все катастрофически социализировано.
Все сюжеты и американские, и европейские – они все завязаны на вот эту сюжетику взаимодействия, взаимного влияния на сюжеты, на драматургию сюжетную ситуаций социальных. Во всем виноваты обстоятельства жизни, какая-то политика там и так далее.
Я все время призывал их искать первопричину проблем героев в их собственном душевном состоянии. И убеждал их и говорил им, что внешние проблемы очень незначительны по сравнению с тем, что происходит внутри у человека. А вот надо поискать внутри у человека вот все эти узлы, и тогда станет ясно, что, как и почему. И в этом смысле Кантемир пошел по пути в соответствии с этой нашей договоренностью, по крайней мере, какое-то время воздерживаться от, опять же, повторяя это слово, спекуляций над социальными, экономическими и политическими проблемами. Потому что если бы не было в сюжете этого фильма вот этой вот необузданной страсти и животного чувства, прекрасного по-своему, этой девушки, там ничего в этом фильме и не было бы, понимаете? Только потому что там есть эта взрывная энергия женская, которая все преодолевает и в буквальном смысле укладывает под себя этого кавказского якобы джигита, ничего бы там и не было, ничего бы не произошло.
Поэтому в этом смысле, если люди… пока многие хотят вычленить, выделить из этого фильма якобы известную, понятную им эту трагедию – трагедию России и Кавказа.
– То, что меня заставляет задавать эти вопросы вам сейчас, – это тоже результат того, что в прокате появился фильм Кантемира Балагова "Теснота". – Не преувеличивайте значение этого фильма.
– Не-не-не. Я понимаю, я хочу… – Ни значение качества, ни значение содержания фильма. Не выстраивайте вокруг этого фильма вот такую целую кампанию, понимаете? Вы глубоко заблуждаетесь и вредите и фильму, и этому человеку.
– Я договорю вопрос. Значит ли это, но вы, наверное, на него уже ответили, что любой фильм, снятый человеком, который родился, вырос и выучился на Кавказе, будет приводить к таким разговорам, обсуждениям после его премьеры? – Ну, если у этого фильма будет по-настоящему какая-то душевная процедура, душевное содержание – конечно, нет. Конечно, нет, конечно, нет! Потому что здесь сам сюжет, компоненты этого сюжета, они, ну я в кавычках слово "спекулятивные", но я говорил и Кантемиру: конечно, спекулятивные. Конечно, уверяю вас, конечно. Это погружено еще в очень хорошо сработавшийся актерский ансамбль. Что в этой картине привлекает? Потому что там есть семья вот в том качестве, в котором ее не видят ни у русских, ни у кавказцев, ни у татар, ни у кого. Когда я пришел на курсы, буквально на первом занятии, я им сказал: "О вас никто не имеет ни малейшего представления в России. Вы закрыты все, вы все в коконе, вы все внутри себя варитесь. И вас все боятся. Боятся не только вас здесь, в России, во всем мире вас боятся, потому что вы ничего о себе не рассказываете. Вы ничего о себе не показываете. Мы не знаем, как живет ваша семья, какие есть у вас конфликты между братьями и сестрами, как у вас живет отец с матерью, как у вас дом устроен?".
Поезжайте по Кабардино-Балкарии, первое, что вы увидите – огромные заборы вокруг каждого дома. Огромные заборы, в два, в три роста человеческих. Что вы скрываете? Кто вы такие? И в течение всех пяти лет обучения шла речь об этом: рассказывайте о себе, говорите правду о своем народе, берите пример у русских, которые так копаются в русском сознании, как никто в мире. Никто в мире так не разоблачает все пороки, а иногда и показывает достоинства народа, как русские. Русские во многом виноваты перед вами, кавказцами, но посмотрите на достоинства русской культуры и русского пути понимания, постижения своего собственного характера. Посмотрите на это!
Последнее, у вас осталось немного времени, скоро вы будете жить отдельно. Посмотрите! Потому что потом будет гордыня сплошная, вы начнете с нуля. Если вы сейчас ничему не научитесь у русской культуры с точки зрения самопонимания, самокритики на формирование внутреннего сознания, вы начнете с нуля, и вы будете погибать, будете погибать в гражданских войнах на своих маленьких территориях.
– При всем моем сострадании и уважении к Кириллу Серебренникову и тем, кто сидит в тюрьме после того, как с ним работали. Российские деятели культуры столько лет просили "дайте нам государственные деньги, мы не можем сами заработать". Вот вы взяли государственные деньги. И живете по закону государственных денег. Какие претензии? – Так. И в чем вопрос? Зачем берете?
– Зачем берете. – Конечно, это происходит от вынужденности. Я большую часть вообще своих работ сделал совместно с западными коллегами, и я знаю, как собираются деньги на кинематограф.
Например, Германия: в каждой земле есть накопительные фонды. И у тебя есть много вариантов – ты подаешь заявки в разные фонды, они рассматриваются, кто-то даст 100 тысяч евро, кто-то 50 тысяч евро, кто-то 700 тысяч евро может быть, и ты можешь в конце концов набрать эту сумму.
Большая часть создаваемых в кино произведений не окупает себя и является той самой, наверное, не очень одобряемой вами, не коммерческим результатом. Из того, что создается в Европе сейчас молодыми режиссерами, вообще режиссерами, не окупается, но оказывает влияние на развитие киноязыка и самого общества в этих странах.
– Хорошо, вы режиссер. Режиссер может спасти своего бухгалтера в России, как вы думаете, есть такая возможность или она существует? – Я и себя не могу спасти. У меня дома в прихожей висит такая кипа бумаг, как себя вести во время ареста. Она висит у меня уже год – еще до того, как начались аресты у Кирилла Серебренникова, что я могу сделать, что?
– У нас нет права сказать ему, что он начал публично обращать внимание на эту проблему чуть поздно, надо было это делать раньше? – Об этом говорили всегда. Министр культуры России много раз делал упреки кинорежиссерам и театральным деятелям, что есть государственный заказ и вы должны выполнять задание государства. Еще до того, как у Кирилла начались эти проблемы. А вы думаете, что французское государство не предъявляет за деньги, которое оно выдает, претензии?
– Я не сомневаюсь, что да. Я не знаю, как это выглядит – Еще как! "Франкофония" – фильм, который был включен в программу Каннского фестиваля, потом срочно выброшен по политическим требованиям. Если вы вникнете в механизм существования всех крупных международных европейских фестивалей, вы обязательно найдете там и политические лапы государств, которые оказывают в той или иной степени влияние и давление на репертуар.
– Как вам кажется, общество без государства или каких-то институтов-авторитетов может само регулировать этот процесс? – Нет. Если не складывается, не выделяется какое-то количество людей, которые могут концентрировать идеи, обобщать идеи. Их называют элитой как-то, но на самом деле в какой-то стране должно появиться какое-то количество совестливых людей. Я это чувствую по себе, мне очень часть в последнее время просто стыдно. Это чувство стыда оно очень часто не формулируется.
Говорят, нельзя читать чужие письма, потому что нельзя читать чужие письма, как же объяснить это? Мне стыдно за многих людей из моего класса за их поведение, за их бессовестность, за их лицемерие. Вроде образованные люди, вроде читали, в одном времени живем.
Многие из них проводили в мир иной одну систему политическую, встретили другую и опять подонками, опять просто какими-то гниющими сущностями проявились. Это чувство, чувство стыда – оно должно быть. Должны появиться эти люди, у которых это чувство стыда есть. Их должно быть достаточно много.
– Получается, что вы Дон Кихот и вы обречены стать героем романа? – Нет. Но я точно не Дон Кихот, я простой человек и романтические коллизии не мои, я борюсь за жизнь, я не с ветряными мельницами борюсь. Я борюсь реальными делами.
Я, как идиот почему-то, занимаюсь этими градозащитными ситуациями здесь, в Петербурге, трачу на это огромное время, вообще считаю, что я ранен этой всей общественно-политической трагедией, которая разворачивается в России.
Я знаю, к чему это приведет, я уже видел, как это было. Я уже был внутри, я участвовал, уже при моем взрослом сознании высылали Ростроповича и Вишневского, Солженицына, при моем сознании люди проклинали Шаляпина за то, что он когда-то покинул Россию, при моем сознании люди дичали. Я уже видел это, понимаете, я уже видел это.
– Поэтому могу только сказать спасибо, что вы этим занимаетесь. – Но не от большого ума я этим занимаюсь. Я это, что разумный человек осторожнее, разумный человек по отношению к обществу и своим современникам ведет себя деликатнее, чем я. Я иногда проявляю излишнюю жесткость и излишнюю страстность. Нельзя быть в такой степени несогласным с обществом, со своим временем, со своими современниками.
Источник:
ЭДГАР АЛАН ПО СИСТЕМА ДОКТОРА СМОЛЯ И ПРОФЕССОРА ПЕРРО Перевод С.П. Маркиша Осенью 18__ года, путешествуя по самым южным департаментам Франции, я оказался в нескольких милях от одного Maison de Sante, или частной лечебницы для душевнобольных, о которой я много слышал от знакомых парижских врачей. Я никогда не бывал в подобного рода заведениях и вот, решив не упускать представившейся мне возможности, предложил своему попутчику (господину, с которым случайно познакомился несколькими днями раньше) сделать небольшой крюк и потратить часок-другой на осмотр лечебницы. Но спутник мой отказался, сославшись, во-первых, на то, что очень спешит, и, во-вторых, на вполне естественное чувство страха перед умалишенными. Впрочем, он просил меня не стесняться и сказал, что соображения вежливости не должны помешать мне удов- летворить свое любопытство; он добавил, что поедет не спеша и что я смогу догнать его сегодня же или, в крайнем случае, завтра. Когда мы прощались, мне пришло в голову, что доступ в лечебницу может быть затруднен и меня, пожалуй, не впустят туда; опасениями на этот счет я поделился со своим спутником. Он ответил, что затруднения действительно могут возникнуть, если только я не знаком лично с главным врачом, м-сье Майяром, и не располагаю никакими рекомендательными письмами: ведь порядки в таких частных заведениях гораздо более строгие, чем в казенных больницах. Сам он, как выяснилось, по- знакомился где-то с Майяром несколько лет назад и берется проводить и представить меня; ему же самому чувство страха, о котором он говорил, не позволяет переступить порог этого дома.
Я поблагодарил его, и мы свернули с большой дороги на заросший травою проселок. Не прошло и получаса, как он почти совсем затерялся в густом лесу у подножия горы. Мы проехали около двух миль сквозь эту сырую мрачную чащу, и вот наконец нашим взорам предстал Maison de Sante. Это был причудливой постройки chateau {Замок (франц.).}, столь пострадавший от времени, такой обветшалый и запущенный, что, право, казалось невероятным, чтобы здесь жили люди. При виде этого дома я содрогнулся от страха, остановил лошадь и был уже готов повернуть назад. Впрочем, вскоре я устыдился своей слабости и продолжал путь.
Мы подъехали к воротам. Я заметил, что они приотворены и какой-то человек выглядывает из-за них. В следующее мгновение этот человек вышел нам навстречу, окликнул моего спутника по имени, радушно пожал ему руку и попросил спешиться. Это был сам м-сье Майяр, видный и красивый джентльмен старого закала - с изящными манерами и тем особым выражением лица, важным, внушительным и полным достоинства, которое производит столь сильное впечатление на окружающих.
Мой друг представил меня, сообщил о моем желании осмотреть больницу и, выслушав заверения м-сье Майяра в том, что мне будет уделено все возможное внимание, тут же откланялся. С тех пор я больше его не видел.
Когда он уехал, главный врач провел меня в маленькую, но чрезвычайно изящно убранную гостиную, где все свидетельствовало о тонком вкусе: книги, рисунки, горшки с цветами, музыкальные инструменты и многое другое. В камине весело пылал огонь. За фортепьяно сидела молодая, очень красивая женщина и пела арию из какой-то оперы Беллини. Увидев гостя, она прервала пение и приветствовала меня с очаровательной любезностью. Говорила она негромко, во всей манере сквозила какая-то покорная мягкость. Мне почудилась скрытая печаль в ее лице, удивительная бледность которого была, на мой вкус, не лишена приятности. Она была в глубоком трауре и пробуждала в моем сердце смешанное чувство уважения, интереса и восхищения.
Мне приходилось слышать в Париже, что заведение м-сье Майяра основано на тех принципах, которые в просторечии именуются "системой поблажек", что наказания здесь не применяются вовсе, что даже к изоляции стараются прибегать пореже, что пациенты, находясь под тайным надзором, пользуются, на первый взгляд, немалой свободой и что большинству из них разрешается разгуливать по дому и саду в обычной одежде, какую носят здоровые люди.
Памятуя обо всем этом, я держался весьма осмотрительно, беседуя с молодой дамой, ибо полной уверенности, что она в здравом уме, у меня не было; и точно, в глазах ее я заметил какой-то беспокойный блеск, который почти убедил меня в противном. Поэтому я ограничивался общими темами и такими замечаниями, которые, по моему разумению, не могли рассердить или взволновать даже сумасшедшего. На все, что я говорил, она отвечала вполне разумно, а собственные ее высказывания были исполнены трезвости и здравого смысла. Однако продолжительные занятия теорией mania {Безумия (греч.).} научили меня относиться с недоверием к подобным доказательствам душевного равновесия, и на протяжении всего разговора я сохранял ту же осторожность, какую проявил в самом начале.
Вскоре появился расторопный лакей в ливрее и с подносом в руках. Я занялся принесенными им фруктами, вином и закусками, а дама тем временем покинула комнату. Когда она ушла, я повернулся к хозяину и вопрошающе взглянул на него.
- Нет, - сказал он, - нет, что вы! Это моя родственница - племянница, весьма образованная женщина.
- О, тысяча извинений! - воскликнул я. - Простите мне мою ошибку, но вы, бесспорно, и сами понимаете, чем ее можно оправдать. Превосходная постановка дела здесь у вас хорошо известна в Париже, и я счел вполне возможным... вы понимаете...
- Да, да! Не стоит об этом говорить! Скорее уж мне надлежит благодарить вас за вашу похвальную осторожность. Редко встретишь в молодых людях такую осмотрительность, и я могу привести не один пример весьма плачевных contre-temps {Недоразумений (франц.).}, которые были следствием легкомыслия наших посетителей. Пока действовала моя прежняя система и пациентам предоставлялось разгуливать где им вздумается, они часто впадали в состояние крайнего возбуждения по вине неблагоразумных посетителей, приезжавших осматривать наш дом. Поэтому мне пришлось ввести систему жестких ограничений, и теперь в лечебницу не допускается ни один человек, чья способность соответствующим образом держать себя внушала бы сомнения.
- Пока действовала ваша прежняя система?! - повторил я вслед за ним. - Правильно ли я понял вас? Значит, "система поблажек", о которой я столько наслышан, больше не применяется?
- Да, - ответил он. - Вот уже несколько недель, как мы решили отказаться от нее навсегда.
- Не может быть! Вы меня удивляете!
- Мы сочли совершенно необходимым, сэр, - сказал он со вздохом, - вернуться к традиционным методам. Опасность, связанная с "системой поблажек", значительна, а преимущества ее сильно преувеличены. Уж если эта система и подвергалась где-нибудь добросовестной проверке, так именно у нас, сэр, смею вас заверить. Мы делали все, что подсказывала разумная гуманность. Как жаль, что вы не побывали у нас прежде, - вы бы могли обо всем судить сами. Насколько я понимаю, "система поблажек" знакома вам во всех подробностях, не так ли?
- Не совсем так. Все мои сведения - из третьих или четвертых рук.
- Что ж, в общих чертах я определил бы ее, пожалуй, как такую систему, когда больного menagent {Щадят (франц.).} и во всем ему потакают. Что бы сумасшедшему ни взбрело в голову - он не встречает ни малейшего противодействия с нашей стороны. Мы не только не мешали, но, напротив, потворствовали их причудам, на этом были основаны многие случаи излечения, и к тому же - наиболее устойчивого. Нет для ослабевшего, больного рассудка аргумента более убедительного, нежели argumentum ad absurdum {Доказательство посредством приведения к нелепости (лат.).}. Были у нас, например, пациенты, вообразившие себя цыплятами. Лечение состояло в том, что мы признали их фантазии фактом и настаивали на нем: бранили больного за бестолковость, если он недостаточно глубоко сознавал этот факт, и на этом основании кормили его в течение целой недели только тем, что едят цыплята. Какая-нибудь горсть зерна и мелких камешков творила в таких случаях настоящие чудеса.
- Но разве к подобного рода потачкам сводилось все?
- Ну, разумеется, нет. Значительную роль играли нехитрые развлечения - такие, как музыка, танцы, всякого рода гимнастические упражнения, карты, некоторые книги и так далее. Мы делали вид, будто лечим каждого от какого-нибудь заурядного телесного недуга, и слово "безумие" никогда не произносилось. Было очень важно заставить каждого сумасшедшего наблюдать за поступками всех остальных. Дайте понять умалишенному, что вы полагаетесь на его благоразумие и сообразительность, - и он ваш телом и душой. Действуя таким образом, мы избавились от необходимости содержать целый штат надзирателей, которые обходятся недешево.
- И у вас не было никаких наказаний?
- Никаких.
- И вы никогда не изолировали своих пациентов?
- Крайне редко. Время от времени с кем-нибудь из Них случался неожиданный припадок буйства или наступало обострение болезни. Тогда мы помещали больного в отдельную камеру, чтобы он не влиял заражающе на других, и он оставался там до тех пор, пока не представлялась возможность передать его в руки родных; буйных мы не держим, обычно их увозят в казенные больницы.
- А теперь все у вас по-новому, и, вы полагаете, лучше, чем прежде?
- Да, бесспорно. У этой системы были свои слабые и даже опасные стороны. Теперь она, к счастью, уже изгнана во Франции из всех Maisons de Sante.
- Ваши слова, - возразил я, - изумляют меня до крайности; я был твердо уверен, что нет сейчас во всей стране ни одного заведения, где применяется какой-либо иной метод лечения душевных болезней.
- Вы еще молоды, друг мой, - отвечал хозяин, - но придет время, и обо всем, что происходит на свете, вы научитесь судить самостоятельно, не полагаясь на чужую болтовню. Ушам своим не верьте вовсе, а глазам - только наполовину. Так вот и с нашим Maison de Sante: какой-нибудь невежда ввел вас в заблуждение, это ясно. Впрочем, после обеда, когда вы как следует отдохнете с дороги, я с великим удовольствием покажу вам дом и познакомлю вас с системой, которая, по моему мнению, а также по мнению всех, кому случалось видеть ее в действии, несравненно эффективнее всего, что удавалось раньше придумать.
- Это ваша собственная система? - спросил я. - Вы сами ее создали?
- Да, и я горд, что могу назвать ее своей - во всяком случае, до некоторой степени.
Так мы беседовали с м-сье Майяром час или два, в продолжение которых он показывал мне сад и оранжерею.
- Ваше знакомство с пациентами придется несколько отложить, - объявил он. - Для впечатлительного ума всегда есть что-то более или менее гнетущее в таких зрелищах, а я не хотел бы лишать вас аппетита перед обедом. Мы непременно пообедаем. Я угощу вас телятиной а-ля Мену с цветною капустой в соусе veloute {Здесь: под бархатным соусом (франц.).} и вы запьете ее стаканом кло-де-вужо. Тогда уж мы как следует укрепим ваши нервы.
В шесть позвали к обеду; мой хозяин провел меня в salle a manger {Столовую (франц.).}, просторную комнату, где нас уже ждало весьма многочисленное общество - всего человек двадцать пять - тридцать. Это были, по-видимому, люди знатного происхождения и, несомненно, наилучшего воспитания, хотя должен признаться, что наряды их показались мне непомерно роскошными, как-то слишком грубо напоминавшими показную пышность vieille cour {Старого двора (франц.).}. Мое внимание привлекли дамы: они составляли почти две трети приглашенных, и некоторые были одеты так, что парижанин не нашел бы в их туалетах даже намека на то, что сегодня принято считать хорошим вкусом. Так, многие женщины в возрасте никак не менее семидесяти оказались прямо-таки обвешанными драгоценностями - кольцами, браслетами, серьгами, а их грудь и плечи были бесстыдно обнажены. Я заметил также, что очень немногие наряды были хорошо сшиты, - во всяком случае, очень немногие из них хорошо сидели на своих владельцах. Оглядевшись, я заметил красивую девушку, которой м-сье Майяр представил меня в маленькой гостиной; но каково же было мое изумление, когда я увидел на ней юбку с фижмами, туфли на высоком каблуке и грязный чепец из брюссельских кружев, который был ей настолько велик, что лицо выглядело до смешного маленьким. Когда я видел ее в первый раз, она была в глубоком трауре, что очень к ней шло. Одним словом, в одежде всех собравшихся чувствовалось нечто странное - нечто такое, что в первую минуту снова вернуло меня к прежним мыслям о "системе поблажек", и я подумал, что м-сье Майяр решил до конца обеда держать меня в неведении относительно того, кто такие наши соседи: по-видимому, он опасался, что обед за одним столом с сумасшедшими не доставит мне особенного удовольствия. Однако я сразу же вспомнил рассказы парижских друзей о южанах - какой это странный, эксцентричный народ и как упорно они держатся за свои старые понятия, - а разговор с двумя-тремя гостями немедленно и окончательно рассеял все мои подозрения.
Что касается самой столовой, то ей не хватало изящества, хотя, пожалуй, в удобстве и достаточно больших размерах ей нельзя было отказать. Ковра на полу не было, - впрочем, во Франции часто обходятся без ковров, - не было и занавесей на окнах, ставни были закрыты и заперты крепкими железными засовами, положенными крест-накрест, какие мы видим обыкновенно на ставнях лавок. Столовая, как я успел установить, занимала одно из прямоугольных крыльев chateau. Окна выходили на три стороны, а дверь - на четвертую; всего я насчитал не меньше десяти окон.
Стол был сервирован роскошно, сплошь уставлен блюдами и ломился от всевозможных тонких яств. Это поистине варварское изобилие не поддается описанию. Мяса было столько, что хватило бы для пира сынов Енаковых {1*}. Никогда в жизни не видывал я столь широкого, столь необузданного расточения жизненных благ. Но вкуса во всем этом ощущалось очень немного, и мои глаза, привыкшие к ровному мягкому свету, жестоко страдали от ослепительного сверкания бесчисленных восковых свечей в серебряных канделябрах, которые были расставлены на столе и по всей комнате - везде, где только удалось найти для них место. Прислуживало несколько расторопных лакеев, а за большим столом в дальнем углу сидело человек семь-восемь со скрипками, флейтами, тромбонами и барабаном. Эти молодцы жестоко досаждали мне за обедом, извлекая время от времени из своих инструментов бесконечно разнообразные звуки, которые должны были изображать музыку, и, по-видимому, доставляли большое удовольствие всем присутствовавшим, за исключением меня.
В общем, я никак не мог избавиться от мысли, что во всем происходящем перед моими глазами очень много bizarre {Причудливого, странного (франц.).}, но ведь в конце-то концов на свете встречаешь людей любого склада, с любым образом мыслей, любыми традициями и привычками. К тому же я достаточно путешествовал, чтобы стать приверженцем принципа nil admirari {Ничему не удивляться {2*} (лат.).}, и вот, сохраняя полное хладнокровие, я занял место по правую руку от хозяина и, отнюдь не страдая отсутствием аппетита, воздал должное щедрому угощению, которое передо мною стояло.
Беседа за столом была оживленной и общей. Дамы, как водится, болтали без умолку. Вскоре я убедился, что общество почти целиком состояло из людей образованных; а сам хозяин оказался неисчерпаемым источником веселых анекдотов. Видимо, он любил поговорить о своих обязанностях директора Maison de Sante, и вообще все присутствовавшие, к великому моему изумлению, с большой охотой рассуждали о помешательстве. Забавные истории относительно разных "пунктиков" пациентов следовали одна за другой.
- Был у нас здесь один тип, - заявил низенький толстяк, сидевший справа от меня, - был у нас здесь один тип, который вообразил себя чайником. К слову сказать, прямо поразительно, как часто в мозгу у помешанных застревает именно эта бредовая идея. Едва ли найдется во Франции хоть один сумасшедший дом без такого человека-чайника. Наш господин был чайником английского производства и каждое утро исправно начищал себя оленьей замшей и мелом.
- А еще, - подхватил высокий мужчина, сидевший напротив, - был у нас здесь не так давно один субъект, который вбил себе в голову, что он осел, - говоря в переносном смысле, он был совершенно прав, этого нельзя не признать. И какой же беспокойный был пациент, сколько трудов нам стоило дер- жать его в узде! Одно время он не желал есть ничего, кроме чертополоха; но от этой фантазии мы его живо избавили, настаивая на том, чтобы он ничего другого не ел. А к тому же он еще постоянно лягался - вот так... вот так...
- М-сье де Кок, извольте вести себя прилично, - прервала оратора пожилая дама, сидевшая рядом с ним. - Поосторожнее, прошу вас, не дрыгайте ногами. Вы мне испортили все платье, а ведь оно парчовое! Разве так уж необходимо, в самом деле, иллюстрировать свою мысль столь наглядным способом? Наш друг легко понял бы вас и без того. Честное слово, вы почти такой же осел, каким воображал себя тот бедняга. У вас все это так естественно получается, право!
- Mille pardons! Mamselle! {Тысяча извинений, мамзель! (франц.).} - отвечал м-сье де Кок, выслушав такое внушение. - Тысяча извинений! У меня и в мыслях не было причинить вам хоть малейшее неудобство! Мадемуазель Лаплас, м-сье де Кок имеет честь пить за ваше здоровье!
И с этими словами м-сье де Кок низко поклонился, весьма церемонно поцеловал кончики своих пальцев и чокнулся с мадемуазель Лаплас.
- Разрешите мне, mon ami, - сказал м-сье Майяр, обращаясь ко мне, - разрешите предложить вам кусочек этой телятины а-ля святой Мену - она бесподобна, вот увидите!
В это мгновение трое дюжих лакеев после долгих усилий благополучно водрузили наконец на стол огромное блюдо, или, вернее, целую платформу, на которой, как я сначала решил, покоилось monstrum, horrendum, informe, ingens, cui lumen ademptum {Страшное, нечто огромное, жуткое, детище мрака {3*} (лат.).}. При ближайшем рассмотрении оказалось, впрочем, что это всего-навсего маленький теленок: он был зажарен целиком и стоял на коленях, а во рту у него было яблоко, - так обычно жарят в Англии зайцев.
- Благодарю вас, не беспокойтесь, - ответил я. - Сказать по правде, я не такой уж поклонник телятины а-ля святой... как бишь вы ее назвали? Мне кажется, что желудок мой с ней не справится. Попробую-ка я, с вашего разрешения, кролика, - вот только тарелку переменю.
На столе было еще несколько блюд поменьше, с обыкновенной, как мне показалось, крольчатиной по-французски, - лакомейший morceau {Кусочек (франц.).}, смею вас заверить.
- Пьер, - крикнул хозяин, - перемените господину тарелку и положите ему ножку этого кролика au chat {Под кошку (франц.).}.
- Этого... как?
- Этого кролика au chat.
- Гм, благодарю вас, не стоит, пожалуй. Лучше я возьму себе ветчины. "Никогда не знаешь толком, чем тебя кормят за столом у этих провинциалов, - подумал я про себя. - Благодарю покорно, не нужно мне ни их кроликов под кошку, ни в равной мере кошек под кролика".
- А еще, - подхватил оборвавшуюся было нить разговора какой-то гость с бледным, как у мертвеца, лицом, сидевший на конце стола, - а еще, припоминаю, был у нас однажды среди прочих забавных чудаков пациент, который упорно утверждал, будто он кордовский сыр, и ходил повсюду с ножом в руке, приставая к приятелям и умоляя их отрезать у него ломтик от ноги.
- Да, несомненно он был полный идиот, - вмешался тут еще кто-то, - но все же его и сравнивать нельзя с тем экземпляром, который каждому из нас известен, за исключением лишь вот этого приезжего господина. Я говорю о человеке, который принимал себя за бутылку шампанского и то и дело откупоривался, стреляя пробкой и шипя, - вот таким манером...
Тут говоривший (на мой взгляд, это было верхом невоспитанности) засунул большой палец правой руки за левую щеку и выдернул его со звуком, напоминавшим хлопанье пробки, а затем, подражая пенящемуся шампанскому и ловко прижимая язык к зубам, издал резкий свист и шипение, не прекращавшиеся в течение нескольких минут. Я отчетливо увидел, что такое поведение пришлось не совсем по вкусу м-сье Майяру, но он не промолвил ни слова, и в разговор вступил очень тощий и очень маленький человечек в большом парике.
- А еще был здесь один простофиля, - сказал он, - которому казалось, что он лягушка. К слову сказать, он ни капельки не походил на лягушку. Жаль, что вам не довелось встретиться с ним, сэр, - продолжал тощий господин, обращаясь ко мне, - вы получили бы истинное наслаждение, видя, какой естественности ему удалось достигнуть. Если, сэр, этот человек не был лягушкой, то я могу только выразить сожаление по этому поводу. Ах, уж это его кваканье - вот так: о-о-гх! о-о-о-гх! Прекраснейший звук в мире! Си-бемоль, да и только! А когда, он, бывало, выпьет стаканчик-другой вина да положит локти на стол - вот так! - да растянет рот до ушей - вот так! - да как заворочает глазами - вот так! - да как заморгает с быстротою, уму непостижимой, - ну, сэр, тут уж - беру на себя смелость прямо заявить вам об этом, - тут уж вы решительно остолбенели бы, восхищаясь талантами этого человека!
- Нисколько в этом не сомневаюсь, - отозвался я.
- А еще, - сказал кто-то из сидевших за столом, - был здесь премилый проказник, который принимал себя за понюшку табака и все страдал, что никак не может зажать самого себя между указательным и большим пальцами.
- А еще был здесь некто Жюль Дезульер. Вот уж у него действительно были какие-то странные фантазии: он помешался на том, будто он тыква, и без конца надоедал кухарке, умоляя запечь его в пирог, но кухарка с негодованием отказывалась. Что до меня, то я далеко не уверен, что этот пирог с тыквой а-ля Дезульер был бы таким уж невкусным блюдом!
- Удивительно! - воскликнул я и вопрошающе взглянул на м-сье Майяра.
- Ха-ха-ха! - заливался смехом этот джентльмен. - Хе-хехе! Хи-хи-хи! Хо-хо-хо! Ху-ху-ху! Право же, великолепно! Не удивляйтесь, mon ami, наш друг - остряк, этакий, знаете ли, drole {Проказник (франц.).}, не принимайте его всерьез!
- А еще, - раздался голос с другого конца стола, - еще был здесь один шут гороховый - тоже выдающаяся личность в своем роде. Он свихнулся от любви и вообразил, будто у него две головы: одна - Цицерона, а другая - составная: от макушки до рта - Демосфенова, а ниже, до подбородка, - лорда Брума {4*}. Может быть, он и ошибался, но он любого сумел бы убедить в своей правоте - уж очень был красноречив! У него была настоящая страсть к публичным выступлениям, страсть непреодолимая и необузданная. Бывало, как вскочит на обеденный стол - вот так!.. - и как...
Тут сосед и, по-видимому, один из приятелей говорившего, положил ему руку на плечо и прошептал на ухо несколько слов; тот немедленно оборвал свою речь и опустился на стул.
- А еще, - заявил во всеуслышание, перестав шептать, приятель предыдущего оратора, - был здесь Буллар-волчок. Я называю его волчком потому, что им овладела забавная, но вовсе не столь уж нелепая фантазия - будто он стал волчком. Вы бы от смеха померли, если б на него поглядели. Он мог вертеться на одном каблуке целый час без передышки - вот так...
Тут приятель, которого он сам только что угомонил, оказал ему в точности такую же услугу.
- А все-таки, - крикнула во всю мочь старая леди, - ваш м-сье Буллар в лучшем случае - сумасшедший, и к тому же крайне глупый сумасшедший. Человек-юла! Слыханное ли это дело, позвольте спросить? Чепуха! Вот мадам Жуаез - та была гораздо благоразумнее, как вам известно. У нее тоже была своя фантазия, но фантазия, исполненная здравого смысла и доставлявшая удовольствие всякому, кто имел честь быть знакомым с этой особой. После долгих размышлений она обнаружила, что по какой-то случайности обратилась в молодого петушка и стала держать себя соответствующим образом. Она хлопала крыльями поразительно удачно - вот так! вот так! А ее пение - ах, оно было просто восхитительно! Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-реку-у-у-у-у!
- Мадам Жуаез, прошу вас вести себя прилично! - вмешался тут наш хозяин, весьма рассерженный. - Либо держите себя так, как подобает даме, либо сейчас же уйдите вон из-за стола! Выбирайте!
Мадам Жуаез (я был немало удивлен, услышав, как после описания мадам Жуаез, только что сделанного пожилой дамой, ее называют этим же именем) вспыхнула до корней волос и была, казалось, до крайности сконфужена выговором. Она опустила голову и не произнесла в ответ ни звука. Но другая, на сей раз более молодая леди, поддержала разговор. Это была моя старая знакомая - красивая девушка из маленькой гостиной.
- О, мадам Жуаез и в самом деле была дура! - воскликнула она. - Зато во взглядах Эжени Сальсафетт действительно чувствовался трезвый ум. Это была очень красивая и до болезненности скромная молодая дама, которая считала обычный способ одеваться непристойным и хотела изменить его так, чтобы быть вне, а не внутри своего платья. В конце концов это не так уж сложно. Вы должны только сделать так... а потом так... так-так... и так...
- Мол Dieu! Мадемуазель Сальсафетт, - раздался одновременно десяток голосов. - Что вы задумали? Довольно! Достаточно нам уже вполне ясно, как это делается! Хватит! Хватит! - И несколько человек вскочило со своих мест, чтобы помешать мадемуазель Сальсафетт предстать перед нами в костюме Венеры Медицейской, но вдруг, как бы завершая эту эффектную сцену, раздались громкие, пронзительные крики и вопли, доносившиеся откуда-то из центральной части chateau.
На мои нервы эти вопли произвели очень тяжелое впечатление, но все же я не мог не почувствовать искреннего сострадания ко всей остальной компании: за всю мою жизнь не видел я у нормальных людей такого смертельного испуга. Все они побелели, как стена, и, съежившись на своих стульях, дрожали и лязгали зубами от страха, прислушиваясь, не повторятся ли звуки снова. И они повторились - громче и, как мне показалось, ближе, а потом в третий раз - очень громко, а потом в четвертый, - но сила их явно пошла на убыль. Когда не осталось больше сомнений, что шум затихает, настроение собравшихся мгновенно улучшилось, все опять оживились, опять посыпались забавные истории. Тут я рискнул осведомиться о причине недавнего смятения.
- Сущая bagatelle {Безделица (франц.).}, - заявил м-сье Майяр. - Мы уже привыкли к подобным происшествиям и не обращаем на них внимания. Время от времени сумасшедшие поднимают вой: один начинает, другой подхватывает, как бывает иной раз по ночам в собачьих сворах. Иногда, правда, такой concerto {Концерт (итал.).} воплей сопровождается попыткой вырваться на свободу; в этих случаях некоторая опасность, конечно, существует.
- А сколько больных у вас на попечении?
- В настоящее время не более десяти.
- В основном женщины, я полагаю?
- О нет, одни мужчины, и к тому же здоровенные, скажу я вам.
- Вот как? А я всегда был уверен, что большинство сумасшедших - особы женского пола.
- Обычно это так, но не всегда. Еще недавно здесь было что-то около двадцати семи пациентов; не менее восемнадцати из этого числа были женщины. Но затем положение резко изменилось, как видите.
- Да, резко изменилось, как видите, - вмешался господин, который, брыкаясь, едва не переломал ноги мадемуазель Лаплас
- Да, резко изменилось, как видите, - подхватили хором все собравшиеся.
- Эй, вы, попридержите языки! - закричал в сильном гневе хозяин. Немедленно воцарилась мертвая тишина, продолжавшаяся около минуты. А одна леди поняла требование м-сье Майяра буквально и, высунув язык, оказавшийся необыкновенно длинным, покорно схватила его обеими руками да так и держала до конца обеда.
- А эта дама, - сказал, я, наклонившись к м-сье Майяру и обращаясь к нему шепотом, - эта милая леди, которая недавно говорила и кукарекала... она... я полагаю, безобидна, вполне безобидна... а?
- Безобидна?! - воскликнул он в неподдельном изумлении. - То есть как это? Что вы имеете в виду?
- Чуть-чуть не в себе, - сказал я, притрагиваясь к своей голове. - По-моему, она не особенно... не опасно больна, а?
- Mon Dieu! Что это вы придумали?! Эта леди - мадам Жуаез, мой близкий, старый друг; она так же абсолютно здорова, как я сам. У нее есть свои маленькие странности, это верно, но вы ведь сами знаете... старые женщины... все очень старые женщины страдают этим в той или иной мере.
- Разумеется, - сказал я, - разумеется... А остальные леди и джентльмены...
- Мои друзья и помощники, - закончил м-сье Майяр, выпрямляясь с высокомерным видом, - мои очень близкие друзья и сослуживцы.
- Как? Все до одного? - спросил я. - И женщины тоже?
- Ну конечно! Нам бы без них не управиться. Никто в мире не ухаживает за сумасшедшими лучше, чем они. У них, знаете ли, свои приемы: эти блестящие глаза оказывают изумительное действие - что-то вроде зачаровывающего змеиного взгляда, знаете ли.
- Да, разумеется, - подтвердил я, - разумеется! Но в них есть что-то чудное, они немного не того, а? Вам не кажется?
- ЧуднОе? Немного не того! Вам в самом деле так кажется? Бесспорно, мы не слишком-то любим стеснять себя здесь, на Юге... делаем, что хотим, наслаждаемся жизнью... и всякое такое, знаете ли...
- Да, разумеется, - подтвердил я, - разумеется.
- А потом, может быть, это кло-де-вужо слишком крепкое, знаете ли, слишком забористое... вы меня поняли, не так ли?
- Да, разумеется, - подтвердил я, - разумеется. Кстати, м-сье, вы, кажется, говорили, что новая система, которую вы ввели взамен прославленной "системы поблажек", отличается крайней строгостью и суровостью. Верно ли я вас понял?
- Отнюдь нет. Правда, режим у нас крутой, но это неизбежно. Зато такого ухода, как у нас, - я имею в виду медицинский уход - никакая другая система больному не даст.
- А эта новая система создана вами?
- Не вполне. В известной мере ее автором может считаться профессор Смоль, о котором вы, несомненно, слышали; а с другой стороны, я счастлив заявить, что отдельными деталями своего метода я обязан знаменитому Перро, с которым вы, если не ошибаюсь, имеете честь быть близко знакомым.
- Мне очень стыдно, но я должен сознаться, что никогда до сих пор не слыхал даже имен этих господ.
- Боже правый! - воскликнул мой хозяин, резко отодвинув свой стул назад и воздев руки к небу. - Нет, я несомненно ослышался! Ведь не хотите же вы сказать, что никогда не слыхали ни об ученейшем докторе Смоле, ни о знаменитом профессоре Перро?!
- Вынужден признаться в моем невежестве, - ответил я, - но истина превыше всего. Однако при этом я чувствую себя просто поверженным в прах - какой позор: ничего не знать о работах этих без сомнения выдающихся людей! Я обязательно разыщу их сочинения и буду изучать их с особым вниманием. М-сье Майяр, после ваших слов мне действительно - поверьте! - действительно стыдно за себя! Так оно и было.
- Оставим это, мой милый юный друг, - произнес ласково м-сье Майяр, пожимая мне руку. - Выпейте-ка со мной стаканчик сотерна.
Мы выпили. Собравшиеся последовали нашему примеру, потом еще раз, еще раз, и так без конца. Они болтали, шутили, смеялись, делали глупость за глупостью; визжали скрипки, грохотал барабан, как медные быки Фаларида {5*} ревели тромбоны, и сцена, становясь, по мере того как винные пары затуманивали головы, все более ужасной, наконец превратилась в какой-то шабаш in petto {Здесь: в зародыше (итал.).}. Тем временем мы - м-сье Майяр и я, - склонившись над стаканами сотерна и вужо, стоявшими перед нами, продолжали наш разговор, повысив голос до крика: слово, произнесенное обычным тоном, имело не больше шансов дойти до слуха собеседника, чем голос рыбы со дна Ниагарского водопада.
- Сэр, - прокричал я в ухо м-сье Майяру, - сэр, перед обедом вы упомянули об опасности, связанной со старой "системой поблажек". Что вы имели в виду?
- Да, - отвечал он, - время от времени у нас действительно складывалось очень опасное положение. Всех причуд умалишенных не предугадаешь, и, по моему мнению, равно как и по мнению доктора Смоля и профессора Перро, никогда нельзя оставлять их без всякого присмотра. Вы можете в течение того или иного времени делать так называемые "поблажки" умалишенному, но в конце концов он все же весьма склонен к буйству. С другой стороны, его хитрость настолько велика, что вошла в пословицу. Если он что-нибудь задумал, то скрывает свой план с изобретательностью, поистине уму непостижимой. А ловкость, с которой он симулирует здоровье, ставит перед философами, изучающими человеческий разум, одну из наиболее загадочных проблем. Когда сумасшедший кажется совершенно здоровым - самое время надевать на него смирительную рубашку.
- Но та опасность, дорогой сэр, о которой вы говорили... судя по вашему собственному опыту... по опыту управления этой лечебницей... есть ли у вас реальные основания считать предоставление свободы умалишенным делом рискованным?
- В этом доме... по моему собственному опыту?.. Что ж, пожалуй, да. Например, не так давно в этом самом доме произошел необыкновенный случай. "Система поблажек", как вам известно, была тогда в действии, и пациенты делали что хотели. Они вели себя удивительно хорошо, даже слишком хорошо! Любой здравомыслящий человек догадался бы, что тут зреет какой-то адский замысел, - уже судя по одному тому, как удивительно хорошо вели себя эти субъекты. И вот в одно прекрасное утро надзиратели оказались связанными по рукам и ногам и были брошены в изоляторы, как будто сумасшедшими были они, а настоящие сумасшедшие, присвоив себе обязанности надзирателей, взялись их охранять.
- Да не может быть! Никогда в жизни не слыхивал я о такой нелепости!
- Факт! Все это случилось по вине одного болвана-сумасшедшего: почему-то он вбил себе в голову, что открыл новую систему управления, лучше всех старых, которые были известны прежде, - систему, когда управляют сумасшедшие. Вероятно, он хотел проверить свое открытие на деле, - и вот он убедил всех остальных пациентов присоединиться к нему и вступить в заговор для свержения существующих властей.
- И он действительно добился своего?
- Вне всякого сомнения. Надзирателям вскорости пришлось поменяться местами со своими поднадзорными, и даже более того: сумасшедшие прежде разгуливали на свободе, а надзирателей немедленно заперли в изоляторы и обходились с ними, к сожалению, до крайности бесцеремонно.
- Но, я полагаю, контрпереворот не заставил себя ждать? Такое положение дел не могло сохраниться надолго. Крестьяне из соседних деревень, посетители, приезжавшие, чтобы осмотреть заведение, - ведь они подняли бы тревогу!
- Вот тут-то вы и ошибаетесь. Глава бунтовщиков был слишком хитер. Он вовсе перестал допускать посетителей и сделал исключение только для одного молодого джентльмена, с виду весьма недалекого, опасаться которого не было никаких оснований. Он принял его и показал ему дом - просто для развлечения, чтобы немного позабавиться на его счет. Поморочив его вволю, он отпустил его и выставил за ворота!
- А сколько же времени держал этот сумасшедший бразды правления?
- О, очень долго, с месяц-то наверняка, а сколько точно - не скажу. Для сумасшедших это были славные денечки, можете мне поверить! Они сбросили свои обноски и свободно распоряжались всем платьем и драгоценностями, какие нашлись в доме. Вина в подвалах chateau было хоть отбавляй, а ведь что касается выпивки, то в ней сумасшедшие знают толк, тут они настоящие дьяволы. И, скажу вам, жили они недурно.
- Ну а лечение? Какие новые методы лечения применил вождь бунтовщиков?
- Что ж, сумасшедшему, как я уже говорил, далеко не обязательно быть дураком, и я убежден, что его метод лечения оказался гораздо удачнее прежнего. Право же, это была превосходная система - простая, ясная, никакого беспокойства, прелесть да и только! Это была...
Тут речь моего хозяина неожиданно прервал новый взрыв воплей, в точности походивших на те, что уже раз привели в замешательство всю компанию. Но теперь, по всей видимости, люди, издававшие эти вопли, быстро приближались.
- Боже мой! - воскликнул я. - Сумасшедшие вырвались на волю, это ясно как день!
- Боюсь, что вы правы, - согласился м-сье Майяр, страшно побледнев.
Не успел он произнести эти слова, как под окнами раздались громкие крики и проклятия; и сразу же стало ясно, что какие-то люди снаружи пытаются ворваться в комнату. В дверь чем-то колотили, по-видимому кувалдой, а ставни кто-то неистово тряс, стараясь сорвать.
Поднялась ужасная сумятица. М-сье Майяр, к моему крайнему изумлению, юркнул за буфет. Я ожидал от него большего самообладании. Оркестранты, которые вот уже с четверть часа были, по-видимому, слишком пьяны, чтобы заниматься своим делом, все разом вскочили на ноги, бросились к инструментам и, вскарабкавшись на свой стол, дружно заиграли "Янки Дудл" {6*}, исполнив его на фоне всего этого шума и гама, может быть, не совсем точно, но зато с воодушевлением сверхъестественным.
Тем временем на главный обеденный стол вскочил, опрокидывая бутылки и стаканы, тот самый господин, которого недавно с таким трудом удалось удержать от этого поступка. Устроившись поудобнее, он начал произносить речь, и она, несомненно, оказалась бы блестящей, если бы только была малейшая возможность ее услышать. В ту же минуту человек, питавший пристрастие к волчкам, принялся с неисчерпаемой энергией кружиться по комнате, вытянув руки под прямым углом к туловищу, так что он, и правда, в точности походил на волчок и сшибал с ног всех, кто попадался ему на пути. А тут еще, услышав бешеное хлопанье пробки и шипение шампанского, я обнаружил в конце концов, что оно исходит от того субъекта, который во время обеда изображал бутылку этого благородного напитка. Затем и человек-лягушка принялся квакать с таким усердием, как будто от каждого издаваемого им звука зависело спасение его души. Вдобавок ко всему, над этой дикой какофонией раздавался неумолкающий рев осла. Что касается моей старой приятельницы мадам Жуаез, то мне было от души жаль бедняжку, до того она была потрясена: она стояла в углу у камина и беспрерывно кукарекала во весь голос "Ку-ка-ре-е-е-ку-у-у-у!"
И тут события достигли, так сказать, кульминационного пункта, наступила развязка драмы. Поскольку, не считая криков, воя и кукареканья, никакого сопротивления натиску снаружи оказано не было, то очень скоро все десять окон вылетели почти одновременно. Мне никогда не забыть того чувства изумления и ужаса, с которым я глядел, как, прыгая в эти окна, обрушиваясь вниз и смешиваясь с нами pele-mele {Беспорядочно, в одну кучу (франц.).}, колотя по чем попало, лягаясь, царапаясь и истошно вопя, в зал ворвалась целая армия каких-то существ, которых я принял за шимпанзе, орангутангов или громадных черных бабуинов {7*} с мыса Доброй Надежды.
Я получил страшный удар, и, скатившись под диван, лежал не шевелясь. Пробыв в таком положении больше часа, на протяжении которого я внимательнейшим образом прислушивался к тому, что происходило в комнате, я дождался благоприятного завершения этой трагедии. Оказалось, что м-сье Майяр, излагая мне историю сумасшедшего, который подговорил своих товарищей взбунтоваться, просто-напросто рассказывал о своих собственных подвигах. Года два-три тому назад этот джентльмен действительно был главным врачом этой лечебницы, но сам помешался и превратился, таким образом, в пациента. Мой попутчик, который меня представил, ничего об этом не знал. Захватив врасплох надзирателей (их было десять человек), сумасшедшие прежде всего как следует вымазали их смолой, потом старательно вываляли в перьях и наконец заперли в подвале, в изоляторах. Так они пробыли в заключении больше месяца, и все это время м-сье Майяр благородно снабжал их не только смолой и перьями (которые были составными частями его "системы"), но также хлебом в известном количестве и водою - в изобилии. Эту последнюю им ежедневно накачивали в камеры насосом. В конце концов один из них выбрался через сточную трубу и освободил всех остальных.
"Система поблажек", с необходимыми поправками, вновь заняла свое место в chateau. Все же я не могу не согласиться с м-сье Майяром, что его "метод лечения" был в своем роде чрезвычайно удачен. Как он справедливо заметил, это была система простая, ясная, никакого беспокойства не доставляла, никакого - даже самого ничтожного!
Должен только добавить, что все мои поиски сочинений доктора Смоля и профессора Перро, - а в погоне за ними я обшарил все библиотеки Европы - окончились ничем, и я по сей день не достал ни одного из их трудов.
ПРИМЕЧАНИЯ 1*...сынов Енаковых - согласно библейской легенде, племя исполинов в Палестине (Библия. Числа, XIII, 34).
2* Ничему не удивляться - см. примечание 23 к рассказу "Бон-Бон".
3* Страшное, нечто огромное, жуткое, детище мрака - Вергилий. "Энеида", III, 658.
4* Брум - см. примечание 3 к "Как писать рассказ для "Блэквуда"". Сравнивая знаменитых античных ораторов с современными (в феврале 1837 г. По опубликовал в "Сатерн литерери мессенджер" рецензию на "Избранные речи Цицерона", изданные Чарлзом Энтоном), По писал в "Демократик ревью" в декабре 1844 г.: "Эффект, производимый речами Демосфена, был сильнее, чем тот, который достигает современное ораторское искусство. Это, однако, не противоречит тому, что современное красноречие выше греческого... Лучшие филиппики греков были бы освистаны в палате лордов, в то время как экспромты Шеридана и Брума покорили бы все сердца и умы Афин".
5* ...медные быки Фаларида - см. примечание 13 к рассказу "Без дыхания".
6* "Янки Дудл" - популярная народная американская песенка эпохи войны за независимость (1775-1783).
7* Бабуин - крупная обезьяна рода павианов.
* Примечания составлены А. Н. Николюкиным. Воспроизводятся (с опущением библиографических данных) по изданию: Эдгар А. По. Полное собрание рассказов. М.: Наука, 1970. Серия "Литературные памятники". - Прим. ред.
Источник:
Александр Генис КУХНЯ БАХЧАНЯНА Издательство “Новое литературное обозрение” выпустило книгу Вагрича Бахчаняна “Не хлебом единым. Меню-коллаж”. “Знаменитый художник и литератор Вагрич Бахчанян (1938–2009), – объясняет аннотация, – составил каталог гастрономических вкусов персонажей более трех сотен известных писателей. Как и в других своих работах, он создает новое направление, на этот раз в литературоведении, а именно — гастрономическое”. Соглашаясь с этим разумным суждением, я хотел бы пригласить читателей на прогулку по книге Вагрича, за созданием которой я с упоением следил, в том числе и в совместном застолье. Гастрономические подробности всегда красноречивы, именно потому, что обычно они случайны. Когда меню не говорит об умысле автора, оно проговаривается о его характере. Громче всего тут звучат "фигуры умолчания". Возьмем, скажем, Чернышевского. Как многим утопистам, ему все равно что есть, поэтому в своем алюминиевом царстве он подает "теплую пищу" и "что-нибудь такое, что едят со сливками". Похожим образом обращается с кулинарными описаниями свирепый антагонист Чернышевского – Достоевский. Ему свойственно неуверенное в себе меню: "два блюда с каким-то заливным, да еще две формы, очевидно, с бламанже". В наши дни подобной ограниченностью страдал Довлатов. В бедном наборе его кулинарных цитат появляется подозрительный "рыбный паштет" (форшмак, что ли?), да еще "со спаржей".
Другой отбивающий аппетит прием встречается у Петрушевской. Она подходит к столу с предубеждением, отчего меню ее становится мнительным: "Жареная дешевая рыбешка, сладкая водичка, бутерброд и якобы пирожное за бешеные деньги".
Часто соль кулинарной подробности в ее таинственности. Но и она бывает разной. Возьмем, скажем, фантазера Жюля Верна, который путал гастрономию с зоологией и жарил все, что движется – "ламу, филе нанду, яйца дроф", а также "мохоррас, воробьев и ильгуэрос".
Другое дело – настоящие путешественники, которые обо всем пишут с упорным знанием дела: "Вечером китайцы угощали меня мясом осьминога. Они варили его в котле с морской водой. На вид оно было белое, на ощупь – упругое и вкусом несколько напоминало белые грибы" (В. Арсеньев).
Но иногда секрет остается неразгаданным. Видимо, мы никогда не узнаем, что имела в виду Сэй-Сёнагон, отведавшая "диковинное кушанье, именуемое священной пищей мудрости".
Попытка украсить тарелку метафорой редко кончается успехом. Блюдо должно сказать о себе само. Если ему не хватает слов, за дело может взяться поэт, но только хороший. Например, Багрицкий, увидавший "крысью узкорылую морковь".
Интереснее следить за тем, как кулинарные метафоры описывают не объект, а субъект – самого автора. Так, набоковский ассортимент свидетельствует о том, что писателю важен не вкус, а цвет съеденного: "шоколад в темно-синих чашках" или "эдемски-румяное яблоко". Меню Бродского – бутерброд на горьком хлебе изгнания: "ночной пирог", "устрицы в пустыне", "блюдо с одинокой яичницей", "блины в Таврическом саду".
Застолье Кафки кажется сомнамбулическим: "фрукты, растущие на возвышенности", "забитый фаршированный гусь", "детская бесформенная каша", "вкусно приготовленное жаркое из кошек". Пожалуй, это уже не метафоры, а способ жизни, мучительный и безропотный.
На фоне таких кулинарных вывихов завидным здоровьем пышет опрятная и благородная кухня Булгакова. Именно с ним, отвергнув три сотни попавших в бахчаняновскую книгу авторов, я мечтал бы посидеть за столом, украшенным "до блеска вымытыми салатными листьями, торчащими из вазы со свежей икрой, цельной семгой в шкуре" и "водкой в объемистом ювелиршином графинчике".
Завершить этот отчет о книге мне помогла вдова Бахчаняна Ирина, которую я попросил назвать три любимые блюда Вагрича. Вот, что ответила Ира: “Винегрет, голубцы и картофельное пюре в любом исполнении”.
Но у меня на кухне висит другое меню работы Бахчаняна:
Источник:
МУЗЕЙ БАХЧАНЯНА
Предисловие Синявский совершенно справедливо считал Бахчаняна последним футуристом. Вагрич – живое ископаемое. По нему можно изучать дух той революционной эпохи, любить которую его не отучила даже Америка. Мне кажется, что Бахчаняну все еще хочется, чтобы мир был справедливым, а люди – честными. Ему нравится Маяковский, неприятны буржуи, и сам он напоминает героев Платонова. Вагрич, конечно, не признается, но я думаю, ему понравилось бы все взять и поделить. Как чаще всего и бывает, советская власть не признала в нем своего – ей казалось, что он над ней глумится.
Впрочем, все началось не с коммунистов, а с фашистов. Когда немцы вошли в Харьков, Вагричу было четыре. Офицер подсадил смуглого мальчишку на танк. На шею ему повесили круг копченой колбасы. Бесценный в голодном Харькове подарок Вагрич поменял на цветные карандаши. Отцу Вагрича повезло меньше. В гестапо его покалечили, и он умер после войны, не дожив до пятидесяти. Вагрич пошел работать на завод, не закончив даже восьмого класса. Мы хотели ему купить на Брайтон-Бич аттестат зрелости, но Вагрич заявил, что решил умереть недоучкой – «как Бродский».
Я не знаю, что Вагрич делал в Харькове, но, зная его 20 лет в Нью-Йорке, догадываюсь, что ничего хорошего. Достаточно сказать, что Лимонова, которому Вагрич придумал псевдоним, Бахчанян считал маменькиным сынком. Поклонник Хлебникова и Крученых, лауреат международных конкурсов карикатуристов, знаток западного авангарда, оформитель красного уголка на заводе «Поршень» – только в нашем прошлом все это не мешало друг другу. Вернее – мешало, но не Бахчаняну. Как только Вагрич стал заметной в городе фигурой, про него написали фельетон и выгнали с работы.
Так Бахчанян уехал из Харькова – пока в Москву. Там он быстро попал на свое место – на последнюю полосу «Литературной газеты». Это была яркая заплата на культурном ландшафте 60-х.
Эта эпоха удачнее всего реализовалась в хождении над пропастью с незавязанными глазами. Правду тогда считали двусмысленностью и искали в Клубе веселых и находчивых. За анекдоты уже не сажали, но еще могли. Публика, вспоминал Жванецкий, за свой рубль желала посмотреть на человека, произносящего вслух то, что все говорят про себя. Как гладиаторы в Риме, сатирики стали народными любимцами.
Хотя Бахчанян оказался в центре этой эзоповой вакханалии, он, в сущности, не имел к ней отношения. Вагрич был не диссидентом, а формалистом. Только выяснилось это намного позже.
Бахчанян поставил перед собой задачу художественного оформления режима на адекватном ему языке. Орудием Вагрича стал минимализм. Бахчанян искал тот минимальный сдвиг, который отделял норму от безумия, банальность от нелепости, штамп от кощунства.
Иногда этот жест можно было измерить – в том числе и миллиметрами. Стоило чуть сдвинуть на лоб знаменитую кепку, как вождь превращался в урку. В одной пьесе Бахчанян вывел на изображающую Красную площадь сцену толпу, застывшую в тревожном молчании. После долгого ожидания из Мавзолея выходит актер в белом халате. Устало стягивая резиновые перчатки, он тихо, но радостно произносит: «Будет жить!» Если в этом случае Вагрич обошелся двумя словами, то в другом хватило одного. Он предложил переименовать город Владимир во Владимир Ильич. Более сложным проектом стала предпринятая им буквализация метафоры «Ленин – это Сталин сегодня». Накладывая портреты, Вагрич добился преображения одного вождя в другого.
В Москве Вагрич быстро стал любимцем. С ним привыкли обращаться как с фольклорным персонажем. Одни пересказывали его шутки, другие присваивали. Широкий, хоть и негласный успех бахчаняновских акций помешал разобраться в их сути. Его художество приняли за анекдот, тогда как оно было чистым экспериментом.
Анекдот начинен смехом, как граната шрапнелью. Взорвавшись, он теряет ставшую ненужной форму. У Вагрича только форма и важна. Юмор тут почти случайный, чуть ли не побочный продукт основного производства, цель которого – исчерпать все предоставленные художнику возможности, заняв не предназначенные для искусства вакантные места.
Собственно, это – футуристская стратегия. Хлебников, например, расширил русскую речь за счет не используемых в ней грамматических форм. Переводя потенциальное в реальное, он не столько писал стихи, сколько столбил территорию, которой наша поэзия до сих пор не умеет распорядиться. Вот так же и Вагрич заполняет пустые клеточки возможных, но неосуществленных жанров.
Единицей своего творчества Бахчанян сделал книгу. Большая часть их осталась неизданной, но те, что все-таки появились на свет, удивят любого библиофила. Например, выпущенная Синявским в 86-м году трилогия «Ни дня без строчки», «Синьяк под глазом» и «Стихи разных лет». Последняя книга – моя любимая. В ней собраны самые известные стихотворения русской поэзии – от крыловской басни до Маяковского. Все это издано под фамилией Бахчанян. Смысл концептуальной акции в том, чтобы читатель составил в своем воображении автора, который смог – в одиночку! – сочинить всю русскую поэзию.
Другая книга Вагрича – «Совершенно секретно» – вышла в очень твердом переплете, снабженном к тому же амбарным замком. Это издание Бахчанян подарил мне на день рождения. Познакомиться с содержанием я смог только через год, когда получил в подарок ключ от замка.
Все, что делает Вагрич, остроумно, но далеко не все смешно. Вот, скажем, как выглядит его опус, названный «Приказом № 3»: «Запретить: смотреть в будущее, варить стекло, пребывать в полном составе, – рождаться, попадать под категорию, случайно встречаться, набрасываться на еду, бежать быстрее лани…»
Эти поставленные задолго до Сорокина литературные опыты можно назвать семиотической абстракцией. Грамматические монстры будто имитируют машинный язык. Лишенные смысловой связи идиомы соединяются не смыслом, а повелительным наклонением приказа.
Ценность этих лабораторных образцов – в исследовании приема. В чистом виде они малопригодны для широкого употребления, зато в разбавленном оказываются весьма полезны. Разорвав привычные узы, отняв устойчивое сочетание у его контекста, Бахчанян распоряжается добычей с произволом завоевателя. Вот несколько отрывков из пьесы «Крылатые слова», в которой каждый из ста четырех действующих лиц произносит по одной реплике:
Чапаев: А Васька слушает да ест!
Наполеон: В Москву, в Москву, в Москву!
Всадник без головы: Горе от ума.
Сизиф: Кто не работает, тот не ест.
Крупская: С милым рай в шалаше.
Павлик Морозов: Чти отца своего…
Митрофан: Я знаю только то, что ничего не знаю.
Иуда: Язык родных осин.
Разработка этого приема привела к «Трофейной выставке достижений народного хозяйства СССР», которую мы 15 лет назад устроили на развороте «Нового американца». На ней экспонировались бахчаняновские лозунги, каждый из которых просится в заглавие статьи. Фельетонист мог бы взять «Бей баклуши – спасай Россию», эстет – «Вся власть – сонетам», постмодернист – «Всеми правдами и неправдами жить не по лжи», «Наш современник» – «Бейлис умер, но дело его живет». Лапидарность бахчаняновского остроумия делает его лучшим изобретателем названий. В основе бахчаняновского юмора лежат каламбуры, которыми Вагрич больше всего известен или неизвестен, ибо они мгновенно растворяются в фольклорной стихии, теряя по пути автора, как это произошло с эпохальным «Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью».
Каламбуры принято относить к низшему разряду юмора: две несвязанные мысли соединяются узлом случайного созвучия. Примерно то же можно сказать о стихах. Если поэзия, заметил однажды Бродский, одинаково близка троглодиту и профессору, то в этом виновата ее акустическая природа. Каламбур, как рифма, говорит больше, чем намеревался – или надеялся – автор. В хорошем каламбуре так мало от нашего умысла, что следовало бы признать его высказыванием самого языка. Каламбур – счастливый брак случайности с необходимостью. В хаосе бездумного совпадения деформация обнаруживает незаметный невооруженному глазу порядок.
Своей простотой и общедоступностью каламбуры близки к наивному искусству, которым Вагрич не устает восхищаться. Заведомо лишенные претензии, малограмотные произведения самоучки отличает всепоглощающее внимание к объекту, безграничное, доходящее до самоликвидации автора доверие к способности мира высказаться и без нашей помощи.
Без устали вслушиваясь и вглядываясь в мир, Бахчанян выуживает из окружающего лишь то, что кажется в нем нелепым. Но правда ведь и не бывает логичной. Искажая действительность, мы часто не удаляемся, а углубляемся в нее. Об этом напоминают изобразительные каламбуры Бахчаняна – его бесчисленные коллажи. Лучшие из них производят впечатление короткого замыкания, которое гасит свет чистого разума. В наступившей темноте на задворках здравого смысла появляются иррациональные тени, ведущие свою, всегда смешную, но иногда и зловещую игру.
Так, к Олимпийским играм 1984-го года Вагрич изготовил плакат: прыгун с трамплина, а снизу – целящийся в него, как в утку, охотник. Прошло немало лет, пока не выяснилось, что забавный каламбур предсказывал будущее. Напомню, что в том году Олимпиада проходила в Сараево. Другой ужаснувший эмигрантских фарисеев коллаж, на котором в крестики-нолики играют распятием, сегодня неплохо бы смотрелся у входа в церковь, где собираются члены ЦК.
В Америку Вагрич уехал из-за квартирного вопроса. Его донимали не коммунистические, а коммунальные порядки – жить было негде. В Нью-Йорке с этим проще. Увы, только с этим. Для Америки Бахчанян оказался слишком самобытным и независимым. Сочетание малопригодное для большого успеха. Даже когда в моду вошел соцарт, Вагричу, который раньше других распознал возможности этого стиля, не хватило монументальности Комара и Меламида. Америка тут, конечно, ни при чем. От нас она ждет примерно того, что она о нас знает, – плюс-минус 15 процентов. Бахчанян не попадает в эту, как и в любую другую, квоту. Он органически не способен к компромиссу между своими возможностями и чужим вкусом. На собственном опыте я убедился, что Вагрича нельзя заставить работать на себя. Можно либо работать на него, либо оставить в покое.
Наверное, поэтому эмиграция изменила Бахчаняна меньше всех моих знакомых. Даже в нью-йоркском пейзаже Бахчанян умудряется выделяться. Глядя, как он на веревочку с крючком ловит карасей в пруду Централ-парка, я всегда думаю, что в Америке Вагричу не хватает России. Перебирая экспонаты «музея Бахчаняна», я думаю, что еще больше России не хватает Вагрича.
[Александр Генис] [1988]
О САМОМ СЕБЕ АВТОБИОГРАФИЯ Я родился в Харькове через 21 год после свершения Великой Октябрьской социалистической революции.
Пошел в школу в год капитуляции фашистской Германии.
Поступил на работу вскоре после смерти Сталина.
Был призван в ряды Советской Армии через 20 лет после 1937 года.
Демобилизовался после 90-летия В. И. Ленина.
Переехал в г. Москву за шесть лет до кончины маршала Советского Союза Семена Михайловича Буденного.
В определяющем году девятой пятилетки покинул СССР.
Вена. Третий день после отставки Ричарда Никсона. [Вагрич Бахчанян] ... ЛОЗУНГИ
Вся власть – сонетам!
Мертворожденный ползать и летать не может!
Дурная слава КПСС!
Как повяжешь галстук, береги его, он ведь с красной рыбой цвета одного!
Бейлис умер, но дело его живет!
Всеми правдами и неправдами жить не по лжи!
Бумажник – оружие пролетариата!
От великого до смешного один шаг вперед, два шага назад!
Пусть крепнет дружба между нар… (неокончено)
Агония, пли!
Дышите на ладан как можно глубже!
Лучше умереть стоя, чем жить с кем-нибудь на коленях!
Почетный ка-ра-у-у-у-ул!
Бей баклуши – спасай Россию!
И на нашей улице будут будни!
С волками жить – по-волчьи вы-ы-ы-ы-ы-ть!
Друг товарищу брат!
Этот безумный, безумный, безумный мир победит войну!
Язык мой – враг мой руки перед едой!
Искусство принадлежит народу и требует жертв!
Но Мопассан!
Я волком бы выгрыз только за то, что им разговаривал Ленин!
Храните тайну в сберегательной кассе!
Монархия – мать порядка!
Мы рождены: чтоб Кафку сделать былью!
... …ПОРТУГАЛИИ—ЛИССАБОНЕ…
Группа японских ученых вместе с Я. Говоном прибыла в ночь на 26 мая на центральную часть восточного побережья Австралии, разрушила десятки домов, нанесла большой ущерб сиднейскому порту. Имеются жертвы.
Во второй половине дня Якубу Говон отбыл из Волгограда в Тбилиси.
Учитывая важность стройки, трест «Спецгидроэнергомонтаж» командировал в Запорожье с других объектов дополнительно сто монтажников. Во время завтрака председатель горисполкома И.М. Королев и Я. Говон обменялись дружественными тостами. Имеются человеческие жертвы.
Вечером Я. Говон присутствовал на концерте мастеров грузинского искусства.
Во второй половине дня Я. Говон отбыл из Волгограда в Тбилиси. С высоким гостем прибыли заместитель Председателя Совета Министров СССР И.В. Архипов и группа японских ученых. Имеются человеческие жертвы.
Вечером Якубу Говон присутствовал на концерте мастеров грузинского искусства.
Проектная документация на объем работ 1975 года будет выдана Якубу Говону и группе японских ученых. Будут человеческие жертвы.
Во второй половине дня Я. Говон с группой японских ученых отбыли из Волгограда в Тбилиси.
С высоким гостем трест «Спецгидроэнергомонтаж» командировал в Запорожье с других объектов дополнительно сто монтажников. Заводу «Энергореммаш» дано указание заключить договор с Якубу Говоном и оперативно поставить ему 24 тонны витражей из алюминиевого профиля.
Вечером Я. Говон присутствовал на концерте мастеров грузинского искусства.
Во второй половине дня Якубу Говон отбыл из Волгограда в Тбилиси. Имеются человеческие жертвы.
Вечером Я. Говон присутствовал на концерте мастеров грузинского искусства вместе с группой японских ученых. Имеются человеческие жертвы.
Во время завтрака И.М. Королев и Я. Говон обменялись дружественными тостами. Имеются человеческие жертвы.
.... Мюнхгаузен: Правда глаза колет
Герострат: Всем лучшим во мне я обязан книгам
Венера Милосская: Мойте руки перед едой
Дон – Жуан: Уходя, гасите свет
Сизиф: Кончил дело – гуляй смело
Вильгельм Телль: Не стой под стрелой
Ньютон: Яблоко от яблони далеко не падает
Дальтон: Все стало вокруг голубым и коричневым
Источник:
Великолепный недооцененный фильм режиссера Джузеппе Торнаторе «Легенда о пианисте = La leggenda del pianista sull'oceano», 1998 г. По пьесе Алессандро Барикко «Новеченто (1900-й)». Одна из лучших ролей знаменитого Тима Рота и потрясающая актерская работа Прюитта Тэйлора Винса. Прекрасный фильм о музыке и жизни блестящего музыканта-самоучки. Одного из тех, про которых говорят «не от мира сего».
«Началось все с того, что в первый день 20-го столетия на пароходе «Вирджиния» в коробке из-под лимонов был найден младенец. Мальчик вырос и провел всю свою жизнь на громадном океанском лайнере, курсирующем между Америкой и Европой, ни разу не сойдя на берег. Загадочным образом научившись играть на рояле, Дэнни Будманн Т.Д. Лемон 1900-й стал настоящим виртуозом и развлекал публику, играя в ресторанном оркестре. С ним связаны потрясающие истории, а его жизнь превратилась в красивую легенду…»
Саму пьесу Алессандро Барикко «Новеченто (1900-й)» также имеет смысл почитать:
Барикко один лучших современных писателей Италии. Он имеет музыкальное и философское образование, что почти всегда отражается в его книгах. И Торнаторе отчетливо передал эту особенность творчества автора пьесы на экране.
БИОГРАФИЯ ПИСАТЕЛЯ
Популярный итальянский автор Алессандро Барикко родился 25.01.1958. Родина выдающегося деятеля культуры - Турин. Окончил консерваторию, играет на фортепиано, имеет степень по философии, драматург, журналист, музыкальный критик. В литературе дебютировал в 1991 г. с романом «Замки гнева». Книги автора поднимались на верхние строки в рейтингах бестселлеров во Франции и Италии. Алессандро неутомим и разносторонен, он известен как автор книг, критик, ведущий ток-шоу. Книги итальянского автора гармонично совмещают в себе приключенческий роман, философскую притчу с элементами триллера, а некоторые его произведения при всем этом напоминают поэмы в прозе. Возможно, именно поэтому многие из книг автора переведены на многие языки мира, в том числе и русский. Алессандро Барикко принял активное участие в открытии школы писательского мастерства в городе Турине, являясь одним из ее соучредителей. За 10 лет существования, школа стала местом профессионального роста для многих писателей, журналистов и даже разработчиков видеоигр.»
МАКСИМ АВЕРБУХ ЦЕНА КОРРУПЦИИ Можно считать, что раскрадывается 20% от совокупного госзаказа - т.е. 6 трлн руб. "Российская контрактная система поражает воображение масштабами. По итогам проведения процедур отбора заказчики заключили в 2016 году около 3,5 млн. государственных контрактов на общую сумму более 5,5 трлн. рублей и с совокупным разнообразием ассортиментного состава около 12 млн. товарных позиций.
Грандиозны объемы закупок отдельных юридических лиц. В этом сегменте контрактной системы в 2016 году были разыграны 1,5 миллионов лотов на общую сумму около 26 трлн. рублей"
Центр Стратегических Инициатив "Начальник Контрольного управления при президенте Константин Чуйченко, выступая с докладом, заявил, что "экономический эффект от очищения порочных закупок, по самым консервативным оценкам, может превысить 1 триллион рублей". На это Медведев заметил: "Это что означает, если выражаться простым русским языком: то есть, объем воровства можно снизить на триллион рублей".
По словам Чуйченко, в системе госзакупок работают примерно 260 подрядчиков и поставщиков, которые ежегодно заключают более 10 миллионов контрактов на сумму 5 триллионов рублей". То есть:
1. Совокупные госзакупки в 2016 году составили 31 триллион рублей.
2. Согласно докладу Контрольного управления при президенте РФ разворовывается 20% отпускаемых на федеральный госзаказ средств
3. В сфере не федерального госзаказа (регионы, госкомпании, ФГУПы и пр.) с казнокрадством дело вряд ли обстоит лучше - скорее даже хуже.
4. Плюс к тому что бы украсть у госбюджета деньги зачастую надо потратить впустую, без всякой пользы для страны, сравнимую сумму (вспомните олимпийскую ж/д дорогу за 200 млрд. рублей, которая теперь простаивает).
5. Таким образом мы можем с полным основанием считать что раскрадывается 20% от совокупного госзаказа - т.е. 6 триллионов рублей ежегодно.
6. Что такое 6 триллионов рублей? Это:
- 6трлн./110млн. взрослых россиян = 54000руб. на каждого или 108 000 в год на семью.
Т.е. если бы не коррупция, государство могло бы- как на Аляске - ежегодно выплачивать каждому взрослому россиянину $900.
- Если бы не коррупция, государство могло бы отменить НДФЛ - и еще бы 2 трлн. в год у бюджета оставалось.
- Если бы не коррупция государство каждый год могло бы бесплатно выдавать россиянам 3 млн. пятидесятиметровых двухкомнатных квартир.
Т.е. если бы не коррупция, то всего за 8 лет все нуждающиеся россияне (46млн. человек, 23 млн. семей) были обеспечены бесплатным жильем.
- Если бы не коррупция, государство каждый год могло бы строить 60 000 км. асфальтированных дорог и за 9 лет удвоить дорожный фонд страны
- Если бы не коррупция государство могло бы за 1 президентский срок:
решить вопрос нищеты, посредством выдачи продуктовы карточек на 5000/месяц вытащив из нее 25 миллионов россиян с доходами ниже прожиточного минимума
+
выдать бесплатно более 6,5 миллионов двухкомнатных квартир
+
построить 180 000 км асфальтовых дорог
Источник:
СЛОВО ДЖОРДЖА КЕННАНА. К 70-ЛЕТИЮ СТАТЬИ "ИСТОКИ СОВЕТСКОГО ПОВЕДЕНИЯ" ВЛАДИСЛАВ ЗУБОК, профессор Лондонской школы экономики и политических наук, историк, автор книг "Неудавшаяся империя: Советский Союз в холодной войне от Сталина до Горбачева", Zhivago's Children: The Last Russian Intelligentsia и других книг и научных публикаций о холодной войне и советской интеллигенции.
Звезда Джорджа Кеннана взлетела над вашингтонским политическим небосклоном в один день. Его "Длинная телеграмма", отправленная из Москвы в феврале 1946 года, стала программным документом о невозможности партнерских отношений между США и Советской Россией (как многие на Западе продолжали звать Советский Союз). Кеннану исполнилось 42 года, и он уже давно томился на вторых ролях в дипломатической бюрократии. После телеграммы его пригласили возглавить Отдел политического планирования в Государственном департаменте. В этом качестве он написал самую громкую статью за все годы холодной войны. Чуть больше 70 лет назад, в июле 1947 года она вышла в престижном журнале Foreign Affairs под псевдонимом "X".
Статья совпала с ключевым событием начала холодной войны: США предложили Европе план экономической помощи, и в июле он был отвергнут Москвой. Под нажимом Кремля правительства всех стран, находившихся в сфере советского влияния, выступили против "Плана Маршалла".
Август был месяцем передышки, в сентябре Сталин принял курс на консолидацию Восточной Европы для противостояния с Западом. Статья Кеннана была написана, чтобы сориентировать вашингтонскую политическую элиту на длительное противостояние, и впервые употребляла слово "сдерживание" в отношении Советской России.
Через несколько дней после ее публикации статью внимательно прочитал Сталин. Георгий Корниенко, тогда молодой сотрудник Комитета информации, а позже первый заместитель Андрея Громыко, принимал участие в переводе и редактировании этой статьи. По его словам, в тексте, который лег на стол Сталина, начальство комитета зачеркнуло "сдерживание" и написало "удушение".
Невольно приходит на ум начало шедевра Гете, когда Фауст редактирует библейское "В начале было Слово" - согласно требованию момента - заменив его Делом.
"Талантливый, отзывчивый народ"
Кеннан верил в слово. У него был замечательный литературный стиль. Его литературными кумирами были русские писатели, в том числе Пушкин, Толстой, Достоевский, Чехов. Русской литературой и культурой Кеннан заболел на дипломатической стажировке в Риге, где он общался с эмигрантами из прежней, разрушенной большевиками России, готовясь к встрече с Россией Советской.
Всю жизнь Кеннан вел дневник, где, как и полагается автору-романтику, писал высоким слогом о своих жизненных наблюдениях и сложнейших душевных переживаниях. 8 апреля 1934 года он записал: "Я всегда относился к литературе как историческому жанру: она дает портрет определенного класса в заданное время, со всеми его проблемами, страданиями и надеждами".
И подытожил: пока дипломаты пишут свои шифровки скучно и казенно, их влияние на внешнюю политику останется мизерным. Его "Длинная телеграмма" и "Истоки" - блестящие аналитические эссе с запоминающимися образами и афоризмами.
Кеннан считал, что Россия до конца не погибла, и относился к людям, населявшим Советский Союз, как историк, археолог и антрополог одновременно. Его интересовали глубинные течения, а не рябь на поверхности.
Рассуждения о национальном характере русских и других народов СССР заполняют страницы его дневников. А "Истоки" начинаются с фразы о "политической личности власти". Сейчас бы сказали, что все это - классический пример западного ориентализма и романтизма.
В любом случае Кеннан не был связан политкорректностью. Вот что он писал о грузинах в своем дневнике после путешествия из Москвы на Южный Кавказ летом 1936 года: "Гордость грузина хорошо известна. Он смотрит сверху вниз на все соседствующие расы, кроме, пожалуй, турецкой, к которой испытывает уважение бойца. Армянина он ненавидит всеми фибрами души. Русского презирает".
Сам Кеннан был закоренелым русофилом (при том, что грешил расизмом и антисемитизмом). Возвращаясь в посольство в Москве после поездки в Казань, Урал, и Сибирь летом 1945 года, он написал о русских почти эпическим языком. "Ясно, что на расстилавшихся перед нами равнинах был один из самых великих народов мира: талантливый, отзывчивый народ, способный вобрать и обогатить любую из форм человеческого опыта; люди, странным образом терпимые к жестокости и безразличию, и в то же время верующие в этические ценности; мужественный, плодовитый народ с большим запасом стойкости и жизненных сил, глубоко убежденный в своем предназначении играть прогрессивную и благую роль в делах мира, и готовый дебютировать в этой роли".
Побывав в сентябре 1945 года в Ленинграде, Кеннан почувствовал себя как дома и подумал - уж не жил ли он здесь в пушкинские времена? Он и сам поразился такому чувству, и заключил в дневнике, что американцы никогда его не поймут, а русские - никогда не поверят.
"Благонамеренный иностранец не может помочь русским, он лишь помогает Кремлю"
Для Кеннана главным вопросом, от которого зависело будущее советско-американских отношений в конце Второй мировой войны, был вопрос об отношении Москвы к Восточной Европе, особенно к Польше. Ему, знавшему Пушкина и Достоевского, было понятно наличие "родственной вражды" между поляками и русскими.
Но он считал: если Москва допустит возникновение неподконтрольного ей польского правительства - это будет означать, что мир перестал быть для нее черно-белым, и сотрудничество с другими странами перестало восприниматься в терминах "или мой вассал - или мой враг". Очень скоро Кеннану стало ясно, что чуда не произошло.
Кеннан писал о циничных, жестоких правителях Советской России - и отмечал традиционное взаимное отчуждение между "боярами" и "народом". Но понимал он и другое: любые американские санкции и наказания Кремля за плохое поведение не достигнут своей цели, поскольку правители тут же перенесут все их тяготы на народ, изображая себя при этом спасителями от внешней агрессии.
Вожди России, рассуждал Кеннан, прекрасно умеют играть на традиционных слабостях русской психики - ксенофобии, изоляционизме, обиде на других за непризнание. В его дневнике за 1945 год мы читаем: "Благонамеренный иностранец не может помочь русским, он лишь помогает Кремлю. И наоборот, он не может навредить Кремлю, а только наносит вред русским людям".
C этими установками Кеннан написал "Истоки". Но одно дело - личные дневники, другое дело - публичный текст. Видимо, по просьбе редакции журнала, Кеннан пустился в довольно детальное объяснение постулатов и значения коммунистической идеологии. И это при том, что он никогда не придавал этой идеологии большого значения, считая ее "фиговым листком", прикрывающим традиционный деспотизм.
70 лет спустя статья все еще поражает своими умозаключениями, от которых не так просто отмахнуться, хотя за ними вроде бы нет ни статистики, ни логики. Кеннан считал международную политику, а также поведение государств в ней процессом органическим, где есть гибкие законы, которые сильнее логики и разума.
Холодная война и сегодняшний день
В "Истоках" есть параллели с нынешней ситуацией в российско-американских отношениях. Кеннан пишет, что "иметь дело с советской дипломатией - одновременно и легче, и труднее, чем с дипломатией таких агрессивных лидеров, как Наполеон или Гитлер". Кремль более чувствителен к сопротивлению и готов отступить, если при этом не теряет своего лица. С другой стороны, политическую волю Москвы "нельзя одолеть или остановить, одержав над ней одну-единственную победу".
По его мнению, Кремль "становится неподатливым, когда речь заходит о его престиже. Бестактными заявлениями и угрозами советское правительство, как и почти всякое другое, можно поставить в такое положение, когда оно не сможет уступить, даже вопреки требованиям реальности". Поэтому Кеннан советовал США строить отношения с Россией так и предъявлять к ней требования таким образом, "чтобы у нее оставался открытым путь к уступкам без ущерба для престижа".
Сохраняет свою актуальность и то, что писал Кеннан о российской экономике. По фактам, писал он, Россия "останется экономически уязвимой и в некотором роде немощной страной". Она может "распространять необъяснимые чары своей примитивной политической живучести, но не в состоянии подкрепить эти предметы экспорта реальными свидетельствами материальной мощи и процветания".
Никуда не ушла за 70 лет и проблема уязвимости Кремля, когда приходится решать задачу перехода власти от одной личности к другой. В случае раскола в элитах, писал Кеннан, "хаос и беспомощность общества в России обнаружатся в крайних формах". Власть в России - это лишь "оболочка, скрывающая аморфную массу, которой отказано в создании независимой организационной структуры". Поэтому если авторитарное лидерство по каким-то причинам рухнет, то "Советская Россия может мгновенно превратиться из одной из сильнейших в одну из самых слабых и жалких стран мира".
Небезынтересны сегодня и мысли Кеннана о том, как и чем должны отвечать США на нежелание России подчиниться американскому мировому порядку и подстроиться к американским лекалам. В 1947 году, когда вышли "Истоки", Кеннан уже несильно беспокоился о наивности американцев, которые еще недавно называли Сталина "дядюшкой Джо". Скорее он опасался, что конгресс и американские политические элиты сочтут, что с Россией можно разобраться лишь политикой давления и санкций, покуда она "еще слаба".
Кеннан неоднократно возвращался к мысли, которую он записал в дневнике после путешествия по Сибири в 1945 году. Любое давление с Запада лишь консолидирует традиционную российскую матрицу ксенофобии, обиды на США и готовности терпеть и поддерживать Кремль сколь угодно долго в неравном противостоянии.
Тут не поможет и информационный ответ на советскую пропаганду. "Люди, являющиеся деталями этого механизма, - писал он о советском обществе, - глухи к доводам разума, которые доносятся до них извне. Вся их подготовка приучает не доверять и не признавать видимую убедительность внешнего мира. Подобно белой собачке перед граммофоном, они слышат только "голос хозяина".
"Запастись терпением"
Лучший способ обращения с Россией, советовал Кеннан, - не давать ей одерживать победы за счет других стран и запастить терпением. Вначале в Госдепартаменте, Пентагоне, ЦРУ и Белом Доме считали такие советы мудрыми. Потом, когда маховик противостояния набрал обороты, говорить про терпение стало неуместным.
Карьера Кеннана в Вашингтоне закатилась так же стремительно, как расцвела. В конце 1949 года дипломата-писателя и русофила "выжали" из Госдепартамента, где его место занял прагматичный деятель, который не говорил по-русски и не измерял эффективность сдерживания Советского Союза, обращаясь к загадочной русской душе, а деловито подсчитывал необходимый арсенал атомных боеголовок, бомбардировщиков дальнего действия и авианосцев. (Впрочем, в Кремле Сталин думал так же.)
"Тонкая" политика сдерживания, которую пытался выразить своей изящной прозой Кеннан, была отправлена на свалку. Началась война в Корее, в Конгрессе вырос ядовитый гриб маккартизма, и конгрессмены учетверили американский военный бюджет во имя защиты "свободного мира" и победы в будущей атомной мировой войне.
Кеннан, считавший войну, кто бы в ней не победил, сокрушительным поражением для человеческой цивилизации, наблюдал за трансформациями в Вашингтоне с большой тревогой. Сдерживание Кремля начало походить на нечто иное - пусть не на сталинское "удушение", но точно на лобовое столкновение, где - Кеннан это знал точно - русские не уступят.
Наблюдая за холодной войной из Принстона, где он жил как частное лицо, Кеннан решил опубликовать еще одну статью в Foreign Affairs. В апреле 1951 года в журнале появился его текст "Америка и русское будущее".
Он писал: "Сила того негодования, с которым американцы отвергают воззрения и способы действий нынешних кремлевских правителей, уже сама по себе ясно указывает на их горячее желание видеть в России появления других воззрений и другого порядка, резко отличающихся от того, с чем нам приходится иметь дело в настоящее время".
Кеннан предостерегал своих сограждан: прежде чем вернуться к дурной американской привычке "разбомбить и освободить" другую страну, американцы должны уяснить для себя, какой им хотелось бы видеть Россию в будущем и, самое главное, какая Россия может быть создана самими ее гражданами, согласно традициям и историческим обстоятельствам.
Многие из рекомендаций Кеннана полезно перечесть в полемике о том, что произошло в российско-американских отношениях после 1991 года. Мы вправе, писал он, "ожидать появления такого российского правительства, которое, в отличие от теперешнего, было бы терпимым, открытым и прямым в своих взаимоотношениях с другими государствами и народами".
В то же время американцы должны быть готовы к тому, что "русские национальные интересы не перестанут существовать, и что они будут энергично и уверенно отстаиваться".
Вред от умного русофила
Кеннан допускал - и это за 40 лет! - что Советский Союз может распасться, и возникнут независимые государства, среди них Украина. И он писал, что эти новые государства "не обеспечат своей устойчивости и будущего процветания, если они встанут на ложный путь, отдавшись чувству мести и ненависти к русскому народу, который вместе с ними разделял их трагическую судьбу, и будут пытаться построить свое будущее на своекорыстном использовании первоначальных затруднений нового русского режима, руководимого добрыми намерениями и борющегося с наследием большевизма".
Будет трагично, заключал Кеннан, если наследием холодной войны станет вражда между русскими и американцами. Но опасался он и синдрома американской победы и собственной исключительности. Последнее чувство, присущее американцам, подталкивает их разговаривать с Россией сверху вниз, как всегда здоровый человек говорил бы с человеком неизлечимо больным.
В действительности же деспотизм (Кеннан писал "тоталитаризм") - это "болезнь, которой в какой-то мере подвержено все человечество", включая и США, если обстоятельства ослабят там силы сопротивления этому "вирусу".
Что касается российской болезни, то "инстинкт, влекущий к более здоровой и более содержательной жизни", рано или поздно одержит и там победу над вирусом. И может оказаться, что власть, которая провозглашала себя вечной и безальтернативной, рухнет в одночасье и без всякого насилия. Случались в истории и такие странные вещи.
Слова выдающегося американского дипломата опередили развитие событий в Советском Союзе на 40 лет. В то же время, оглядываясь назад, мы видим, что эти слова были поняты немногими - и в Вашингтоне, и в Москве.
Парадоксально, но, пожалуй, только Рональд Рейган оказался тем американским президентом, который подошел к Советскому Союзу в конце своего срока "по-кеннановски". Сменивший его Буш уже не понимал, с какой страной он имеет дело, и предпочитал думать в терминах геополитики и делать ставку на Горбачева.
Что касается советских руководителей, то внимательно Кеннана прочел, видимо, только Сталин. И решил, что для его режима вреда от умного русофила будет больше, чем от всех прямолинейных русофобов вместе взятых.
В сентябре 1952 года вождь лично распорядился объявить Кеннана персоной нон грата всего лишь через несколько месяцев после его возвращения в Москву в качестве посла США.
Источник:
"НАУЧПОП" (НАУЧНО-ПОПУЛЯРНАЯ ЛИТЕРАТУРА), В этой теме будут публиковаться только научно-популярные материалы на различную тематику из текстов написанных либо самими учеными, либо профессионалами научной журналистики. Поэтому тема открывается в разделе «Наука и образование».
НАУЧПОП: МАТЕМАТИКА С УЛЫБКОЙ НОВОСТЬ, КОТОРАЯ НАС РАЗБУДИЛА
ФРАКТАЛЬНАЯ ГЕОМЕТРИЯ КОФЕЙНЫХ ЗЁРЕН РОМАН ТЕРЕХОВ - студент Института фармации и трансляционной медицины МГМУ им. И.М. Сеченова. С 2016 по 2017 работал в качестве приглашённого учёного в Институте иммунологии и клеточной терапии им. Фраунгофера (Галле-ан-дер-Заале, Германия).
Учёные предлагают использовать математический алгоритм для контроля обжарки кофе. В выигрыше останутся не только кофеманы — новый метод уже с успехом опробовали фармацевты. Мир жесток. Особенно к гурманам. Только представьте: заказываю я венский кофе (это когда на поверхности плавает огромный слой взбитых сливок), через несколько минут бариста подаёт стакан вожделенного напитка, я делаю первый глоток… и меня наполняет горечь. Горечь разочарования — вкус никоим образом не соответствует моей мечте о мягкости и нежности. А всё потому, что вместо кофейных зёрен средней обжарки, положенных по рецепту, судьба-злодейка подсунула баристе пакетик с зёрнами для мексиканского кофе — высочайшей степени прожарки. Поясняю: обжарка кофейных зёрен — процесс архисложный, его нельзя полностью автоматизировать, необходим контроль опытного специалиста.
В поисках ответа на вопрос, как современная наука борется с несовершенством пищевых технологий, я наткнулся на статью мексиканских учёных. Они, как и я, не желали мириться с ситуацией, когда кофе приходится пить тот, что получится, а не тот, который требует душа. И предложили схему, позволяющую с математической точностью контролировать обжарку зёрен. Из оборудования дополнительно потребуются микроскоп и микрокамера. Также придётся найти программу для фрактального анализа изображений. Всё! Дальше магия чисел.
Фракталы — это фигуры, обладающие свойством самоподобия… Сложно? Взгляните на дерево: от ствола отходят большие ветви, от них — ветки поменьше и т. д. В ХХ веке математики обнаружили, что фракталы имеют дробную размерность пространства. То есть дерево с точки зрения математики не является полноценным трёхмерным (3D) или двухмерным (2D) объектом, а принимает промежуточное значение (допустим, 2,7D). Проанализировав микрофотографии, мексиканцы установили, что в процессе обжарки на поверхности зёрен образуются поры, которые со временем увеличиваются. Рельеф кофе усложняется. Как следствие, растёт фрактальная размерность, и именно по ней можно судить о степени готовности зёрен. «Она сидела у smart-окна, пила любимый 2,2D-кофе и думала о нём» — чем не статус в соцсети будущего?
Скептически настроенный читатель, возможно, сочтёт это открытие не самым важным для человечества: в крайнем случае баристе можно намекнуть, что кофе не совсем правильный, — пусть переделывает. Но ведь возможны и другие применения. Приведу пример из области фармацевтики. Когда я работал в Германии, то среди прочих исследований, которыми я занимался, был проект по улучшению растворимости одного биологически активного соединения.
Красивое было исследование! Через окуляр микроскопа взору открывался завораживающий хаос структур новых субстанций. Сложность заключалась не столько в синтезе, сколько в дальнейшем испытании на растворимость, которое отнимало не менее часа. Материал накапливался — анализ буксовал… И вот во время очередного сеанса микроскопии я вспомнил о фракталах. Хаотическое движение превратилось в танец, наполненный особым физико-химическим смыслом, который позволял предсказывать растворимость субстанции. Даже педантичные немецкие коллеги признали эффективность нестандартного анализа через призму фрактальной геометрии.
Подобные исследования, на мой взгляд, открывают перед человечеством будоражащие перспективы. Используя этот алгоритм, машина сможет определять свойства объектов лучше, чем человек, каким бы опытным профессионалом он ни был.
Источник эмоций:Gabriel-Guyman M. et al. Fractality in coffee bean surface for roasting process // Chaos, Somlitons and Fractals. Published online March 31, 2017. Источник: Будучи в очаровательном городе Вена, зайти в какое-нибудь венское кафе, и сидя на венском стуле,
пить кофе по-венски с венской булочкой, лениво перелистывая венскую газету...
НАУЧПОП: МЕДИЦИНА БУДУЩЕГО КАК БИОСТЕКЛО СОВЕРШИТ РЕВОЛЮЦИЮ В ХИРУРГИИ Дэвид Кокс, BBC Future На первый взгляд, стекло - не очень подходящая замена сломанной кости, но британские хирурги выяснили, что так называемое биостекло не только крепче, чем человеческая кость, но и может гнуться, пружинить и даже бороться с инфекцией. Что это означает для медицины? Это было в 2002 году. Иэну Томпсону, специалисту по лицевой костной реконструкции лондонского Королевского колледжа, позвонил отчаявшийся пациент.
Несколько лет назад он пережил несчастный случай, когда чей-то автомобиль потерял управление и выехал на тротуар, в результате чего нынешний пациент Томпсона перелетел через капот и разбил себе лицо - при этом сломав одну хрупкую косточку, которая удерживает глаз человека в глазнице.
"Без этой тоненькой - не больше 1 мм толщиной - косточки ваш глаз уходит вглубь черепа, словно хочет там спрятаться, - объясняет Томпсон. - Но в результате зрение становится хуже - теряется фокус и способность правильно распознавать цвета".
Пациент, которому было около 30, работал в авиации, в том числе помогал менять электропроводку в самолетах, и после травмы он уже не мог понять, где синий проводок, а где красный.
В течение трех лет хирурги пытались помочь ему восстановить нормальное положение глазного яблока - сначала они применяли искусственные имплантаты вместо сломанной косточки, потом сконструировали замену из собственного ребра пострадавшего.
Но обе попытки оказались неудачными - в каждом из случаев спустя несколько месяцев в организме развивалась инфекция, что сопровождалось сильными болями. У врачей иссякли идеи.
Томпсон, разобравшись в ситуации, предложил соорудить первый в мире имплантат из стекла, который бы удерживал глаз пациента в глазнице в нормальном положении.
Идея использовать для этого стекло, материал хрупкий и ломкий, поначалу выглядит контрпродуктивной. Но это было необычное стекло.
"Если поместить в человеческое тело кусочек обыкновенного оконного стекла, то оно быстро обрастет рубцовой тканью и через некоторое время будет вытеснено", - отмечает Джулиан Джонс, эксперт по биоактивному стеклу из Имперского колледжа Лондона.
"А когда вы помещаете в тело биостекло, оно начинает рассасываться, выделяя ионы, которые "разговаривают" с иммунной системой и говорят клеткам, что делать. Таким образом, тело не воспринимает биостекло как нечто чужеродное, и оно срастается с костями и мягкими тканями, стимулируя образование костного материала".
Томпсону удалось достичь требуемого результата довольно быстро. Почти сразу к его паценту вернулись нормальное зрение и способность распознавать цвета. И спустя 15 лет его глаз в полном порядке.
Томпсон тем временем продолжил работать с биостеклом в качестве имплантата и оказал эффективную помощь более чем 100 пациентам, пострадавшим в автомобильных и мотоциклетных авариях.
"На самом деле биостекло работает даже лучше, чем собственный костный материал пациента, - говорит он. - Как мы обнаружили, это из-за того, что оно, по мере того как растворяется, постепенно выделяет ионы натрия, уничтожая бактерии. Таким образом - совершенно случайно - оказалось, что биостекло имеет умеренный эффект антибиотика".
Грядет революция?
Биостекло в 1969 году изобрел американский ученый Ларри Хенч. Однажды в автобусе он разговорился с полковником, недавно вернувшимся с вьетнамской войны. Полковник сказал Хенчу, что хотя современные медицинские технологии помогают спасать жизни на поле боя, они не могут спасти конечности раненых.
Тот разговор оказал такое сильное впечатление на ученого, что он решил бросить работу в области межконтинентальных баллистических ракет и попытаться создать биоматериалы, которые бы не отторгались человеческим организмом.
Свои исследования Хенч продолжил в Лондоне, поэтому именно в Британии были впервые применены некоторые из самых революционных инноваций с новым материалом - биостеклом - в самых разных областях, от ортопедической хирургии до стоматологии.
На протяжении последних 10 лет хирурги применяли биостекло в виде порошка (который выглядит как шпаклевка) для устранения дефектов костей в случаях небольших трещин.
Начиная с 2010 года эта самая "шпаклевка" из биостекла стала главным компонентом в зубной пасте Sensodyne Repair and Protect, что стало самым глобальным случаем применения биоактивного материала вообще.
Когда человек чистит зубы этой пастой, биостекло растворяется и выделяет ионы фосфата кальция, которые связываются с минералами зубной ткани. Постепенно, мало-помалу они начинают стимулировать восстановление зубной ткани.
Однако, как считают многие ученые, нынешнее применение биостекла - это лишь самая верхушка айсберга. В настоящее время разрабатываются новые продукты для клинического применения, которые в итоге должны произвести революцию в костно-суставной хирургии.
Когда мы разговаривали с Джулианом Джонсом в его кабинете в Имперском колледже, он показал мне маленький кубик, сделанный из "пружинистого биостекла".
С помощью небольших изменений в химической формуле этому биостеклу придали способность пружинить. Оно не хрупкое, а очень гибкое.
Имплантат из такого материала можно вставить в ногу в месте серьезного перелома, и он будет выдерживать вес пациента, позволяя тому ходить без костылей и без необходимости в дополнительных металлических пластинах или других имплантатах.
В то же самое время "пружинистое биостекло" будет стимулировать восстановление костной ткани, постепенно, естественным образом проникая в тело пациента.
"Когда стоит задача регенерации значительных участков кости, например, в случае серьезного перелома, очень важно, чтобы ваша нога испытывала нагрузку от веса", - подчеркивает Джонс.
"Важно и то, чтобы биоимплантат в вашей ноге мог передавать своего рода сигнал костным клеткам о весе вашего тела. Наш организм создает костный материал, исходя из собственных потребностей - клетки понимают механические особенности тела".
"Таким образом, чтобы восстановить значительный участок кости, клеткам надо посылать правильные сигналы. Причина того, что астронавты в космосе теряют костную массу, состоит в том, что без гравитации клетки их организма не получают информации, которая им поступает, когда человек находится на Земле".
Дальнейшие изменения в химическом составе биостекла ведут к получению новых его форм - более мягких, на ощупь похожих на резину. Такое биостекло, как надеются ученые, поможет в самом сложном разделе ортопедической хирургии - восстановлении хрящевой ткани.
Сейчас хирурги пытаются восстанавливать поврежденную ткань хряща в бедрах больных артритом или в поврежденных коленных суставах с помощью непростой процедуры, называемой "микрофрактурирование". Этот хирургический метод стимулирования роста ткани дает только временный результат, что подтверждают многие спортсмены.
Джонс предлагает свое решение проблемы - такую форму биостекла, имплантат из которой можно будет распечатать на 3D-принтере и затем поместить в любое отверстие в хряще.
Чтобы клетки организма не отторгли имплантат, материал должен обладать всеми естественными свойствами хряща. Для проверки Джонс использует коленные суставы мертвых тел, пожертвованные для его исследований.
"Мы имитируем механику ходьбы, сгибание - в общем, все то, что делает колено человека, - чтобы убедиться в том, что биостекло ведет себя как часть хряща, - рассказывает он. - И если это будет работать, то мы продолжим тесты на животных, а затем перейдем к клиническим испытаниям".
Такое биостекло может найти применение и в случаях, когда люди страдают от болей, связанных с грыжей позвоночных дисков.
Сейчас хирурги заменяют поврежденный диск костным трансплантатом, который срастается с позвоночником. Боль это снимает, но значительно ограничивает в движении.
Имплантат из биостекла можно было бы просто распечатать на 3D-принтере и вставить взамен поврежденного диска. "До настоящего времени никто не сумел воспроизвести механические свойства человеческого хряща, применяя синтетические материалы, - отмечает Джонс. - Но мы считаем, что биостеклу это по силам".
"Нам просто надо доказать, что это возможно. Если все пойдет хорошо, и мы успешно пройдем все необходимые испытания по безопасности, то через 10 лет этот материал поступит в распоряжение врачей".
Что ж, даже если сейчас искусственно созданные материалы, которые могут срастаться с тканями человеческого тела, выглядят немного фантастично, - похоже, это один из наиболее вероятных элементов медицины будущего.
В конце концов, уже сейчас миллионы людей чистят зубы пастой с таким материалом. И это только начало.
Источник:
Знаменитая группа «The FUREYS» была организована в 1978 году. Создали ее четыре брата Фьюри, Эдди, Финбар, Пол и Джордж и Дэйви Артур. Песни и баллады в их исполнении по сей день любимы множеством людей по всему миру.
STEAL AWAY (автор песни - PHIL COULTER )
GALLIPOLI
THE FRYING PAN SONG
DREAMIN MY DREAMS
THE GREEN FIELDS OF FRANCE
LEAVING NANCY
WHEN YOU WERE SWEET SIXTEEN
THE OLD MAN
FROM CLARE TO HERE
HER FATHER DIDN’T LIKE ME ANYWAY
I WILL LOVE YOU
FROM CLARE TO HERE
THE RED ROSE CAFE
То самое кафе « ’t Schippershuis » (Дом капитанов) в голландском городке Hoorn,
ставшее знаменитым на весь мир после после того, как Пьер Картнер написал о нем свою песню «Daar in dat kleine café aan de haven = Там в этом маленьком кафе у гавани» и ее стали петь по всему миру на разных языках.
Жгучие тайны века!, Не может быть! Это невероятно!))
Katik пишет: «у вас какой-то восторг перед всем западным и нелюбовь ко всему советскому и российскому.»
Это ваше мнение, но я ничего такого за собой не замечаю. Нелюбовь у меня к нелогичности, раздолбайству, пофигизму, ресентименту, коррупции, беззаконию и глубокой пропасти между властью и народом.
Katik пишет: Немного расстрою вас - по первому образованию я геолог))
С какой стати я буду расстраиваться, если моя теория о пристрастиях нашего менталитета подтверждается в вашем случае. Про наличие или отсутствие научных трудов по психологии вы мне не ответили. Значит, я могу предположить, что их нет? Интересно, «эволюция» от геологии к психологии была естественной или вынужденной?
Katik пишет: « Просто наша "демократия" пока достаточно примитивна в силу несовершеннолетия, а их "демократия" стала уже зрелой дамой, способной даже влюбить в себя тех, кто не любит все свое. Их "демократия" просто умеет делать себе привлекательный макияж. »
У их демократии кроме макияжа еще и инструменты эту демократию реализующие работают. Равенство перед законом тоже не декларативное, а реальное, поскольку оно, как и демократия, «вырастало» снизу, если вы понимаете, о чем я говорю. Чиновники там не отгорожены от народа охраной, кроме первых лиц государства: президентов и премьеров. В места, где находятся народные избранники любого ранга любой человек с улицы может зайти и посмотреть как они работают. Муниципалитеты и сельские коммуны сами прекрасно решают свои текущие вопросы и проблемы и им даже в голову не придет обращаться к вышестоящей власти, которая, кстати, не может даже при желании вмешиваться в деятельность низовых администраций, поскольку те ответственны только перед своими избирателями в своем городке или деревеньке. И т.д.
Katik пишет: «Нет, реальное положение дел показывает только то, что наука лучше развивается там, где она лучше финансируется. Естественно, более богатые капстраны выделяют больше денег на науку. Но если бы мы смогли переложить уровень научных достижений на уровень финансирования, то, полагаю, расклад был бы несколько иной.»
Так и я о том же. А вот если бы да кабы для меня не аргумент, а лишь подтверждение дефекта системы...
Katik пишет: «Почему же тогда после революции пришлось развернуть такую масштабную программу ликвидации безграмотности (которую даже вы признаете), если все были такие грамотные.
Образование в царской России было ориентировано в основном только на довольно узкий круг высших сословий. Между ними и простым народом была бездна.»
Процент неграмотных перед революцией в РИ был действительно высок. Статистику я видел разную, но думаю в среднем до 70 процентов сельского населения. В городах было чуть поменьше, а меньше всего, кажется в прибалтийских губерниях.
Katik пишет: «Вы это серьезно говорите? Т.е., вы хотите сказать, что Америка и западная Европа ликвидировали бы у нас безграмотность, сделали бы Россию индустриальной, подняли бы нашу атомную и другие промышленности, космонавтику развили бы. Причем, все это сделали бы еще круче, чем коммунисты.»
Неграмотность, в данном случае, я вообще не упоминал, а под индустриализацией имеется ввиду период 20-30 годов 20 века. Когда СССР помогали специалисты из США и Европы. Так что не надо «передергивать» и приписывать мне то, чего в моих постах не было. Я понимаю, что на нашем форуме это цветет махровым цветом, но в моем случае это не пройдет. В таких случаях я просто прекращаю общаться, потому что не интересно что-то обсуждать, если твои тексты не хотят или не могут осмысливать. Так бывает в детском саду, а здесь все люди взрослые.
Katik пишет: «Кстати, вот сейчас американцы ввели новые санкции, которые бьют уже по европейской индустрии. А вы говорите, что они подняли бы нашу.»
А это тут причем? Я про сегодняшние санкции речи не вел, хотя имею мнение на этот счет.
Katik пишет: «Мне думается, вы слишком оторваны от реальности.»
Не думаю. Мои друзья и знакомые даже говорят, что я чрезмерный реалист и оттого им со мною иногда скучно. Помечтать не даю.
Katik пишет: В этом-то все и дело. По-моему, даже гораздо хуже, чем у Толстого. Толстой, по крайней мере, любил Россию хотя бы "вообще".
Патриотизм и любовь к стране в понимании Толстого — это разные вещи. Перечитайте две его статьи на предмет патриотизма. Патриотом власти, то есть чиновников я никогда не был. С моей точки зрения, государство и власть создаются народом, чтобы приносить этому народу пользу, а не наоборот.
Katik пишет:
«Извините за прямоту, но мне думается, у ваших очков слишком большой коэффициент преломления действительности.»
Прямоту я ценю, поскольку сам такой же, только здесь вы уже повторяетесь.
Katik пишет:
«Заметьте, я не стал раскручивать вот эти ваши слова, из которых можно вытащить такооое:»
Так и раскрутили бы. Только мне это, извините, по барабану. Тащите чего хотите! Я-то правду о себе все равно лучше знаю.
Резюмируя, скажу, что мне ваше мировоззрение понятно. Мое, естественно, от вашего во многом отличается. И с моей точки зрения, это нормально. И обсуждать все время одно и то же не имеет смысла. Но мне нравится, что вы стоите за «науку и прогрессивное развитие». В наше время это не очень часто наблюдается. Желаю удачи в дискуссии с оппонентами! Хотя на плодотворную дискуссию это мало похоже.
Изменено: - 06.08.2017 07:25:13
Жгучие тайны века!, Не может быть! Это невероятно!))
Roby пишет: «Кроме "соответствующего качества", какие еще критерии и условия имеются для размещения публикаций?»
Ничего больше не надо, кроме того, что работа действительно должна быть новым интересным словом в своей области. Ни повтором, ни пережевыванием, как это обычно у нас бывает. Поэтому я всегда говорю, что хорошим специалистом может быть только тот, который в курсе сегодняшнего состояния своей науки. А это значит, он читает периодику по своей специальности, включая зарубежную. Участвует в интернет-форумах со своими коллегами, переписывается с ними, дискутирует и т.д.
Жгучие тайны века!, Не может быть! Это невероятно!))
Стивен Вайнберг ПЕРВЫЕ ТРИ МИНУТЫ Современный взгляд на происхождение Вселенной (1977) ПРЕДИСЛОВИЕ РЕДАКТОРА РУССКОГО ПЕРЕВОДА Вселенная представляет собой уникальный, всеобъемлющий предмет для размышления и изучения. Предлагаемая книга уникальна по своему стилю: сложные вопросы, находящиеся в центре внимания современной науки, излагаются простым языком, без математических формул, доступно для читателя, обладающего общей культурой, и неспециалиста в области физики или астрономии. Наконец, уникален и сам автор книги, известный американский физик-теоретик Стивен Вайнберг — автор первоклассных достижений в теории элементарных частиц [За эти достижения С. Вайнберг удостоен в 1979 г. Нобелевской премии по физике]. Но Вайнберг не замыкается в этой тематике. Он прекрасно знает и классическую физику и живо интересуется смежными науками, особенно астрономией.
Соединение трех уникальных качеств (тема книги, способ изложения и личность автора) приводит к замечательному результату. Благодаря ей самые широкие круги читателей приобщаются к современной науке. Немало молодых читателей под влиянием предлагаемой книги выбирают теоретическую физику и астрофизику как будущую свою специальность.
Хочется особо отметить те места книги, где автор высказывается об исследовательской работе и законах развития науки в общем плане. На примере космологии он показывает, каким, по его мнению, должно быть соотношение между теорией и опытом, наблюдениями. Это, прежде всего, высказывание, что нельзя работать совсем без теоретических «предубеждений», но нужно уметь выбрать правильные предубеждения.
Автор необычайно остро чувствует роль отдельных людей, творцов науки. Вряд ли он мог бы написать об этом с такой силой и убедительностью, если бы сам не был выдающимся ученым и творцом.
Но Вайнберг показывает и подчеркивает и другую сторону дела: объективную закономерность, необходимость и неизбежность тех выводов, к которым приходит наука. Он показывает, как в конечном счете опыт и наблюдения решают судьбу теорий, как опыт становится верховным судьей истины. Поучительный пример, приводимый автором, — судьба печально знаменитой теории стационарной Вселенной с непрерывным рождением вещества, компенсирующим расширение. Симпатизируя философским аспектам этой теории, Вайнберг указывает на то, что наблюдения безусловно отвергли теорию стационарной Вселенной. Он говорит о высшей объективности коллективного разума ученых разных специальностей.
Отдельные личности, талантливые или влиятельные, могут ускорить или замедлить успех правильной точки зрения, но никому не дано навязать природе и человечеству неверную теорию. Правильность или ошибочность той или иной определенной теории является объективным фактом. Другое дело, что для установления этого факта иногда требуется большое время, годы или десятилетия, и в течение этого времени теория находится в неопределенном состоянии. В этот период может быть правильнее называть ее гипотезой.
Заметим, наконец, что когда правильность теории установлена, то одновременно выясняются и границы применимости теории и открываются новые горизонты дальнейших исследований. Весь опыт двадцатого века учит такому соотношению; наилучшим примером является классическая механика, верная в пределе малых скоростей (иначе нужна теория относительности) и больших масс, импульсов, перемещений (иначе нужна квантовая теория).
В изложении Вайнберга теоретические положения оживают. Он рассказывает не только о судьбе Вселенной, но и об истории ее исследования.
Редактор в примечаниях отметил некоторые этапы, принадлежащие истории космологии и, в частности, истории советских работ, недостаточно отраженные в книге.
В целом, однако, Вайнбергу удалось великолепно показать ту драму идей, борьбу, сотрудничество и переплетение различных школ мышления, без которых не обходится развитие науки. Поэтому книга Вайнберга оказалась такой увлекательной, получила такую широкую аудиторию и полное признание.
За время, прошедшее после написания книги (она возникла из лекции 1973 года и вышла из печати первым изданием в 1977 году), приводимые в ней сведения не устарели. Нет необходимости что-либо менять в основном тексте. Однако по некоторым вопросам появились новые данные и новые точки зрения.
Наиболее принципиальным является, пожалуй, изменившееся отношение к вопросу о сохранении барионов. В книге Вайнберг объявляет закон сохранения барионного заряда одним из самых фундаментальных законов природы. В последнее время все чаще рассматривается возможность того, что барионы не сохраняются, что устойчивость протона не абсолютна. Подробно история вопроса и современное состояние рассмотрены в дополнении редактора 6.
Другие дополнения касаются новых наблюдательных данных и новых возможностей наблюдения, связанных, главным образом, с использованием микроволнового фонового радиоизлучения Вселенной. Здесь редактор существенно опирается на работы советского астрофизика Р.А. Сюняева и свои. Рассмотрено также влияние ненулевой массы покоя нейтрино на наши представления о строении и эволюции Вселенной. Вопрос этот возник в связи с работами советских и американских экспериментаторов. Одновременно изменилось и отношение физиков-теоретиков к гипотезе тяжелого нейтрино. Выводы из этой гипотезы, касающиеся космологии, оказываются фундаментальными.
В своих дополнениях редактор старался не выйти за рамки общего стиля книги, не оторваться от того читателя, неспециалиста, на которого книга рассчитана. Ни основной текст книги, ни дополнения к ней не могут и не должны заменить специальные руководства и книги для читателя, желающего специализироваться по астрофизике.
В заключение редактор хочет от души поблагодарить Стивена Вайнберга за активное сотрудничество в связи с русским переводом книги.
Пользуюсь случаем поблагодарить переводчика книги, кандидата физико-математических наук доцента А.В. Беркова, бережно сохранившего стиль оригинала.
Академик Я.Б. Зельдович ПРЕДИСЛОВИЕ Эта книга возникла из доклада, сделанного мной на церемонии открытия научного центра для студентов младших курсов в Гарварде в ноябре 1973 года. Эрвин Глайкс, президент и издатель фирмы Basic Books, услышал от нашего общего друга Дэниэла Белла об этом докладе и убедил меня превратить его в книгу.
Поначалу эта идея не вызвала у меня восторга. Хотя время от времени я и вносил малую лепту в исследования по космологии, все же моя работа значительно больше была связана с физикой микромира — теорией элементарных частиц. Кроме того, физика элементарных частиц чрезвычайно бурно развивалась в последние несколько лет, и я уже провел слишком много времени в отрыве от нее, занимаясь сочинением популярных статей для разных журналов. Мне очень хотелось отдать, наконец, все свое время моей естественной среде обитания — журналу Physical Review.
Однако скоро я обнаружил, что не могу выбросить из головы мысль о книге, посвященной ранней Вселенной. Что может быть интереснее проблемы Генезиса? Кроме того, именно при изучении ранней Вселенной, особенно первой сотой доли секунды ее существования, проблемы теории элементарных частиц пересекаются с проблемами космологии. Наконец, сейчас настало хорошее время для того, чтобы написать книгу о ранней Вселенной. Как раз в последнее десятилетие детальная теория развития событий на ранней стадии существования Вселенной под названием «стандартной модели» стала общепринятой.
Очень примечательно, что есть возможность сказать, на что была похожа Вселенная в конце первой секунды, или первой минуты, или первого года. Каждый физик рад, что он может получать числовые результаты, что он способен сказать, что в такой-то и такой-то моменты времени температура, плотность и химический состав Вселенной имели такие-то и такие-то значения. Откровенно говоря, мы не абсолютно уверены во всем этом, но весьма волнует, что сейчас мы способны говорить о подобных вещах хоть с какой-то долей уверенности. Именно это волнение я и хотел донести до читателя.
Пожалуй, надо сказать, на кого рассчитана эта книга. Я писал для читателя, который хочет разобраться в ряде подробно изложенных доводов, но который при этом плохо знаком с математикой или физикой. Хотя мне пришлось объяснить несколько довольно сложных научных идей, в основном тексте книги не используется математика, кроме арифметики, и почти не предполагается знание читателем физики или астрономии. Я пытался быть очень внимательным при определении научных понятий там, где они впервые используются, а в приложении поместил словарь физических и астрономических терминов. Я также писал там, где это возможно, числа вроде «сто миллиардов» полностью словами, вместо того, чтобы использовать более удобную научную запись: 1011.
Однако все это не означает, что я старался написать легкую книгу. Когда юрист пишет для широкой публики, он предполагает, что она незнакома, например, с французским законодательством или с законом против пожизненной ренты, но из-за этого он не думает о публике слишком плохо и, в то же время, не снисходит до ее уровня. Я хочу поступить так же: читатель представляется мне в облике ловкого старого адвоката, который не умеет говорить на моем языке, но который, по крайней мере, надеется услышать несколько убедительных аргументов прежде, чем составит собственное мнение.
Для тех читателей, которые хотели бы увидеть некоторые вычисления, лежащие в основе доводов, приведенных в книге, я подготовил «Математическое дополнение», следующее за основным текстом. Уровень использованной там математики должен сделать эти замечания доступными для каждого, кто обладает знаниями студента-младшекурсника, специализирующегося в любой области физики или математики. К счастью, наиболее важные расчеты в космологии действительно просты; только в отдельных местах начинают играть роль более тонкие вещи, связанные с общей теорией относительности или ядерной физикой. Читатель, который захочет продолжить изучение предмета на более техническом уровне, найдет ссылки на ряд более сложных руководств (включая мое собственное) в «Предложениях для дальнейшего чтения».
Хочу также пояснить, что именно я намереваюсь рассмотреть в этой книге. Она, безусловно, не касается всех аспектов космологии. Существует «классическая» часть предмета, которая имеет дело, главным образом, с крупномасштабной структурой сегодняшней Вселенной, сюда относятся споры вокруг внегалактической природы спиральных туманностей; открытие красных смещений у далеких галактик и зависимость этих смещений от расстояния; связанные с общей теорией относительности космологические модели Эйнштейна, де Ситтера, Леметра и Фридмана и тому подобное. Эта часть космологии уже была очень хорошо описана во многих превосходных книгах, и я не собирался давать еще один полный обзор этой темы. Данная книга посвящена ранней Вселенной и в особенности тому новому пониманию ранней Вселенной, которое возникло после открытия в 1965 году космического фона микроволнового излучения.
Конечно, теория расширения Вселенной является существенной составной частью наших сегодняшних представлений о ранней Вселенной, поэтому я был вынужден дать в главе II краткое введение в более «классические» вопросы космологии. Я надеюсь, что даже для читателей, полностью незнакомых с космологией, эта глава даст соответствующую основу для понимания недавних достижений в теории ранней Вселенной, чему посвящена остальная часть книги. Однако читателю, желающему подробнее изучить более старые разделы космологии, рекомендуется обратиться к книгам, упомянутым в «Предложениях для дальнейшего чтения».
В то же время, мне не удалось найти последовательного исторического обзора недавних достижений в космологии. Поэтому я был обязан сам заняться небольшими раскопками, особенно в связи с поразительным вопросом, почему задолго до 1965 года не было поисков космического фона микроволнового излучения (этот вопрос обсуждается в главе VI). Я не хочу сказать, что рассматриваю данную книгу как точную историю указанных достижений, — у меня достаточно уважения к тем усилиям и тому вниманию к деталям, которые нужны в истории науки, чтобы питать на этот счет какие-то иллюзии. Все же я был бы счастлив, если бы настоящий историк науки использовал эту книгу в качестве отправной точки и написал адекватную историю последнего тридцатилетия космологических исследований.
Я чрезвычайно признателен Эрвину Глайксу и Фарреллу Филипсу из фирмы Basic Books за их ценные предложения при подготовке рукописи к печати. Мне трудно выразить словами, как мне помогли во время написания этой книги добрые советы моих коллег — физиков и астрономов. За труд по чтению и рецензированию отдельных частей книги я хочу особенно поблагодарить Ральфа Альфера, Бернарда Берка, Роберта Дикке, Джорджа Филда, Гэри Файнберга, Уильяма Фаулера, Роберта Хермана, Фреда Хойла, Джима Пиблза, Арно Пензиаса, Билла Пресса, Эда Перселла и Роберта Вагонера. Я также признателен Айзеку Азимову, Бернарду Коэну, Марте Лиллер и Филиппу Моррисону за информацию по отдельным вопросам. Я особенно благодарен Найгелу Кальдеру, прочитавшему целиком первый вариант рукописи и сделавшему ряд глубоких замечаний. Я не могу надеяться на то, что эта книга полностью свободна от ошибок и неясностей, но я уверен, что она стала намного яснее и точнее, чем могла бы быть без той вдохновляющей помощи, которую мне посчастливилось получить.
Стивен Вайнберг Кембридж, Массачусетс, июль 1976 года
I. ВВЕДЕНИЕ: ВЕЛИКАН И КОРОВА Происхождение Вселенной объясняется в «Младшей Эдде», собрании норвежских мифов, обработанных около 1220 года исландским магнатом Снорри Стурлусоном. Сначала, говорится в «Эдде», не было вообще ничего: «Земли еще не было, и небосвода, бездна зияла, трава не росла». К северу и югу от ничего лежали области холода и огня — Нифльхейм и Мусспельхейм. Тепло из Мусспельхейма растопило часть льда из Нифльхейма, и из капель жидкости вырос великан Имир. Что же Имир ел? Оказалось, что там была и корова, Аудумла. А что же она ела? Ну, там нашлось еще немного соли. И так далее.
Мне не хотелось бы оскорбить чьи-либо религиозные чувства, даже религиозные чувства викингов, но думаю, что, по совести говоря, это не очень удовлетворительная картина происхождения Вселенной. Даже оставляя в стороне все возражения, связанные с тем, что свидетельские показания основаны на слухах, надо признать, что эта история рождает столько же вопросов, на сколько она дает ответ, и каждый ответ требует новых усложнений начальных условий.
Но мы не можем просто посмеяться, читая «Эдду», и отречься от всех космогонических гипотез — стремление проследить историю Вселенной назад к самому началу непреодолимо. С момента зарождения современной науки в шестнадцатом и семнадцатом веках физики и астрономы вновь и вновь возвращались к проблеме возникновения Вселенной.
Однако подобные исследования всегда пользовались дурной репутацией. Я вспоминаю, что когда я был студентом, а затем в 50-е годы начал свои собственные исследования (по другим проблемам), то повсюду считалось, что изучение ранней Вселенной — это не та задача, которой должен посвящать свое время уважающий себя ученый. И такое суждение имело свои основания. В течение почти всей истории современной физики и астрономии попросту не существовало адекватного наблюдательного и теоретического базиса, который позволил бы реконструировать историю ранней Вселенной.
Но за последнее десятилетие все это изменилось. Теория ранней Вселенной стала столь общепринятой, что астрономы часто называют ее «стандартной моделью». Это примерно то же самое, что иногда именуется теорией «большого взрыва», но дополненное значительно более точными указаниями относительно того, из чего состояла Вселенная. Теория ранней Вселенной и рассматривается в данной книге.
Чтобы помочь увидеть цель нашего путешествия, может быть, полезно начать с краткого резюме истории ранней Вселенной, как она в настоящий момент представляется в рамках стандартной модели. Это лишь беглый обзор — в последующих главах будут объяснены детали этой истории и наши основания доверять каждой из них.
Вначале был взрыв. Не такой взрыв, который знаком нам на Земле и который начинается из определенного центра и затем распространяется, захватывая все больше и больше пространства, а взрыв, который произошел одновременно везде, заполнив с самого начала все пространство, причем каждая частица материи устремилась прочь от любой другой частицы. В этом контексте «все пространство» может означать либо все пространство бесконечной Вселенной, либо все пространство конечной Вселенной, которое замкнуто на себя, как поверхность сферы. Каждую из этих возможностей нелегко постичь, но это нам не помешает: оказывается, что на историю ранней Вселенной не влияет, является ли пространство конечным или бесконечным.
Примерно через одну сотую долю секунды, самое раннее время, относительно которого мы можем говорить с какой-то определенностью, температура Вселенной была равна примерно ста тысячам миллионов (1011) градусов Цельсия. Это значительно горячее, чем в центре самой горячей звезды, так горячо на самом деле, что ни одни из компонентов обычного вещества — молекулы, атомы или даже ядра атомов — не могли существовать. Вместо этого вещество, разлетавшееся в разные стороны в таком взрыве, состояло из различных типов так называемых элементарных частиц, являющихся предметом изучения современной физики высоких энергий.
Мы неоднократно будем встречаться на страницах книги с этими частицами, но в данный момент будет достаточно назвать только те из них, которые присутствовали в ранней Вселенной в наибольшем количестве, отложив более детальные разъяснения до глав III и IV. Один тип частиц, присутствовавших в больших количествах, — это электроны, отрицательно заряженные частицы, которые переносятся электрическим током по проводам и образуют внешние части всех атомов и молекул нашей теперешней Вселенной. Другой тип частиц, имевшихся в изобилии на ранней стадии, — это позитроны, положительно заряженные частицы с массой, в точности равной массе электрона. В теперешней Вселенной позитроны обнаруживаются только в лабораториях физики высоких энергий, в некоторых типах радиоактивного распада, а также в бурных астрономических явлениях вроде космического излучения или сверхновых, но в ранней Вселенной число позитронов почти точно равнялось числу электронов. Вдобавок к электронам и позитронам было примерно одинаковое количество нейтрино различных типов — призрачных частиц, не имеющих вообще ни массы, ни электрического заряда. Наконец, Вселенная была заполнена светом. Его не следует рассматривать отдельно от частиц — квантовая теория говорит нам, что свет состоит из частиц нулевой массы[В обоих случаях автор имеет в виду, что нулю равна только масса покоя нейтрино и фотона. Масса этих частиц равна их энергии, деленной на квадрат скорости света, а энергия может быть любой, в том числе близкой к нулю. — Прим. ред.] и нулевого электрического заряда, известных под названием фотонов. (Каждый раз, когда атом в нити накала электрической лампочки переходит из состояния большей энергии в состояние меньшей энергии, испускается один фотон. При этом из электрической лампочки вылетает так много фотонов, что они кажутся слившимися вместе в непрерывный поток света, однако фотоэлемент может сосчитать отдельные фотоны, один за другим). Каждый фотон несет определенную порцию энергии и импульса, зависящую от длины волны света. Чтобы описать тот свет, который заполнял раннюю Вселенную, мы можем сказать, что число и средняя энергия фотонов были примерно такими же, как у электронов, позитронов или нейтрино.
Эти частицы — электроны, позитроны, нейтрино, фотоны — непрерывно рождались из чистой энергии и затем весьма быстро вновь аннигилировали. Поэтому число этих частиц не было предопределено заранее, а определялось балансом между процессами рождения и аннигиляции. Из этого баланса можно вывести, что плотность такого космического супа при температуре сотни тысяч миллионов градусов была примерно в четыре тысячи миллионов (4 × 109) раз больше, чем у воды. Кроме того, имелась небольшая примесь более тяжелых частиц — протонов и нейтронов, которые в сегодняшнем мире являются составными частями атомных ядер. (Протоны положительно заряжены; нейтроны чуть тяжелее и электрически нейтральны.) Пропорции составляли примерно один протон и один нейтрон на каждую тысячу миллионов электронов, или позитронов, или нейтрино, или фотонов. Это число — тысяча миллионов фотонов на одну ядерную частицу — является критической величиной, которая должна браться из наблюдений в целях построения стандартной модели Вселенной[О современных попытках найти это число на основании данных лабораторной физики см. дополнение редактора 6. — Прим. ред.]. Открытие космического фона излучения, обсуждаемое в главе III, в действительности представляло собой измерение этого числа.
В процессе развития взрыва температура падала, достигнув через одну десятую секунды тридцати тысяч миллионов (3 × 1010) градусов Цельсия, через одну секунду — десяти тысяч миллионов градусов и через четырнадцать секунд — трех тысяч миллионов градусов. Это уже было достаточно прохладно для того, чтобы электроны и позитроны начали аннигилировать быстрее, чем они могли рождаться вновь фотонами или нейтрино. Энергия, выделявшаяся при такой аннигиляции вещества, постепенно замедляла скорость охлаждения Вселенной, но температура продолжала падать, достигнув наконец одной тысячи миллионов градусов в конце первых трех минут. Тут уже стало достаточно прохладно для того, чтобы протоны и нейтроны начали образовывать сложные ядра, начиная с ядра тяжелого водорода (дейтерия), состоящего из одного протона и одного нейтрона. Плотность была все еще достаточно велика (чуть меньше плотности воды), так что эти легкие ядра были способны быстро объединяться в более стабильные легкие ядра, такие, как ядра гелия, состоящие из двух протонов и двух нейтронов.
В конце первых трех минут Вселенная содержала главным образом свет, нейтрино и антинейтрино. Кроме того, имелось небольшое количество ядерного материала, состоявшего к этому моменту примерно на 73 процента из ядер водорода и на 27 из ядер гелия, и столь же малое количество электронов, оставшихся от эры электрон-позитронной аннигиляции. Эта материя продолжала расширяться, становясь постепенно холоднее и разреженнее. Значительно позже, через несколько сот тысяч лет, стало уже достаточно холодно для того, чтобы электроны смогли объединиться с ядрами, образовав атомы водорода и гелия. Образовавшийся газ начал под действием гравитации образовывать сгустки, которые в конце концов сконденсировались, образовав галактики и звезды нынешней Вселенной. Однако звезды[Имеются в виду звезды «первого поколения». В дальнейшем в состав межзвездного газа вошли и другие элементы, но процесс образования звезд продолжался, появились звезды «второго поколения» более сложного состава. — Прим. ред.] начали свою жизнь как раз с теми составными элементами, которые были изготовлены в первые три минуты.
Обрисованная выше стандартная модель — совсем не самая удовлетворительная из всех мыслимых теорий происхождения Вселенной. Как и в «Младшей Эдде», в ней имеется смущающая неопределенность относительно самого начала, первой сотой доли секунды или около того. Помимо этого, необходимо, к сожалению, фиксировать начальные условия, в особенности начальное отношение тысяча миллионов к одному для фотонов и ядерных частиц. Мы предпочли бы теорию, логическая неизбежность которой была бы более очевидной.
Существует альтернативная теория, которая кажется значительно более привлекательной с философской точки зрения, так называемая теория стационарного состояния. В этой теории, предложенной в конце 40-х годов Германом Бонди, Томасом Голдом и (в несколько иной формулировке) Фредом Хойлом, считается, что Вселенная всегда была почти такой же, как сейчас. В процессе ее расширения непрерывно рождается новая материя, заполняя промежутки между галактиками. В принципе, на все вопросы о том, почему Вселенная такая, какая она есть, можно ответить в этой теории, показав, что она такая, какая она есть, потому, что это единственный способ, при котором она может оставаться неизменной. Проблемы ранней Вселенной нет, ранней Вселенной просто не было.
Как же мы тогда пришли к стандартной модели? И как же она вытеснила другие теории вроде модели стационарного состояния? Это было данью чрезвычайной объективности современной астрофизики, благодаря которой единодушие стало возможным не из-за сдвигов в философских симпатиях и не под влиянием ученых-мандаринов от астрофизики, а под давлением эмпирических данных.
В следующих двух главах будут описаны две великие путеводные нити, предоставляемые нам астрономическими наблюдениями и приводящие к стандартной модели, — открытие разбегания далеких галактик и обнаружение слабого фона радиоизлучения, заполняющего Вселенную. Это богатейший сюжет для историка науки, полный ошибочных начинаний, упущенных возможностей, теоретических предубеждений и действий отдельных личностей.
Вслед за этим обзором наблюдательной космологии я попытаюсь соединить разрозненные данные, чтобы дать единую картину физических условий в ранней Вселенной. Это заставит нас вернуться к более детальному рассмотрению первых трех минут. Представляется подходящим кинематографический метод: кадр за кадром мы будем следить за тем, как Вселенная расширяется, охлаждается и приготовляется[Здесь и далее в аналогичных случаях автор употребляет английский глагол «соок», означающий «приготовлять пищу». Имеется в виду, конечно, процесс образования химических элементов в ранней Вселенной. — Прим. пер.]. Мы также попробуем заглянуть немного в эру, все еще окутанную тайной, — а именно, в то, что происходило до первой сотой доли секунды.
Можем ли мы действительно быть уверенными в стандартной модели? Не разрушат ли ее новые открытия и не заменят ли сегодняшнюю стандартную модель какой-то другой космогонией, может быть, даже возродив стационарную модель? Возможно. Я не в силах избавиться от ощущения нереальности, когда пишу о первых трех минутах так, как будто мы действительно знаем, о чем говорим.
Однако даже если стандартную когда-нибудь вытеснит другая модель, она все равно будет играть чрезвычайно важную роль в истории космологии. Сейчас стало общепринятым (хотя лишь в последнее десятилетие или около того) проверять теоретические идеи в физике или астрофизике, обсуждая их следствия в рамках стандартной модели. Также обычным стало использование стандартной модели в качестве теоретической основы для определения программ астрономических наблюдений. Таким образом, стандартная модель обеспечивает необходимый общий язык, который позволяет теоретикам и наблюдателям понимать, что каждый из них делает. Если когда-нибудь стандартную модель заменит лучшая теория, то, вероятнее всего, это произойдет в результате наблюдений или вычислений, обоснование необходимости которых будет получено из стандартной модели.
В последней главе я немного поговорю о будущем Вселенной. Возможно, она будет продолжать расширяться всегда, становясь все более холодной, разреженной и мертвой. Но возможно, что она будет вновь сжиматься, вновь разбивая галактики, звезды, атомы и атомные ядра на их составные части. Все те проблемы, с которыми мы сталкиваемся в понимании первых трех минут, возникнут тогда снова при предсказании течения событий в три последние минуты.
.........
Остальное можно здесь почитать:
Изменено: - 03.08.2017 06:31:35
Жгучие тайны века!, Не может быть! Это невероятно!))
Katik пишет: Про психологию мне не рассказывайте, я его в университете преподаю)) Из вашего почетного списка я бы оставил только Юнга и, пожалуй, Фромма. Остальные хоть и выдающиеся, но, все-таки, второй эшелон. А Эриксон, пожалуй, даже третий, если вы имеете в виду Милтона Эриксона.
Что касается психологии и физиологии (психофизиологии), то просто поверьте мне на слово - и те, и другие по сути занимались одним и тем же - изучением того, как работает мозг. Просто подходы были разные - "буржуи" придерживались "чистой" психологии, а наши полагали, что мозг нельзя изучать "в отрыве от мяса". "Буржуазная подозрительность" здесь вообще не причем. Кстати, если бы вы знали, какие тараканы побудили "буржуев" заниматься "чистой" психологией, то "буржуазная подозрительность" наших вам показалась бы невинной детской забавой. А с каким остервенением они отрекались, например, от гипноза? Такого у нас не было даже в годы дремучих репрессий. К тому же, терапия и фундаментальные исследования у нас были четко разграничены - на психотерапию (или малую психиатрию) и психофизиологию. Так что можете смело зачислять в самые выдающиеся и Бехтерева, и Павлова, и Узнадзе, и Ухтомского - уверяю вас, в изучение работы мозга они внесли вклад больший, чем Эриксон, Маслоу и Берн вместе взятые. Впрочем, и к буржуйским я бы добавил, например, Хилгарда, Шарко, Бернгейма, Селье. Судя по фамилиям, которые вы перечислили, вам нравится модное психоаналитически ориентированное направление в психологии. Формальному энциклопедисту это простительно, но, уверяю вас, свет не сошелся на нем.
Вот это словосочетание «Формальному энциклопедисту» мне непонятно. Получается, что могут быть еще «неформальные энциклопедисты». Что, естественно, тоже невнятица. Энциклопедист - он просто энциклопедист и никакого прилагательного при себе, в грамматическом смысле, не требует. Я им, кстати, не являюсь. Энциклопедистом можно было называться, примерно, до начала 19 века, когда науки было не так «много» как сейчас и ее «почти целиком» могли знать отдельные гениальные персоны тех времен.
По поводу гипноза и по сей день идет дискуссия и зарубежом, и в России, соответственно, только это тут причем, я тоже не понял.
В науке всегда так бывает, появляются гипотезы и теории, со временем некоторые из них частично или полностью отвергаются, а бывает, и возрождаются заново, по мере накопления новых эмпирических данных или в результате новых теоретических подходов.
СССР-Россия особенно отстал(а) именно в области «чистой» психологии, как вы это назвали. И раз вы преподаете психологию, я детализирую: глубинная психология: неофрейдизм, аналитическая психология, трансперсональная психология, индивидуальная психология..; а так же такие направления как функциональная психология, структурная психология, бихевиоризм и необихевиоризм, гештальтпсихология, гуманистическая психология, экзистенциальная психология, когнитивная психология, психоистория и т.д. А имен я тоже много еще могу назвать, но в этом нет смысла. В плане имен для меня более авторитетны немецкие, французские, английские и американские книги по истории психологии, психологические словари и энциклопедии, а не соответствующие советские и постсоветские издания.
[Кстати, если помните, первая российская энциклопедия - «Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона» (1890-1907), была переводом с немецкого. С добавлением статей, содержащих более подробную географию и топонимику РИ, а также других, значимых уже только для тогдашних россиян материалов, которых не было в немецком оригинале.]
А то, что в своей специализации Павлов, Бехтерев и остальные вами перечисленные являются учеными первого ряда и сомнений нет.
И я абсолютно уверен в том, если бы не было большевистского переворота, российских имен в мировой науке и культуре было гораздо больше.
Заранее скажу, что избитую сентенцию «история не знает сослагательного наклонения» не признаю. Для меня она ничего не значит, это всего лишь одна из многих глупых цитат, в ответ на которую можно привести множество таких же, но противоположных по значению.
Я, кстати, никогда особо не интересовался психологией. Но один раз пришлось вникать в историю этой науки. Это нужно было для научной работы, заказанной мне отраслевым министерством. Работу я сделал, и ее очень хорошо тогда оплатили, но интерес остался только к юнгианству.
Скажу еще обидную вещь: многие студенты-гуманитарии (в том числе и психологи) 4-5 курса европейских университетов, имеют гораздо больше знаний, чем большинство современных российских вузовских преподавателей-гуманитариев с научными степенями. Это мнение я вынес на основании собственного опыта преподавания в Москве и некоторых западных университетах, куда меня иногда приглашали почитать лекции на «очень гуманитарные темы» по истории литературы и литературоведению. Чаще всего бывал у студентов-славистов и надо сказать, что приходилось очень сильно напрягать извилины, когда после лекции начиналась дискуссия. В Москве у меня на курсе из 40 человек было 5-6 очень умных студентов, штук 10 середнячков, остальные так себе, которым нужна была только «корочка». На Западе, примерно на такое же количество студентов, получалось больше половины очень способных, 10-15 «среднеспособных» и несколько веселых раздолбаев.
В западноевропейских странах дипломы российских вузов по общественно-гуманитарным наукам в лучшем случае, приравниваются к трем курсам местных университетов. То есть, к диплому бакалавра. Чтобы стать магистром, надо еще поучиться там два года или больше, в редких случаях — год. Российский медицинский диплом врача не дает права работать даже медсестрой/медбратом. Все равно надо будет сдавать экзамены на языке страны и, в случае неудачи, доучиваться. И это при хорошем знании языка. В противном случае, еще и язык надо будет выучить до очень высокого уровня, чтобы без труда понимать пациентов.
Katik пишет: ... которая, почему-то, при царе не приносила особых плодов, и только после революции странным образом здорово раскачалась))
Почему не приносила. Очень даже приносила. Все российские интеллектуалы (ученые, писатели и т.д.) с конца 18 века и по 1917 год — как раз и есть результат екатерининской реформы образования в РИ. В том числе, и школьного образования. Только после этого и стали в гораздо большем количестве чем раньше, появляться в стране высокообразованные люди, начиная с Новикова и заканчивая тем же физиологом Павловым. Один Менделеев чего стоит! И то, что в первые 10-15 лет после революции было множество великолепных ученых в СССР, не удивительно. Они же учились в школах и университетах дореволюционной России и/или заграницей. Как известно, большевики большинство из них расстреляли или изгнали из страны. В заслугу большевикам (с большой натяжкой из-за пролитой во время гражданской войны крови) можно было бы приписать только так называемую ликвидацию безграмотности. Но это произошло бы и без участия Ленина и его подручных. А индустриализацию страны провели бы те же американцы, немцы, англичане и прочие «западноевропейцы», с помощью которых она и была проведена при Сталине.
Российская империя, конечно, не была государством, чрезмерно пекущимся об интеллектуальном развитии своих подданных. Школьное образование подспудно саботировалось чиновниками и с ними особо не боролись. Поскольку, как в свое время заметила напуганная французской революцией Екатерина II, если школы будут давать слишком хорошее образование то их самих, то есть, самодержавной власти и ее «исполнителей» — просто не станет.
Тем не менее, с большой долей вероятности, обычным эволюционным путем без большевистского переворота и гражданской войны страна за все это время добилась бы гораздо больше успехов в науке, культуре и экономике, чем это есть на сегодняшний день.
Katik пишет: Ничего подобного. Особенно, когда речь идет о фундаментальной науке. Вы и сами в этом сомневаетесь, о чем весьма красноречиво говорят ваши слова "Это факт, отрицать который нелепо."
Интеллект и науки лучше всего развиваются тогда, когда на корню пресекается лженаука, и работник науки не завязан на получении прибыли. В этом плане социализм в более выгодном положении. Жорес Алферов очень хорошо сказал по этому поводу: когда один американец упрекал его в том, что наша наука не интегрируется в бизнес, он ответил "Наша наука не бизнес-класса". Конечно, тоталитарная власть тормозит науку, но большей частью жесткая форма.
По поводу лженауки и ее представителей скажу, что пусть себе она и ее адепты существуют, но нельзя давать лжеученым возможности подменять представителей настоящей науки и ее преподавателей в государственных образовательных учреждениях (школы, вузы). Также они не должны иметь какое-либо влияния в государственных структурах, финансирующих настоящую науку. Пусть живут в своем «параллельном мире» на свои собственные деньги и на личные деньги своих приверженцев.
А про то, что «социализм в более выгодном положении» в смысле того, что там лучше развивается наука — не согласен. Новая и новейшая история человечества показывает, что пока дело обстоит ровно наоборот. Именно в странах с рыночной экономикой и частной собственностью науки развиваются лучше и в этом я не сомневаюсь, поскольку это реальное положение дел!
Жорес Алферов прекрасный ученый, но человек коммунистических убеждений, поэтому, он так и ответил американцу. Но от такого, пускай и находчивого ответа, лауреатов Нобелевских премий в России больше не станет. Даже и те, которые были, на старости лет все равно уехали. Алферов один в России остался. Просто по существу вопроса американца Алферову нечего было ответить. За постоянство политических взглядов я его уважаю, но я не сторонник социализма советского образца, поскольку такой социализм, повторяю, может существовать в только тоталитарной форме с соответствующей идеологией, щедро «приправленной» специально изобретенной мифологией.
Для меня основной и базовой ценностью является человеческая индивидуальность и свобода (вообще, я сторонник Бакунина и его анархо-синдикализма), но я вижу, что в действительно социально-ориентированных (хоть и с рыночной экономикой) государствах (Великобритания, Скандинавия, Канада, Германия, Нидерланды, Франция, Бельгия, Япония, Южная Корея...) наукам развиваться гораздо «комфортнее», чем это было в СССР с его весьма своеобразной разновидностью социализма. Даже Китай был вынужден был, в конце концов, внедрить в свое социалистическое хозяйство элементы рыночной экономики (капитализма), чтобы хоть как-то начать развивать свою экономику. Теперь там есть и миллиардеры, и худо-бедно стали развиваться собственные науки и технологии.
США не являются в полном смысле социально-ориентированным государством, но эта страна удобна для тех, кто особо талантлив в какой-либо сфере (в том числе и науке). Там легче реализовать свой талант (продать его) и получить для себя взамен соответствующий уровень жизни. Оттого и много в США одаренных людей, приехавших со всех концов света и реализовавших свои таланты. Яркий пример, недавно умершая Мириам Мирзахани из Ирана, первая женщина, получившая Филдсовскую премию. В тоталитарном Иране она бы не смогла в полной мере реализовать свой дар математика.
Добавлю, что в слове «продать», я, в данном случае, ничего плохого не вижу, потому что в своем родном отечестве я его тоже продаю, только за мизерную зарплату. [Поэтому, я сторонник отмены денег вообще.] А тем кто начнет упирать на патриотизм, сразу отвечу, что к этому понятию у меня ровно такое же отношение, как и у Льва Толстого.
Katik, вы там где-то написали, что-то вроде капитализм хороший строй «среднеграмотных», но это ровно наоборот. Именно советский вариант социализма хорош для этих самых «среднеграмотных», поскольку он может существовать только за счет них. Об этом в свое время очень хорошо написали в художественной форме прекрасный русский писатель Евгений Замятин (роман-антиутопия «Мы»), и гениальный Андрей Платонов (роман «Чевенгур»). Если не читали, рекомендую. [Платонов, кстати, многократно больше заслуживал Нобелевской премии по литературе, чем Шолохов с его «картонными донцами», по выражению другого непревзойденного мастера русской (и американской) литературы — Владимира Набокова.]
А история постсоветской России показывает, что и новый, ранее нигде невиданный российский вариант капитализма (феодально-мафиозный), оказывается, также прекрасно может существовать за счет тех же «среднеграмотных». Инерция, однако. Сразу вспоминается одна из трех знаменитых лекций Ивана Петровича Павлова под общим названием «Об уме вообще, о русском уме в частности». Та самая, которая имеет заголовок «О русском уме». Почитайте, если не читали.
В зрелых демократиях с рыночной экономикой западного образца — подобный вариант капитализма невозможен, потому что человеческая индивидуальность, ее достоинство и права там все же защищены лучше (исключения бывают, но выправляются с помощью свободных СМИ, независимых адвокатов и судов).
[Заранее представил себе, принявших боевую стойку антизападников и конспироолухов ]
Katik, кстати, вы меня немного удивили тем, что вы психолог. Среди КБ-в я еще не встречал специалиста этого профиля. Мне думается, что это не совсем типично для нас, поскольку, наш «этнический менталитет» склонен к занятиям более осязаемым, то есть к прикладным или естественнонаучным дисциплинам: сельское хозяйство в виде коневодства, овцеводства и разведения крупного рогатого скота; медицина, математика, технические и естественные науки. Особо яркие примеры: Энеев, Залиханов... Про общественно-гуманитарные науки говорить не буду ничего, будет слишком много обиженных.
Если вы преподаете в вузе психологию, то, вероятно, имеете научную степень по этой дисциплине. Можно ли поинтересоваться темой диссертации, если была таковая, и есть ли научные статьи/книги?
Это не праздный вопрос. Я где-то тут, на форуме, уже писал, что имею возможность размещать научные публикации (соответствующего качества) по разным общественно-гуманитарным дисциплинам в профильных научных журналах разных стран. Сам я ничего пригодного для такой цели за последние годы так не обнаружил, зато увидел, какое разливанное море дилетантских опусов даже у специалистов с научными степенями. Для действительно выдающихся представителей общественно-гуманитарных наук из КБ-в, мог бы даже цикл лекций с переводчиком (если нет знания, хотя бы английского языка) устроить в нескольких европейских университетах. Но таких тоже пока не нашел.
Изменено: - 03.08.2017 06:37:07
Жгучие тайны века!, Не может быть! Это невероятно!))
Katik пишет: «При слове "Психология" большинству людей на ум приходит Фрейд с его Психоанализом. Но Нобелевскую премию получил наш Павлов, вклад которого значительно больше Фрейда, и официальная наука признала это без сомнений. Про физику и астрофизику вообще молчу.»
По психологии нобелевских премий нет, а в СССР психология считалась наукой буржуазной и подозрительной. Потому достижений именно в психологии не так много (Выготский, Леонтьев, Рубинштейн...), а психоанализа, «папой» которого и считается Фрейд, не было вообще. Психологов уровня Адлера, Фромма, Юнга, Франкла, Берна, Эриксона, Маслоу и д.т. нет вообще и по сей день.
Вообще, в области общественно-гуманитарных наук (экономические науки, история, социология, философия, культурология, психология и т.д.) в СССР, по причине идеологического господства марксизма-ленинизма, достижения были невелики. Множество ученых перестреляли и пересажали. Кстати, тюркологов тоже, еще до ВОВ. А буддологов — вообще под корень, тогда же. Генетика и кибернетика тоже не считались науками; в результате, и сегодня по ним отставание. Более или менее свободно развивались естественные и технические науки, потому что к ним «прицепиться» из-за идеологии было сложнее, но даже представители этой сферы деятельности попадали в ГУЛАГ, работали в «шарашках», а бывало и под расстрел. Сергей Королев, кстати, тоже и на Колыме посидел, и в шарашке поработал.
Павлов, кстати, не был психологом, он был физиологом, а «нобелевку» он получил в 1904, то есть во времена РИ, «за работу по физиологии пищеварения».
Величайший ученый-биолог своего времени — Илья Мечников, вынужден был уехать из РИ в 1887 году во Францию и плодотворно работал там в Институте Луи Пастера всю оставшуюся жизнь. Нобелевскую премию по физиологии и медицине (как и Павлов) «за труды по иммунитету» получил там же во Франции, в 1908 году.
Величайший американский экономист русского происхождения Василий Леонтьев, нобелевский лауреат за 1973 год, тоже был вынужден уехать. Крупнейший американский социолог Питирим Сорокин также покинул родину, сам того не желая. Был такой «философский пароход», когда Ленин пожалел цвет дореволюционной российской науки. В смысле велел не расстрелять, а посадить на пароход и отправить на Запад. Гениальный ученый своего времени Николай Вавилов, как и многие другие крупные ученые, был расстрелян уже при Сталине. И так далее. Полный список будет очень длинный.
То есть, периода свободного развития всех наук в нашей стране не было никогда, а сейчас на науку просто перестали обращать внимания, поэтому и процветает лженаука, позволяющая легко зарабатывать большие деньги проходимцам и шарлатанам всех мастей. Торсионные генераторы по сей день наличествуют в продаже.
Страна переживает «научное безвременье», оттого и наблюдается небывалый расцвет псевдо-, пара- и лженауки, а также всякого рода мистики и магических практик. Появились крупные псевдонаучные институты, присваивающие за деньги любые научные степени и звания академиков, и выдающие соответствующие дипломы, а в традиционных научных организациях и институтах расцвела коррупция с соответствующими последствиями.
Так что не все так «красиво и гладко», как хотелось бы. Количество Нобелевских премий у РИ-СССР-России по наукам меньше 20, у США больше 300. И чего бы там не вещали буйнопомешанные конспирообалдуи - это и есть показатель «научной состоятельности» государства.
Katik пишет: «Социалистический строй с его плановой экономикой может полноценно существовать и развиваться, если народ будет как можно грамотнее и образованнее. А капиталистический строй с его рыночной экономикой может полноценно существовать только тогда, когда большинство народа является "среднеграмотным" обывателем. Но, при этом, государство не мешает каждому желающему становиться очень образованным, просто само государство этим не занимается. И это, в общем-то, правильно, наверное.»
Социалистический строй советского образца мог существовать только как тоталитарный режим (жесткий — при Сталине, мягкий - Брежневе), а интеллект и науки лучше всего развиваются в свободных демократических государствах с рыночной экономикой. Это факт, отрицать который нелепо. Очень показательные примеры — Япония и Южная Корея, поменявшие традиционную систему власти на демократию западноевропейского образца, Финляндия, избежавшая «советизации».
Количество «среднеграмотных» обывателей в процентном соотношении в СССР, думается, было не меньше, чем в странах с рыночной экономикой.
С тем, что среднее школьное образование и научно-популярное просвещение в области естественных и технических наук в СССР было на высоком уровне, согласен. К счастью, с дореволюционной поры по инерции сохранялась старая добрая немецкая образовательная методика.
Что касается образования в странах с капиталистическим строем и рыночной экономикой (западноевропейских, к примеру), то именно государство там очень даже поощряет своих граждан учиться. И морально, и материально. Существует множество государственных программ и выделяются огромные деньги на то, чтобы оплачивать образование молодежи. Там есть абсолютное понимание того, что только интеллектуально развитая часть населения обеспечит дальнейшее развитие страны. И при этом, там молодежь не идет в университет, чтобы просто любой ценой получить диплом. Молодые люди и работать намереваются по специальности.
Цена годового обучения в университетах многих европейских стран от 600 до 800 евро. Так что, все очень даже доступно и для детей граждан с любыми доходами. В некоторых университетах есть квоты и на бесплатное обучение.
Во Франции, Германии, Бельгии, Нидерландах, Испании и т.д. имеются прекрасные возможности нормально учиться за небольшие деньги, лишь бы было желание. Причем, учиться в университете можно в любом возрасте, даже на пенсии. Качество образования не зависит от того, где университет находится, в столице, или в маленьком провинциальном городке. Совсем не обязательно стремиться в Оксфорд за большие деньги. Можно получить отличное образование и признаваемый во всем мире диплом где-нибудь в провинциальных Нанте или Саламанке за гораздо меньшие деньги, чем в российских вузах.
В какой-то мере и это, конечно, влияет на развитие науки в стране: Болонский ун-т — основан в 1088 г.
Оксфорд — 1096 г.
Кембридж — 1209 г.
Саламанка — 1218 г.
Падуанский ун-т — 1222 г.
Неополитанский ун-т — 1224 г.
Сиенский ун-т — 1240 г.
Вальядолидский ун-т — 1241 г.
Сорбонна — 1253 г.
Коимбрский ун-т — 1290 г.
Мачератский ун-т — 1290 г.
Ягеллонский университет — 1364 г.
Гейдельбергский ун-т — 1386 г.
Левенский католический ун-т — 1425 г.
Амстердамский ун-т — 1632 г.
Гарвардский ун-т — 1636 г.
Йельский ун-т — 1701 г.
Санкт-Петербургский ун-т — 1724 г.
Московский ун-т — 1755 г.
Казанский ун-т — 1804 г.
Хотя есть и следующие примеры, которые показывают, что «срок давности» не всегда главный фактор: Торонтский ун-т — 1828 г.
Токийский ун-т — 1877 г.
Пекинский ун-т — 1898 г.
Национальный ун-т Сингапура — 1905 г.
Сеульский национальный ун-т — 1946 г.
Жгучие тайны века!, Не может быть! Это невероятно!))
Roby пишет: «И как вы полагаете? Изменится ли эта вековая тенденция в лучшую сторону в ближайшие десятки лет?
Или нам только стерлинговых ожидать?)»
Самое забавное в этом ролике со Стерлиговым, это как он подъезжает к своему новому магазинчику, где буханка хлеба стоит 1500 рублей, на «крутой современной тачке» иностранного происхождения, эксплуатация которой возможна только лишь с применением электричества, которое он, тем не менее, предлагает запретить, и которое «поставили на службу человечеству» именно такие же «колдуны»-ученые, в которых так самозабвенно кидается яйцами публика. Нет бы приехать в лаптях, на телеге и зажигать лучину, чтобы осветить внутри свою новую торговую точку, не пользоваться мобильником и т.д. Тогда была бы хоть какая-то логика в его призыве вернуться в «доэлектрическое» средневековье.
На счет изменения в «вековой тенденции» скажу, что лично мой прогноз, скорее, пессимистический. В том смысле, что ждать придется не один и даже не три десятка лет.
Есть такой писатель Владимир Сорокин, творчество которого мне абсолютно не нравится, но думаю, что его роман «День опричника» - вполне вероятное описание будущего «Тартарии». Но, как говорится, надежда умирает последней...
Вот очень хороший культурологический ответ ваш вопрос, Roby:
ВЛАДИСТАВ ДЕГТЯРЕВ Культуролог, преподаватель факультета свободных искусств и наук СПбГУ рассказывает, как английские ученые еще в XVII веке объяснили современную Россию
СИМУЛЯКР РОССИИ. ПОЧЕМУ У НАС ИЗОБРЕТАЮТ ПРОШЛОЕ Покойный Илья Глазунов, инициировавший кампанию по воссозданию Храма Христа Спасителя, породил, сам того, видимо, не желая, интереснейшее явление. Храм получился одновременно и тот, и не тот. Многочисленных отступлений от оригинала никто не скрывает, однако по умолчанию собор считается именно тем же, который был спроектирован архитектором Тоном и взорван большевиками. Просто его какое-то время не было, а потом он вернулся. Вот так, словно Карлсон — прилетел обратно.
Как тогда можно объяснить отличия от подлинника в облике нынешнего ХХС? Проще всего было бы объявить его — вместе со всей «Россией, которую мы потеряли» — симулякром, копией некоего вымышленного оригинала. Это, однако, не поможет нам понять ту двойственность, которая всегда отличает подобные воссоздания. Казалось бы, ничто не мешает воспроизвести гостиницу «Москва» или постамент «Рабочего и колхозницы» в соответствии с хорошо задокументированным замыслом авторов. Но нет — современные архитекторы, вместо того, чтобы почтительно самоустраниться, каждый раз пытаются улучшить то, что они воспроизводят.
Подобную фамильярность в обращении с прошлым можно попытаться объяснить через противопоставление меланхолии и ностальгии. Начать придется издалека.
В 1621 году английский священник издал «Анатомию меланхолии», огромный барочный трактат, полный эрудиции и цитат из древних авторов. Желание Бертона анатомировать даму-меланхолию, гравированную Дюрером, было вполне в духе того бесстрашного и порой жестокого времени.
До эпохи барокко существовали меланхолики, но не возникало нужды в меланхолии как таковой, тем более — персонализированной. Барокко было временем первой настоящей модернизации, и переживание непривычной свободы мастера барокко осмысливали как разрыв цепи времен (Гамлет) и бушующие под ногами моря огня (иезуит Атаназиус Кирхер). Барочная меланхолия породила многочисленные литературные сочинения, и эта традиция счастливо продолжилась в ХХ веке: достаточно упомянуть такие книги, как «Сатурн и меланхолия» Эрнста Панофского, Раймонда Клибанского и Фрица Заксля, а также «Чернила меланхолии» , но не потому, что эпоха была как-то особенно велеречива, а потому, что нуждалась в постоянной рефлексии. В конечном счете — в раскладывании по полочкам артефактов, привезенных из дальних странствий.
Из разрыва прежних связей барокко сделало эстетическую программу, основанную на меланхолии. Меланхоличны были барочные кунсткамеры, наполненные чучелами животных, когда-то живших, портретами людей, когда-то размышлявших и действовавших, и диковинами, вроде яйца страуса или рога единорога. Общее у них только то, что они одинаково вырваны из контекста — будь то чучело райской птицы, или монета с профилем Александра Македонского. Их странность, неприкаянность и, в общем-то, ненужность для настоящего момента, оказываются богатейшими источниками смыслов и эстетических переживаний для хранителей и посетителей этих наполовину музеев, наполовину балаганов.
Меланхолия — очень взрослое чувство, ведь мы далеко не сразу смиряемся с мыслью о том, что прошлое — прошло и разбитую чашку не склеить из осколков. Однако сделав это открытие, мы неизбежно встаем на путь взросления.
Те же, кто взрослеть не собирался, создали культуру романтизма.
Романтики XIX века, словно новая, коллективная Пандора, принесли в наш мир множество вещей, которые, сильно смягчая, можно назвать неоднозначными — в том числе и ностальгию (хотя описана она была опять-таки в эпоху барокко). А уже в ХХ веке ностальгия переживает второе рождение, приобретая, подобно памяти, расширительный смысл. Если под пером французского социолога память из индивидуальной способности становится общественной институцией, то у голландского философа ностальгия приобретает черты тоски не по далекой родине, а по миру, которого, возможно, никогда и не было.
В противовес взрослой меланхолии, ностальгия продиктована детским или, скорее, подростковым желанием все потрогать руками и даже восстановить (в меру своего разумения) недостающие фрагменты. Меланхолия медитирует над руинами, ценными именно в своей руинированности, то есть и фрагментарности, и практической бесполезности, выключенности из отношений обыденной жизни. Ностальгия же пытается их достроить, возвращая в обыденность и превращая тем самым в очередной Диснейленд (или Царицыно).
Кирилл Кобрин в своем о книге Роуз Маколей «Удовольствие от руин» трактует руинизацию как проявление , открытого русскими формалистами, то есть как явление меланхолической природы. «…Будучи полуразрушенным, — пишет Кобрин, — здание как бы выводится из-под действия бытового автоматизма восприятия, тем самым открывая свое истинное значение, красоту, даже величие».
Лучшей иллюстрацией к теме меланхолии руин служат картины , где остатки средневековых построек выглядят следами иного мира — волнующего, но чуждого. Однако, любители Средневековья, подобные английскому архитектору или французскому архитектору , стремились вернуть руины к жизни, руководствуясь иным, нежели меланхолия, чувством. Мы вправе называть это чувство ностальгией.
«Чувство ностальгической тоски по исторической эпохе, на многие столетия отстоящей от нашего рождения, — довольно обычное явление и для историков, и не-историков», — замечает Ф.Р. Анкерсмит в своей книге . И, как мы увидим далее, он склонен всячески поощрять это чувство.
Ностальгию и меланхолию объединяет любовь к прошлому, но на этом их сходство заканчивается. Меланхолия эстетизирует не само прошлое, а дистанцию между нами и объектом, на который направлено наше внимание. Ностальгия, напротив, стремится эту дистанцию преодолеть, уничтожить ее, чтобы мы могли ощущать прошлое непосредственно, как это рекомендует делать Анкерсмит.
Именно эта ностальгия и порождает консерватизм, и именно поэтому консерваторы оказываются врагами интеллектуалов. Будучи основанным на чистой эмоции, консерватизм противостоит языку и рефлексии. Так, Анкерсмит постоянно критикует язык, в котором видит инструмент объективации, и призывает нас к тому, что считает непосредственным восприятием истории. В книге «Возвышенный исторический опыт» он рассматривает возможность непосредственного переживания истории через процедуру вчувствования в исторические артефакты — таким артефактом служит для него картина , изображающая венецианский дворик XVIII века. В книге приводится подробное описание детских переживаний автора и тех чувств, которые он испытал, рассматривая упомянутую картину, и пытаясь в своем воображении перенестись внутрь изображенного пространства. Можно, однако, вспомнить, что еще в 1970 году американский писатель написал фантастическую повесть , герой которой (кстати, художник) развивает в себе способность переноситься по желанию в Нью-Йорк 1882 года способом психологической концентрации, развитой через аналогичное вчувствование.
Эффектный беллетристический прием все же выглядит несколько сомнительно в качестве средства для изучения истории. Тем более, что это средство не особенно надежно. Как пишут в своей классической «Истории эстетики» Кэтрин Гилберт и Гельмут Кун, «в процессе вчувствования человек придает тому или иному предмету определенную эмоциональную окраску, которая органически сливается с этим предметом, пронизывает его и приспосабливает его к тому образцу, который человек создал своим воображением. Все это происходит подсознательно. Сознание же человека, не будучи осведомлено об этом акте вчувствования внешнего объекта, может не распознавать в нем своего собственного проявления. Мы обнаруживаем, что предметы разговаривают с нами на нашем собственном языке, и не сознаем, что их голос является не более чем эхом нашего собственного».
То, что не отделено от нас видимой и отрефлексированной дистанцией, можно не только непосредственно ощущать, но и изменять по своему усмотрению. Прошлое это мы, и поэтому мы можем вернуть его обратно, когда пожелаем — так начинаются консервативные революции. Их стоило бы называть ретроградными, поскольку их сущность — движение вспять, возвращение к некоему «правильному» моменту истории. Но когда Фауст произносит свое знаменитое «остановись, мгновенье!», его сбрасывают в могилу.
Вряд ли в начале XXI века, после всего того, что произошло в изобразительном искусстве и архитектуре за последние 100 лет, можно всерьез говорить о консерватизме как о сохранении некоей существующей традиции. Традиция, к которой апеллируют консерваторы, — и теоретики, подобные Рождеру Скрутону или Никосу Салингаросу, и практики, как Леон Крие и Квинлан Терри, — должна быть возрождена и возрождена весьма решительно. Как Пьюджин в середине XIX века адресовал свои филиппики архитектуре классицизма, называя ее лживой и однообразной, так же и современные традиционалисты обвиняют модернистскую архитектуру во всех смертных грехах. Стоит, однако, разобраться, что представляет собой возрождение прерванной традиции.
«Конечно, Англия уже не та, какой она была в XIV веке, — писал Пьюджин своему покровителю графу Шрусбери, — но мы можем вернуть ее обратно в то же состояние». Эта цитата означает, что консерваторы от искусства намеревались быть самыми радикальными революционерами. Пьюджин стремился строить в готическом стиле, давно вышедшем из употребления, поэтому он неизбежно вкладывал в старые готические формы новое жизненное содержание.
Зададим себе вопрос: зачем консерватор пользуется устаревшим художественным языком, который у нас, зрителей, должен ассоциироваться с неким «позавчера»? Очевидно, таким образом моделируется жизненная ситуация, в которой это «позавчера» приравнивается к сегодняшнему дню. Если старый архитектурный стиль (как готика у Пьюджина и георгианский классицизм у ) переносится из своей эпохи в настоящий момент, то разделяющий их промежуток времени просто объявляется несуществующим.
Повторим еще раз: архитектурный язык иной эпохи нужен для того, чтобы построить здание (новое), которое воспринималось бы как существующее давно, обманывая наши ожидания. Таков городок в графстве Дорсет, ставший крупнейшим архитектурным проектом принца Чарльза: новый, но построенный в формах традиционной английской архитектуры.
Критики, рассуждающие об иллюзорности и «неправде» такой архитектуры, правы лишь отчасти. Необычность нового традиционализма в другом. Подчеркнуто традиционные постройки в условиях, когда преобладающая архитектурная продукция максимально далека от традиции, оказываются новейшей версией авангарда.
В этом нет противоречия: если применить к архитектуре определения авангарда и модернизма, разработанные филологом Михаилом Шапиро и семиотиком , получится, что эти два понятия не совпадают.
Модернизм и авангард различны по своим намерениям. Если модернизм нацелен на синтаксис и семантику, то есть на создание нового языка, то авангард — на прагматику, на выстраивание принципиально новых отношений с реальностью за пределами текста.
«Авангард, — пишет Михаил Шапир, — это… непривычное поведение эстетического субъекта или объекта. Авангард не создал новой поэтики; но зато он создал свою, новую риторику: неклассическую, “неаристотелевскую” систему средств воздействия на зрителя, читателя или слушателя… Все достижения этого искусства за пределами собственно прагматики происходят не благодаря его авангардности, а от нее независимо или же ей вопреки».
Шапир, к сожалению, сводит прагматическую революцию авангарда либо к эпатажному поведению, либо к представлению неэстетических объектов в качестве эстетических. Несколько дальше идет Руднев, объявляющий авангардным явлением роман Чернышевского «Что делать?», коль скоро первые читатели должны были видеть в нем не художественный текст, а политическую прокламацию.
То же самое происходит и в архитектуре. Белые здания раннего или чистые плоскости конструктивизма — это новый язык, многим непонятный и до сих пор у многих вызывающий раздражение.
Напротив, Паундбери или постройки Квинлана Терри демонстративно пользуются старым, даже, на чей-то взгляд, архаичным языком, но выстраивают совершенно особые отношения с реальностью, обманывая наши ожидания, заранее сформированные нашим представлением о современной архитектуре.
Получается, что традиционалисты и революционеры едины в своем представлении о прошлом, как о завершенной и закрытой от нас реальности. Разница только в том, что одни радостно сбрасывают это прошлое с парохода современности, а другие — изобретают его заново.
В России тема изобретения прошлого не теряет актуальности уже много лет, причем это происходит стараниями самой власти. За примерами не надо ходить далеко. Можно вспомнить и вокруг фильма Алексея Учителя «Матильда», и многочисленные высказывания министра культуры Владимира Мединского, разъясняющего, какая история нам нужна, а какая — нет. Эти явления свидетельствуют о том, что областей реальности, которые не поддавались бы воздействию слова (в самом авангардном его понимании), скоро вообще не останется.
Источник:
Ну да ладно, продолжим лучше по теме, которую задал ее автор. Кстати, очень интересная и приятная тема, с моей точки зрения. Вокруг нас, действительно, потрясающее многообразие «жгучих тайн». Вот "совсем свежая":
РАСКРЫТЫ СЕКРЕТЫ САМЫХ ЖИВУЧИХ СУЩЕСТВ НА ПЛАНЕТЕ Сара Габботт Университет Лестера, для Би-би-си 29 июля 2017 Генетический анализ тихоходок помог частично понять, почему эти беспозвоночные так сверхъестественно живучи. Эти крошечные создания, которых также называют водяными медведями, выживают при высокой радиации, сильных заморозках, чрезмерном обезвоживании и даже в условиях космического вакуума.
Ученые расшифровали ДНК двух видов тихоходок и, в частности, обнаружили два гена, отвечающих за их восстановление после чрезмерного иссушения.
Результаты исследования в научном журнале PLOS Biology.
Длина тихоходок всего около миллиметра, но они считаются самыми выносливыми существами на планете. Недавнее исследование показало, что они могут выжить почти в любой катастрофе, которая может поразить планету.
Тихоходки часто обитают в местах, подверженных высыханию, - например, в прудах и болотах. За годы эволюции их организм научился справляться с обезвоживанием и снова возрождаться к жизни с появлением водной среды.
В ходе исследования ученые пришли к выводу, что секрет такой живучести кроется в генетике. Сухая среда активизирует работу генов, вырабатывающих белки, которые восполняют в клетках недостаток воды.
Как только среда снова становится влажной, клетки вновь заполняются водой, а белки растворяются.
По словам ученых, понимание механизмов такой врожденной устойчивости к экстремальным условиям может принести пользу и людям. В частности, живые вакцины можно будет переправлять на большие расстояния, не заботясь о непременном условии хранения в холодильнике.
"Тихоходки с их удивительными способностями могут предложить нам новые идеи в решении реальных проблем, таких как транспортировка вакцин", - отмечает соавтор исследования профессор Марк Блакстер из Эдинбургского университета.
Расшифровка кода ДНК этих выносливых существ также позволила команде ученых продвинуться в разрешении давнего спора: с кем больше связаны тихоходки - с насекомыми, пауками и их родственниками или круглыми червями?
Их необычная внешность, с восемью колючими ножками и когтями, больше напоминает насекомых, чем червей, но генетический анализ свидетельствует об обратном.
Гомеозисные гены отвечают за развитие головы и хвоста в эмбрионе, а также за расположение конечностей.
У большинства животных десять гомеозисные генов, но у тихоходкок их только пять, и у большинства круглых червей отсутствуют те же пять. Маловероятно, что это просто совпадение, поэтому возможно, что тихоходки все же ближе к червям.
"Это был настоящий сюрприз, мы такого не ожидали", - говорит профессор Блакстер.
"Эти крошечные милые животные завораживают меня уже 20 лет. Прекрасно, что теперь у нас есть их реальные геномы, и мы можем начать изучать их", - добавил он.
Источник:
Жгучие тайны века!, Не может быть! Это невероятно!))
Проблему с повальным распространением лженауки в стране очень хорошо проиллюстрировал Александр Соколов - российский научный журналист и популяризатор науки, основатель и главный редактор научно-просветительского портала ПОЧЕМУ СУЩЕСТВУЕТ ЛЖЕНАУКА? Отрывок из книги Александра Соколова "Ученые скрывают? Мифы XXI века": Давайте задумаемся: почему в XXI веке, в эпоху торжества знаний и высоких технологий, лженаука не только не собирается сдавать позиции, но и чувствует себя прекрасно? В чем секрет неистребимости этого явления?
Я попытаюсь выделить несколько причин.
1. Сложность современного научного знания и доступность лженаучных идей Банальная истина: наука сложна. Она сложна настолько, что, если вам в руки попадает научная статья, тематика которой выходит за рамки вашей профессии, с некоторой вероятностью вы разберете в тексте только предлоги. Новую предметную область не освоить за 30 минут и даже за месяц. Порой для этого нужны годы кропотливой учебы. Для тех, кто стремится сделать науку частью своей жизни, существуют специальные учебные заведения, научные библиотеки, базы данных, профильные конференции. Теми же, для кого наука – предмет интереса «в свободное от работы время», должна, по идее, заниматься научная пропаганда, которая превращает сложнейшие идеи и зубодробительные теории в яркие и доступные символы. Если студент поднимается по лестнице знаний к далеким вершинам, то научному пропагандисту, чтобы быть понятым, необходимо совершить обратный путь – спуститься с научных небес до уровня школьника. «Профанация», – так и скажет иной специалист.
Да, такого уровня хватает разве что для поддержания умного разговора на кухне. Ученые воротят нос. Но почему это необходимо, становится ясно, когда научной пропагандой перестают заниматься и в «кухонных беседах о науке» образуется вакуум. Что происходит? Люди перестают понимать, что творится в «высоких научных сферах». Между наукой и массами ширится брешь, пропасть неведомого. А непонятное пугает, в нем таится угроза комфорту и безопасности. «Успокойте нас, дайте нам простых объяснений!» – молят встревоженные граждане. И тут из подвалов раздается нестройный хор: «К нам, к нам! Вас обманывали! Нам затыкали рот, а теперь сами запутались – и мы наконец-то дарим вам альтернативную науку, которая вам понравится! Ведь мы любим вас, в отличие от этих зазнаек в очках. У нас только комфортные теории и доступные идеи, приятно щекочущие ваши нервы. Так что слушайте внимательно и покупайте наши книжки».
Вот пример психологически комфортной идеи: «Женщина глупее мужчины, поскольку у нее меньше мозг». Люди голосуют «за» по причинам, не имеющим к науке никакого отношения. Представителю сильного пола лестно и удобно. Идея подхватывается и многими дамами, для которых готово оправдание собственным слабостям. Опровергать подобное утверждение – значит идти против массовых стереотипов, а ломка стереотипов – это стресс. Следовательно, теория о том, что «женщина – человек второго сорта», будет пользоваться успехом наперекор научным фактам.
Итак, когда научная пропаганда сдает позиции, брешь между наукой и широкой публикой мгновенно заполняют легкоусвояемые суррогаты.
2. Занятия наукой предполагают специализацию, подчас очень узкую В сети ходит набор невеселых профессиональных шуток на темы «Ты ж биолог!» (который всегда знает, как вылечить соседскую собаку и когда по лунному календарю сеять морковку), «Ты ж историк!» (обязательно помнящий наизусть всех королей и даты всех событий на планете), «Ты ж лингвист!» (владеющий всеми языками, включая давно исчезнувшие) – и так далее в том же духе. Общая почва для подобного юмора – необозримая широта науки и множество узких специализаций на ее просторах. Это в XIX веке, когда многие научные дисциплины только формировались, Чарльз Дарвин мог, оставаясь в рамках науки, писать труды по геологии коралловых рифов, систематике орхидей, строению усоногих раков, селекции голубей, психологии и палеонтологии. В XXI веке специалист по усоногим ракам – специалист по ним и ни по каким другим. Историк всю жизнь занимается поздним Средневековьем Восточной Руси, лингвист десятилетиями погружен в фонетику тохарских языков, а палеонтолог досконально знает ископаемых грызунов плиоцена, лишь поверхностно – древних обезьян, а еще меньше – людей каменного века. «Специалист знает все о немногом и ничего обо всем остальном», – говорил американский юморист Амброз Бирс.
Вероятно, узкая специализация – неизбежная плата за высокий профессионализм. Однако из этого следует, что даже маститый ученый, выходя за пределы профессии, может потерять чутье, заменить эрудицию и опыт набором воспоминаний «из телевизора» и мгновенно превратиться в рядового обывателя со стандартным багажом стереотипов, предрассудков и фобий. Иными словами, профессиональный режим выключается, и вместо него начинают работать неинтеллектуальные механизмы. Печально, когда ученый продолжает вещать в жанре «Я ж доктор наук!», как будто ученая степень автоматически делает его непогрешимым экспертом по любым вопросам. Понимание границ своей компетенции – необходимое качество для исследователя, но «мудрым смирением» природа снабдила не всех.
Никакие заслуги не гарантируют специалисту иммунитет от заблуждений вне его профессии и разрабатываемой им темы, которая может быть очень узка. Таким образом, уважаемые ученые порой становятся трансляторами лженаучных идей, а их репутация поднимается на флаг группами поддержки: «Ч. публично заявил, что Дарвина опровергли, а, между прочим, он хирург!», «К. утверждает, что человек не мог возникнуть в Африке, а ведь он известный биохимик, в Гарварде преподавал!».
Вот поэтому доступность знаний и наличие высшего образования не мешают лженауке пускать корни в человеческих мозгах. Стоило бы ввести для студентов вузов обязательный предмет «Признаки лженауки». Только кто же его будет преподавать?
3. Объем современного знания на многие порядки превосходит возможности отдельного человека Мы заведомо не можем проверить бо́льшую часть информации, которую получаем. Что остается? Верить. Наше доверие к информации основывается на доверии к ее источнику. Без разумного доверия к «знающим людям», вероятно, невозможна цивилизация, которая держится на распределении знаний. В древности, возможно, было по-другому, хотя специалисты, надо полагать, существовали уже в каменном веке.
Этторе Биокка, белая женщина, которой было суждено прожить 20 лет в племени амазонских индейцев, рассказывала, как индейские женщины требовали, чтобы она сделала для них горшки и мачете, «потому что она белая и должна это уметь». Когда Биокка пыталась объяснять, что ее отец покупал мачете в магазине, индейцы не верили.
Сейчас нам не нужно знать, как делаются мачете, и не обязательно писать драйвер для принтера, чтобы он распечатал эту главу. Есть специалисты, которые делают это за нас, – мы доверяем их опыту. Точно так же в здоровом обществе существует доверие к людям, занимающимся наукой, – такие знатоки обладают заслуженным авторитетом, к их мнению прислушиваются. Однако как быть, если под ученого маскируется проходимец? Например, с помощью внешней атрибутики – он бородат, носит очки, солидно гнусавит, подписывается академиком. Доверие к авторитету дает осечку. А еще многие привыкли верить тому, что звучит с телеэкрана, особенно если информация зачитана проникновенным, чуть встревоженным мужским голосом. Кто будет тратить время на проверку каждого факта? Разве обладатель такого тембра может лгать? Так в головы зрителей внедряется грамотно упакованная ахинея.
Например, в телепередаче «Военная тайна», показанной на канале «Рен ТВ» 11 ноября 2013 года, закадровый голос произнес: «Количество жертв школьных перестрелок в США уже, пожалуй, не уступает потерям Америки в Ираке».
Звучит шокирующе. Что за ад творится в американских школах! Как вы думаете, какой процент зрителей, прежде чем ужасаться, задумается: соответствует ли прозвучавшее действительности?
На самом деле потери Америки в Ираке составляют 4486 человек (это официальные данные Пентагона). Сравним: с 1990 года в школьных перестрелках в США погибло 254 человека.
Кто-то соврал! Но соврал так красиво, что не поверить сложно.
4. Уровень образования в нашей стране упал В течение нескольких лет мне приходилось сидеть в приемной комиссии одного питерского вуза. Поначалу меня шокировали абитуриенты, которые не помнили столиц европейских государств, напрочь не знали ни истории, ни литературы, были не в состоянии решить простейшую арифметическую задачу. Потом я привык.
«На чистом листе бумаги можно писать самые новые, самые красивые иероглифы» (это высказывание приписывают Мао Цзэдуну). Пустая голова – как чистый лист. Какая разница, чем ее забить?
Допустим, некто говорит вам, что первые упоминания египетских пирамид в письменных источниках относятся к началу XIX века: «До Наполеона никто про них в Европе не слыхал». Конечно, можно возразить, что про пирамиды писали еще грек Геродот и римлянин Плиний, средневековые авторы считали громадины Гизы «житницами Иосифа», в XIV веке французский барон д'Англюр видел, как местные жители снимали с пирамид облицовку, в XVII веке египетским чудом света восхищался английский математик и астроном Джон Гривз, и даже Ньютон не обошел стороной великую пирамиду в своем «Трактате о священном локте иудеев». Но для этого нужно знать. Ну а тот, кто не слышал не только о Геродоте, но и о тех авторах, которые писали о пирамидах уже в XX–XXI веках, легко поверит, что все памятники древности построены 200 лет назад.
Знакомясь с очередным лженаучным творением, я порой думаю: «Все, приплыли, хуже быть уже не может». И снова и снова реальность доказывает, что я поторопился. Недавно на глаза попался ролик: его автор громил сторонников плоской Земли, презрительно называл их идиотами, незнакомыми со школьным курсом физики, гомерически хохотал. «Ведь на самом деле совершенно очевидно, – говорил он далее немного усталым тоном учителя, обращающегося к первоклашкам, – что наша Земля – вогнутая!» Я молился, чтобы это оказалось шуткой, но автор ролика не шутил.
Нехватка знаний, неумение их добывать и отсутствие у публики навыков мышления сильно упрощают лжеученым задачу.
5. Развитие средств массовой коммуникации С некоторых пор среди культурных людей стало модным козырять тем, что «я вообще не смотрю телевизор». Бедный ящик предстает воплощением зла, источником пошлости и глупости, рупором лживой пропаганды. Во многом справедливо! Однако при всех своих недостатках телевидение сохраняет важное свойство «традиционных СМИ» – на любой телестудии существует редакция, которая отбирает производителей контента и контролирует его качество. Да, критерии качества некоторых программ вряд ли вам понравятся. Однако человек с улицы залезть в студию, чтобы поделиться со зрителями своими гениальными идеями, если и может, то только в формате определенных телешоу и под строгим контролем. Начни он в эфире материться (без разрешения), призывать к государственному перевороту или рекламировать свой магазинчик – вылетит из студии пулей и навсегда.
Иное дело – интернет. Любой гражданин, способный нажимать на кнопки, заводит бложик, и его откровения, которые раньше не выходили за пределы кухни, безнаказанно устремляются во всемирную паутину. Знания, опыт, диплом необязательны. Даже справка из психдиспансера не требуется, чтобы обзавестись своим, не зависящим ни от кого информационным каналом, фактически – СМИ. А если есть литературный дар? При наличии таланта через какое-то время у хозяина блога могут появиться тысячи подписчиков, готовых лайкать и репостить. Внешняя цензура отсутствует, но соцсети глушат и цензуру внутреннюю. «О чем вы думаете?» – интересуется Facebook. Не рефлексируй, рассказывай, что у тебя на уме, это же всем так интересно! Соцсети – дом родной для агрессивных дилетантов: здесь они могут самовыражаться так, как больше нигде и никто не позволит. Шум производит шум, и одинокий глас ученого тонет в хоре тысячи невежд. Так лженаука– в виде публикаций в блогах, «шокирующих» фото и прикольных видео – приходит в каждый дом, в том числе в ваш.
Источник: Там есть еще несколько хороших видео на тему лженауки.
И еще, так сказать, с предысторией:
ВАЛЕНТИНА ГАТАШ
КАК ОТЛИЧИТЬ НАУКУ ОТ ЛЖЕНАУКИ Тема лженауки (псевдонауки, квазинауки, ненауки) особенно вдохновила участников интернет-конференции «Российская наука и СМИ». (С материалами конференции можно ознакомиться на сайте www.adenauer.ru.) На сессию «Как отличить науку от лженауки» было прислано рекордное количество докладов. Ученые всесторонне проанализировали это явление и нашли признаки лженауки в самых что ни на есть официально признанных научных областях.
«Проблема «борьбы со лженаукой» имеет несколько аспектов, — утверждает доктор философских наук, профессор Владимир Порус. — Во-первых, она может рассматриваться как ностальгическое воспоминание о том, что наука некогда была лидером духовного развития человечества, знающим высокую цель этого развития и способы ее достижения.
Во-вторых, «борьба со лженаукой» выступает как элемент конкурентной борьбы за субсидии и гонорары, а бывает, и за власть. Государству нужны ученые, чтобы поддерживать свою военную мощь, справляться с надвигающимися кризисами, обеспечивать устойчивость технологических, социальных и экологических систем и так далее. С этой точки зрения, оно предпочитает финансировать не магов и колдунов, а доказавшие свою эффективность научные коллективы. В-третьих, «борьба со лженаукой» может рассматриваться как форма научной самокритики и «очищение рядов».
Но есть поле, где лженаука легко обыгрывает науку. Это рынок услуг населению. Лженаука более близка интересам и запросам широких масс обывателей, менее отягощена моральными устоями, более мобильна, не бюрократизирована и умеет быстро менять обличья. Ее не волнует проблема смены поколений, она не тратит ни сил, ни времени на воспроизводство своего «сообщества». Лженаука просто зарабатывает деньги на рынке услуг! И на этом поле ей пока нет равных.
«Основной причиной расцвета лженауки в России явилось состояние самой науки в СССР, — считает заместитель директора ЗАО «Планета персонала» Виктор Леглер. — Советская и унаследовавшая ее традиции российская наука склонна создавать научные учения, предназначенные либо для захвата, либо для сохранения власти определенных лиц и групп в определенном научном сообществе. Чаще всего локальные идеологии создаются профессионалами в данной области науки, занимающими в научном сообществе господствующие позиции. Начинаются с небольших отклонений от правил научной корректности, но постепенно развиваются в настоящие лженауки. Большинство из них погибают при первой же встрече с экспертом, но некоторым удается социально реализоваться внутри научного сообщества (мичуринская биология) либо вне его (новая хронология Фоменко)».
Российские военные историки имеют свою локальную идеологию, относящуюся к Великой Отечественной войне, которая формулируется примерно следующим образом: «Мирная жизнь советских людей была нарушена вероломным нападением немецко-фашистских захватчиков». Виктор Суворов практически в одиночку совершил научную революцию в этой области. Он ввел в научный оборот массу новых фактов, показал, что история войны была совершенно не такой, какой она описана в официальных исторических трудах, и что это требует в значительной степени пересмотреть вообще всю историю ключевых событий ХХ века. Суворов применил принцип обхода и победил, изложив свои идеи в популярной форме и обратившись через голову официальной науки непосредственно к массам читателей и телезрителей.
Министерство обороны сегодня справедливо критикуют за то, что оно создало у себя явно шарлатанские астрологические лаборатории. На это, к сожалению, можно возразить, что когда-то именно так в его недрах создавались первые вычислительные машины, поскольку локальная идеология, отрицающая кибернетику, была обойдена именно при посредстве Министерства обороны.
Принцип обхода был эффективен в тех случаях, когда советская локальная идеология отказывалась от достижений мировой науки. Соответственно, страна отставала в этих областях, и научная оппозиция указывала руководству страны на происходящие от этого прямые материальные потери.
В мировой науке нет локальных идеологий не потому, что там ученые умнее и нравственнее, а потому, что там нечего захватывать. Попробуйте «захватить» западное научное сообщество (например, Геологическое общество Америки). Не имея жесткой структуры, оно уйдет у вас между пальцев. В этой свободной ассоциации нет ни командных высот, которые можно завоевать, ни «пирога», на который можно наброситься. «Знаменитый Кеплер был скорее астрологом, чем ученым, — напоминает главный редактор альманаха «Кентавр» Геннадий Копылов. — В своих книгах «Новая астрономия» и «Гармония мира» он приводит сотни астрономических и астрологических открытий, сделанных им в рамках грандиозной задачи по выявлению «божественного замысла архитектуры Вселенной». Среди этих открытий были и три его закона движения планет, известных теперь каждому школьнику.
Впрочем, ни сам Кеплер, ни его современники не придавали законам значения в сравнении с теми достижениями, которые он сам считал выдающимися, поскольку они наиболее полно выявляли тот самый «божественный замысел». Только через полвека осознал их значимость Ньютон. Но для него эллиптичность орбиты была уже не проявлением «божественного замысла», а следствием силы тяготения.
Открытие новых законов природы было важнейшим делом для ученых вплоть до XIX века, затем важнее всего было построить целостную картину мира. Середина XX века характеризовалась появлением больших научно-технических программ, новых отраслей промышленности и образования, хотя наука еще существовала в национальных и корпоративных рамках.
Сейчас наука работает в транснациональных масштабах. Локальные научные и конструкторские разработки воплощаются в проекты социальных и культурных преобразований, которые продвигаются на мировой рынок на основе «социальной потребности».
Однако в наших учебниках, энциклопедиях, массовой литературе и СМИ поддерживается устаревший образ науки — ее делом по-прежнему считается отыскание истины. Между тем функция научной сферы, реализующаяся нынче в деле, — активно-инженерная, конструктивная, — обществом не осознается и не поддерживается. По-прежнему на плаву миф об озарении, индивидуальном научном творчестве. Миф, который не учитывает сложную систему интеллектуально-организационных предпосылок, обеспечивающих условия для работы современного ученого.
Чего ждет общество от ученых? Адекватных ответов на новые вызовы жизни. И если наука их не предоставляет, общество отказывается от науки в пользу лженаучных, эзотерических либо религиозных учений. За постоянное появление лжеученых и лженаук в нашей стране ответственны кардинально устаревшие представления о науке и ее функциях. «Сегодня под лженаукой понимают, как правило, шарлатанские учения вроде новой хронологии Фоменко, — говорит редактор еженедельника «Европа-Экспресс» (Германия) Дмитрий Хмельницкий. — Своей популярностью они жутко раздражают настоящих ученых, но по сути безвредны, поскольку жить науке не мешают. Гораздо неприятнее другой вариант лженауки, знакомый еще по советским временам, но существующей и поныне, — идеологически ангажированная наука». В брежневские времена истории советской архитектуры не существовало вообще — она выглядела как груда имен, дат и названий построек. Иной она тогда и быть не могла, поскольку перед ней, как и перед многими гуманитарными науками, стояла задача не прояснить историческую ситуацию, а смоделировать ее, то есть «запудрить» мозги.
Между тем предметом изучения являлись полвека интереснейших и загадочных событий. Сначала блестящий расцвет художественного авангарда. Вдруг в начале 30-х годов происходит внезапная массовая и мгновенная смена стиля, что-то вроде эпидемии. Авангард исчезает, «из ничего» возникает сталинский ампир. В середине 50-х годов — очередная резкая смена приоритетов. Классицизм заклеймен как украшательство, а зодчие-классицисты становятся модернистами и фанатиками панельного индустриального домостроения. При этом и сталинский ампир, и хрущевский модернизм называются одинаково — «социалистический реализм».
История советской архитектуры была классической лженаукой, то есть фальсификацией, занимавшей место настоящих, но несуществующих исследований. Внезапная гибель объяснялась и объясняется тем, что конструктивистская архитектура была слишком аскетична и посему перестала удовлетворять эстетические и культурные потребности советских людей. Они захотели чего-то более красивого, и архитекторы откликнулись на социальный заказ, предложив народу более красивую и дорогую архитектуру. Циничное и бесстыдное объяснение. Ведь начало 30-х — это время массового террора, депортаций, коллективизации и вообще дикого снижения жизненного уровня жителей СССР. Тем не менее никто эту лженаучную версию не опроверг. Все самые интересные и глубокие исследования истории советской архитектуры проводятся сейчас, как и в советские времена, за границей. Например, в 2003 году в Берлине вышла замечательная книга «Градостроительство в тени Сталина», которая для российского читателя осталась недоступной.
Существующие и поныне научная иерархия и система регулирования научных исследований — это и есть идеальная атмосфера для функционирования лженаук. Пресса, не связанная клановыми интересами, открытая и свободная, может играть важную роль в разрушении таких «научных идеологий», то есть лженаук. «Носителем лжезнаний был объявлен Коперник. Периодический закон, открытый Д.Менделеевым, тоже поначалу отвергался многими его современниками, — напоминает главный редактор научно-популярного журнала «Универсум» Александр Мадера. — А неевклидова геометрия Лобачевского, из-за которой он стал посмешищем своих коллег-соотечественников?»
Все знают и более поздние печальные факты из нашей истории. Против таких «лженаук», как генетика и кибернетика, велась самая настоящая борьба, доходящая до физического уничтожения их приверженцев. Словом «лженаука» клеймили также тех или иных ученых из-за банальной научной зависти коллег или корыстных интересов.
Есть и другой аспект этой проблемы — искренние заблуждения или ошибки исследователей, которые являются неизбежными спутниками творчества в науке. Так, Нильс Бор в одной из своих работ заявил, что закон сохранения энергии может не соблюдаться. Парадоксально, но это заблуждение Бора (вскоре он его осознал) сыграло положительную роль, поскольку ученые обратили внимание на противоречия в квантовой механике. А Эйнштейн до конца своих дней не принимал вероятностную трактовку квантовой механики. Ну и что отсюда следует? Что квантовая механика — лженаука или Эйнштейн — лжеученый? Ни то, ни другое.
Некоторой части наших ученых именно боязнь быть обвиненными в научной ереси сильно мешает мыслить смело и свободно. Этот страх стоит на пути появления новых идей и, по-видимому, является одной из причин отставания нашей науки от западной. По крайней мере, знаменитая фраза Бора — «Достаточно ли эта теория безумна, чтобы быть правильной» — в сегодняшней отечественной науке не работает. Ученые зачастую разрабатывают проверенные, устоявшиеся научные направления, по которым легче защититься, внутри которых спокойнее жить.
Нужно ли бороться с лженаукой?
Да, но не запретами и карательными мерами, а только противопоставив истинное знание ложному.
Источник:
Изменено: - 29.07.2017 02:58:21
Жгучие тайны века!, Не может быть! Это невероятно!))
Katik пишет: «Наверное, потому что интереснейшие знания сейчас не в моде. Сейчас в моде псевдообразованность и псевдознания из Интернета, когда можно не отрывать пятую точку от стула и не ходить в библиотеки и на экскурсии в обсерватории...»
Абсолютно верно, но, на самом деле, все гораздо хуже. В стране процветает откровенная лженаука, а ее наглые и нахальные адепты (в том числе и ''конспироолухи'') уже давно заглушили голос настоящих людей науки, которых осталось очень мало, поскольку наиболее талантливые уехали и продолжают уезжать работать на Запад, в Китай и т.д., где продвигают местную и мировую науку, и создают новые технологии. Самый яркий пример — Сергей Брин, создатель Google, одной из самых дорогих компаний в мире с капитализацией в 568 миллиардов долларов.
А вот яркий образчик средневекового невежества нашего времени, как результат почти полного исчезновения науки в стране:
Самое интересное начинается на третьей минуте. Комментарии тоже любопытны. Как гласит испанская поговорка: “ El sueño de la razón produce...”
А про темную материю и темную энергию лучше почитать у настоящих специалистов в данном вопросе, каковых на нашем форуме ноль целых, ''огурец'' десятых, даже с учетом одного невнятного, но пламенного критика теории большого взрыва и «сопутствующих темных материй и энергий», за душой которого, как я полагаю, нет ни одного опубликованного научного труда с внятным (с уравнениями и формулами, как принято в физике и других точных науках) опровержением каких-либо научных гипотез и теорий вообще. Я понимаю, когда Эйнштейна критикуют равные ему по вкладу в фундаментальную науку личности, но когда это делают люди, которые «никто и звать никак» в сравнении с Эйнштейном и авторами теории большого взрыва c «сопутствующими теориями темной материи и энергии», да еще и на форуме, который не является площадкой для обмена мнениями специалистов по данному вопросу, это смешно и глупо.
Из книги БРАЙАНА ГРИНА «СКРЫТАЯ РЕАЛЬНОСТЬ. ПАРАЛЛЕЛЬНЫЕ МИРЫ И ГЛУБИННЫЕ ЗАКОНЫ КОСМОСА». М.,2013. ….
Расширение пространства, обнаруженное математическим путём Леметром и Фридманом, применимо к любой вселенной, имеющей одну из вышеперечисленных форм. В случае положительной кривизны можно воспользоваться двумерной аналогией и представить себе, как растягивается поверхность воздушного шарика по мере того, как его надувают воздухом. Для нулевой кривизны подходит образ плоского резинового коврика, который равномерно тянут во всех направлениях. В случае отрицательной кривизны вообразите растягиваемую резиновую чипсину. Если галактики представить себе как равномерно разбросанные блёстки на любой из этих поверхностей, расширение пространства приведёт к тому, что отдельные блёстки-галактики будут отодвигаться друг от друга — в точности как в той картине разбегания галактик, которую наблюдал Хаббл в 1929 году.
Это убедительная космологическая заготовка, но для её полного завершения и определения надо выяснить, какая из описанных форм соответствует нашей Вселенной. Мы можем определить форму знакомых нам объектов — бублика, бейсбольного мяча, куска льда, — взяв их в руки и повертев так и сяк. Проблема в том, что сделать то же самое со вселенной мы не в состоянии, поэтому определять её форму мы вынуждены косвенными методами. Уравнения общей теории относительности подсказывают нам математическую стратегию. Они говорят, что кривизна пространства сводится к единственной наблюдаемой величине — к пространственной плотности материи (более точно — материи и энергии). Если материи много, тяготение заставляет пространство сворачиваться на себя, порождая сферическую форму. Если материи мало, пространство чувствует себя свободно и разворачивается подобно ломтику чипсов «Принглс». А если пространство содержит некое точно определённое количество материи, то его кривизна равна нулю.
Уравнения общей теории относительности также приводят к точному численному критерию, разделяющему данные три возможности. Математические выкладки показывают, что «определённое количество материи» — так называемая критическая плотность, составляет на сегодняшний день примерно 2 × 10−29 грамма на кубический сантиметр, что соответствует примерно шести атомам водорода в одном кубическом метре, или, в более привычных образах, — одной дождевой капле в объёме, равном объёму земного шара. Если оглядеться вокруг, легко может показаться, что плотность вещества во вселенной превышает критическую, но такой вывод будет поспешным. При вычислении критической плотности исходят из того, что вещество равномерно распределено в пространстве. Поэтому надо представить, что атомы, из которых состоят Земля, Луна, Солнце и всё остальное, равномерно распределены по космосу. Тогда весь вопрос сводится к тому, будет ли каждый кубический метр весить больше или меньше шести атомов водорода.
В силу важности космологических следствий, связанных со средней плотностью материи во вселенной, астрономы в течение десятилетий пытались измерить её величину. Метод измерений, которым они пользовались, идейно прост. С помощью мощных телескопов астрономы тщательно обследовали большие области пространства и суммировали массы всех видимых звёзд, а также массу остального материала, наличие которого они могли предполагать, изучая движение звёзд и галактик. До недавнего времени все проведённые наблюдения указывали на то, что величина средней плотности не очень велика, примерно 27 процентов от критической плотности, что соответствует двум атомам водорода на кубический метр. В свою очередь, это означало бы, что вселенная имеет отрицательную кривизну.
Однако позже, в конце 90-х годов прошлого столетия, произошло нечто экстраординарное. На основе некоторых великолепных наблюдений и их анализа астрономы осознали, что из подсчёта постоянно упускался некоторый существенный вклад: диффузная энергия, которая, по-видимому, равномерным образом распределена во всём пространстве. Эти данные потрясли всех. Энергия, наполняющая пространство? Звучит как космологическая постоянная, которую, как мы видели, восемьдесят лет назад ввёл Эйнштейн, и от которой, как хорошо известно, он позже сам отказался. Возродили ли современные наблюдения космологическую постоянную?
До сих пор у нас нет полной уверенности на этот счёт. Даже сейчас, спустя десятилетие после первоначальных наблюдений, астрономам всё ещё предстоит выяснить, является ли такая однородная энергия неизменной, или её величина в заданной области пространства изменяется со временем. Космологическая постоянная, как следует из самого её названия (и как следует из математической сути, так как это единственное фиксированное число в гравитационной налоговой декларации), должна быть неизменной. Для описания общего случая, если энергия может изменяться, а также чтобы подчеркнуть факт отсутствия у данной энергии излучения (это объясняет, почему её не могли обнаружить так долго), астрономы ввели новый термин: тёмная энергия . При этом прилагательное «тёмный» не менее хорошо характеризует и наше текущее понимание. Никто не в силах объяснить происхождение тёмной энергии, её фундаментальный состав или свойства — эти вопросы активно исследуются в настоящее время, и мы вернёмся к ним в последующих главах.
Несмотря на многие нерешённые вопросы, детальные наблюдения на орбитальном телескопе «Хаббл» и в наземных обсерваториях позволили определиться с количеством тёмной энергии, заполняющей пространство в настоящее время. Полученное значение отличается от когда-то предложенного Эйнштейном (он постулировал значение, приводящее к статичной вселенной, а наша Вселенная расширяется). Удивительно не это, а то, что согласно этим измерениям тёмная энергия в пространстве составляет примерно 73 процента от критической плотности. Добавив их к уже измеренным астрономами 27 процентам, мы получим ровно 100 процентов критической плотности, что и есть то самое определённое количество энергии и материи, приводящее ко вселенной с нулевой пространственной кривизной...
Почитать книгу Брайана Грина « Скрытая реальность. Параллельные миры и глубинные законы космоса » можно здесь:
Брайан Рэндолф Грин — физик-теоретик и один из наиболее известных струнных теоретиков, с 1996 года является профессором Колумбийского университета, родился в Нью-Йорке. Он очень рано проявил склонность к математике, так что его можно было назвать вундеркиндом в этом отношении. Математические способности Брайана были настолько высоки, что в двенадцать лет он начал брать частные уроки у профессора Колумбийского университета, поскольку к тому времени он уже освоил школьную программу. После окончания Стайвесантской школы (Stuyvesant High School) Брайан Грин поступил на физический факультет в Гарвардский университет в 1980 году, и, получив там степень бакалавра, он защитил учёную степень PhD в Оксфордском университете в Англии в 1986 году, будучи стипендиатом Роудса (Rhodes Scholarship).
В 1996 году Грин перешёл в Колумбийский университет, где он работает по сей день. В Колумбийском университете Грин является содиректором университетского Института струн, космологии и астрофизики (ISCAP) и руководит исследовательской программой, посвящённой приложению теории струн к проблемам космологии. До этого, с 1990 года, Грин работал на физическом факультете Корнелльского университета. Там он стал профессором в 1995 году.
Профессор Грин часто даёт лекции вне стен университетских аудиторий, как на популярном, так и на специальном уровне, в более чем двадцати пяти странах. Один из его последних проектов — организация ежегодного Всемирного фестиваля науки (World Science Festival), который проходит в Нью-Йорке с 2008 года
Источник: Недавно вышла очень интересная книга на тему «темной материи» и ее предполагаемой (весьма неожиданной) роли в исчезновении динозавров.
Лиза Рэндалл. Темная материя и динозавры. Удивительная взаимосвязь событий во Вселенной. М.,2017. Лиза Рэндалл — физик-теоретик, эксперт в области физики элементарных частиц, теории струн и космологии, профессор Гарвардского университета.
Для «мудрецов», которые огульно критикуют Эйнштейна, напоминаю, что расчеты при создании системы GPS, которой пользуются множество граждан, имеющих авто, в том числе и отрицающих вклад Эйнштейна в фундаментальную науку, проводились именно с использованием результатов теории относительности. В ином случае, точность определения местонахождения имела бы погрешности в несколько километров. Причина проста — расстояние между элементами GPS таково, что надо учитывать что скорость распространения сигнала (радиоволн) никак не может быть больше 299 792, 458 км/c., как это доказано в специальной теории относительности Эйнштейна.
"НАУЧПОП" (НАУЧНО-ПОПУЛЯРНАЯ ЛИТЕРАТУРА), В этой теме будут публиковаться только научно-популярные материалы на различную тематику из текстов написанных либо самими учеными, либо профессионалами научной журналистики. Поэтому тема открывается в разделе «Наука и образование».
НАУЧПОП: ИСТОРИЯ
ЛЕОНИД ЛЮКС ГЕОРГИЙ ФЕДОТОВ О ХАРАКТЕРЕ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ И О ЕВРОПЕЙСКОМ КРИЗИСЕ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ ХХ В. (окончание)
3. Кризис европейской демократии Еще в апреле 1918 г. Федотов писал, что европейцы не могут себе позволить отказаться от России. Русская катастрофа рано или поздно отразится на Западе [Федотов 1988а, 7]. И в самом деле, кризис русской демократии лишь на несколько лет опередил кризис демократии в западной части европейского континента. Для плюралистических обществ Запада тоталитарные течения также стали представлять собой растущую угрозу. С середины 1920-х гг. Федотов мог в непосредственной близости наблюдать кризис идентичности европейской демократии, что внушало ему большие опасения. К первым высказываниям Федотова на эту тему принадлежала статья «Carmen saeculare», опубликованная в эмигрантском журнале «Путь» в 1928 г. Название статьи отсылает к стихотворению Горация, которое поэт посвятил началу новой эпохи в истории Рима – правлению императора Августа. Федотов также пытается распознать черты новой эпохи, начавшейся после «долгого XIX века».
Хотя Федотов не использует expressis verbis понятие «долгий ХIХ век», продолжительность этого века, для него, как и 60 лет спустя для Эрика Хобсбаума, была определена так же: 1789-1914 гг.: «XX contra XIX. Век двадцатый против девятнадцатого, которого даты: 1789-1914. Давно уже Европа не знала такой пропасти между отцами и детьми: она напоминает пропасть между идеалистами 40-х годов в России и нигилистами 60-х. Но в России разрыв между поколениями сглаживался успокоительным воздействием той же Европы. Ран Европы залечить некому» [Федотов 1988а, 198-199].
Что же видит Федотов, анализируя события недавно столь бурно начавшегося нового века? Что отличает его от прошедшего столетия? Новый дух времени восстал против изысканной эстетики ХIХ в., культурного многообразия и гуманистических ценностей, пишет Федотов. Им были противопоставлены сила воли и техническая эффективность, ценившиеся чрезвычайно высоко. В почете были борющиеся натуры, а не рефлексирующие мыслители. Какая же угроза для старой европейской культуры исходила от этих новых европейцев, – задает вопрос Федотов: «Не бестиализм ли утверждается на развалинах царства человечности?» [Федотов 1988 I, 200].
Другая тенденция также вызывает крайнюю озабоченность Федотова – тот факт, что современные европейцы все меньше ценят мир свободы: «Современный человек не нуждается в свободе. Он предает ее на каждом шагу: в политике, в общественной жизни, в религии. Для него свобода опороченное слово, символ дурного бессилия, буржуазной анархии» [Федотов 1988а, 210]. Эти слова Федотова перекликаются с высказыванием, сделанным им в отношении сталинской России, когда он отметил тенденцию отхода значительных социальных групп России от идеала свободы. Эта параллель поражает, если учитывать, что сталинская Россия была герметично изолирована от Запада. Федотов констатировал бегство европейцев от свободы за 13 лет до того, как это сделал Эрих Фромм в 1941 г. в своей знаменитой книге.
Какие еще существенные черты нового века отмечал Федотов в своей написанной в 1928 г. работе? Это, прежде всего, тенденция к коллективизму. Если раньше каждый индивидуум стремился сохранить верность самому себе и, в то же время, входил в разные организации, чтобы удовлетворять свои различные потребности, то эта одновременная принадлежность сразу к нескольким организациям теперь почти не возможна. Каждая организация требует от всякого индивидуума полной идентификации с ней, как со своим племенем, семьей или нацией. От каждого человека требуется верность и подчинение – солдатская дисциплина. «Только не сомневаться, не спускать глаз с забрезжившей точки, – и идти в ногу, сомкнуться строем. Да здравствует Ленин! Да здравствует Муссолини! Вождь выносится коллективом, вынашивается массами, и когда родится, массы видят в нем сверхчеловека» [Федотов 1988а, 210]. Если учесть, что Федотов написал эти слова о новых тоталитарных тенденциях в Европе в 1928 г., когда такое развитие наблюдалось лишь в двух европейских странах – в России и Италии – его предсказание кажется еще более удивительным.
Однако в одном отношении Федотов оказался лжепророком. Федотов не был фаталистом в анализе постоянно растущих тоталитарных тенденций в Европе. В тогдашней Европе он диагностировал нарастание не только разрушительных, но и созидательных сил. Речь шла, прежде всего, о христианских церквях всех конфессий. Он надеялся, что убежденные христиане смогут действенно противостоять тоталитарным экспериментам, остановить их марш, ведущий в пропасть [Федотов 1988а, 214-215]. Этого, как известно, по крайней мере, своевременно, не произошло. Освенцим и ГУЛАГ предотвратить не удалось.
После мирового экономического кризиса 1929 г. и все углублявшегося кризиса Веймарской республики начала 1930-х гг. Федотов становится все более пессимистичным. В статье «Социальный вопрос и свобода», которую он опубликовал в 1931 г. в «Современных записках», он выражал большую обеспокоенность эрозией политического центра в политическом спектре Европы. Автор писал, что либерализм больше не играет в западных странах почти никакой роли. Социал-демократы, ставшие после упадка либерализма важнейшим оплотом открытого общества, теряют в своей борьбе против правого и левого экстремизма политическую инициативу: «Демократический социализм сейчас нигде не имеет продуманной и глубокой социальной программы. Ему нечего противопоставить соблазнительным демагогическим лозунгам гитлеровцев и коммунистов <...> Так два социальных стана стоят друг против друга: черно-красное знамя социальной революции и бледно-розовое – социального порядка и свободы. Победа одного означает построение рабочей или внеклассовой деспотии с подавлением духовной культуры и медленным угасанием культуры вообще. Победа второго не обещает выхода из тупика. Не разрешившая экономической проблемы Европа идет от кризиса к кризису, к обнищанию и упадку. Но лишь в этом стане, хотя слабыми руками и устаревшим сознанием, готовы защищать свободу» [Федотов 1973, 72-74].
Германскую катастрофу 1933 г. Федотов объясняет, прежде всего, не мощью радикальных противников немецкой демократии, а безволием самих демократов. Федотова особенно беспокоил факт, что бессилие демократии – это не только немецкое или итальянское, а общеевропейское явление: «Демократия нигде не умела защищать себя: она погибает почти без сопротивления... В политике слабость не только несчастье, но и порок. Не умея защитить себя, власть тем более не в силах осуществлять ответственных решений, вести народ к творчеству новой жизни» [Федотов 1934; Федотов 1982, 147-148].
Это слова из статьи Федотова «Наша демократия», опубликованной в 1934 г. в журнале «Новый Град», основанном им в 1931 г. совместно с Федором Степуном и эсеровским публицистом Ильей Бунаковым-Фондаминским. Журнал представлял собой реакцию на европейский кризис 1930-х гг. Важнейшей целью журнала, его программой, была защита свободы, этого важнейшего с точки зрения издателей «Нового Града» достижения начавшегося в 1789 г. «долгого XIX века», от ее тоталитарных врагов, левых и правых. Уже в 1933 г. Федотов опубликовал в «Новом Граде» статью под говорящим названием «Демократия спит», в которой высказал глубокую озабоченность тем, что германская катастрофа не смогла разбудить оставшиеся еще в Европе силы демократии: «Вот уже третье предостережение. Первой провалилась Россия. За ней Италия. Теперь Германия. Провалилась уже половина Европы. Половина ли только? Большая часть Европы уже под водами, а мы, уцелевшие, на крайнем Западе, смотрим на волнующуюся бездну, подступающую к нам, готовую слизнуть остатки материка» [Федотов 1982, 103].
Когда Федотов писал эти слова, в Европе существовали разного рода умиротворители, считавшие, что не следует преувеличивать значение перелома 1933 г. Консервативные союзники нацистской партии были уверены, что им удастся приручить Гитлера: «Через два месяца мы задвинем Гитлера в угол», сказал тогда Франц фон Папен – консервативный союзник Гитлера.
Федотов был гораздо более дальновидным. Ему было ясно, что Германия отныне вошла в совершенно новую историческую эпоху: «В другой век. В другую историю – древнюю, среднюю или ультра-современную? Во всяком случае, в тот век, где меряют достоинство человека чистотою крови, где метят евреев желтым крестом... где жгут ведьм и еретиков. Костров еще нет – для людей (пока репетируют на книгах), но до них осталось недолго ждать. Большая часть пути уже пройдена. От гуманизма осталось так мало, что восстановление квалифицированных казней, право, ничего не изменит в облике торжествующего бестиализма» [Федотов 1982, 103].
Эрозию европейской демократии Федотов связывает не в последнюю очередь с тем, что демократическая идея, за которую в прежние времена многие шли на баррикады, теперь едва ли кого вдохновляет: «Отсутствие идей, отсутствие воли, отсутствие людей – такова формула кризиса демократии, вскрывающая не порочность учреждений, а нечто худшее: одряхление демократической культуры» [Федотов 1982, 113].
Федотов констатирует, что парламентаризм подвергается осмеянию. Вряд ли можно себе представить, что народ станет защищать парламент, атакованный врагами демократии. А без этой готовности парламентский режим немыслим.
В своем диагнозе 1933-1934 гг. Федотов предвосхитил развитие ближайших нескольких лет. Вскоре стало очевидно нежелание западных демократий поставить правые режимы на место, что позволило последним безнаказанно совершать один акт агрессии за другим. Политика невмешательства, проводимая западными державами, подтвердила тезис Федотова, что в политике слабость не только несчастье, но и порок. Слабость, выказанная в то время западными демократиями, отнюдь не являлась проявлением действия неизбежного, квазифизического закона. Это был результат сознательного решения ведущих политических кругов Франции и Великобритании, которые в основном сами хотели быть обманутыми авантюристом из Берлина: они принимали на веру его миролюбивые заверения, когда он обставлял ими свои очередные претензии. Когда Невилл Чемберлен и Эдуар Даладье в Мюнхене предали самого верного союзника Запада в Восточной Европе – Чехословакию, они сделали это, чтобы, как они утверждали, обеспечить мир для будущих поколений («Peace in our time»). Этим решением, чрезвычайно сомнительным с этической точки зрения, они уступили стремлению людей, которыми они управляли, к миру – они непременно хотели плыть по течению. Но существовали и другие решения: за них выступал Уинстон Черчилль, оказавшийся тогда в одиночестве среди политического класса Великобритании. Черчилль безоговорочно осуждал готовность многих представителей британского и французского истеблишмента к капитуляции и считал компромисс с Гитлером бессмысленным. Так же как и Черчилль, Федотов имел мужество отстаивать непопулярную позицию. В то время, когда все меньшее количество людей осмеливалось защищать демократию, так как она, с точки зрения людей, плывущих по течению, казалась дискредитированной, Федотов в уже упомянутой статье «Наша демократия» писал: «"Новый Град" не популярен, нам нечего терять, и потому мы защищаем демократию» [Федотов 1982, 153].
Людям, презирающим демократию, Федотов два года спустя бросил в лицо следующие слова: «Демократия сейчас – единственное убежище человечности. А человечность – единственное, что еще сохраняется в современном мире от христианской цивилизации» [Федотов 1988б, 58].
4. Кризис Российской империи Преобладающее большинство русских эмигрантов, даже безусловные поборники демократических принципов, были настроены проимперски. Сначала это можно было отнести и к самому Федотову. Происшедший вследствие революции 1917 г. распад Российской империи стал беспримерной трагедией для него. Тот факт, что русские солдаты, как правило, «крестьяне в шинелях», не были готовы защищать Россию от ее внешних врагов и сосредоточили свое внимание лишь на борьбе со своими «внутриполитическими врагами» – помещиками, Федотов считал глубочайшей трагедией. Он объяснял такое поведение русских «низов» их политической растерянностью, тем, что потеряв веру в царя, они утратили и всякое отношение к русскому государству: «Народ, который столько веков с героическим терпением держал на своей спине тяжесть Империи, вдруг отказался защищать ее. Если нужно назвать один факт – один, но основной, из многих слагаемых русской революции, – то вот он: на третий год мировой войны русский народ потерял силы и терпение и отказался защищать Россию. Не только потерял понимание цели войны (едва ли он понимал их и раньше), но потерял сознание нужности России. Ему уже ничего не жаль: ни Белоруссии, ни Украины, ни Кавказа. Пусть берут, делят, кто хочет. "Мы рязанские". Таков итог векового выветривания национального сознания» [Федотов 1991 I, 246].
То, что большевики сумели на основе пролетарского интернационализма и с помощью безбрежного насилия восстановить Российскую империю, с точки зрения Федотова, не представляло собой долговременного решения национального вопроса в империи. Он был убежден в том, что после краха большевистского режима националистические эмоции, еще более радикальные, чем прежде, захлестнут страну: «При насильственном свержении большевистской диктатуры Россию, несомненно, ждет взрыв национальных восстаний. Ряд народностей потребуют отделения от России, и свой счет коммунистам превратят в счет русскому народу» [Федотов 1991 I, 243][5].
Как известно, этот прогноз, сделанный в 1931 г., через 60 лет, во время распада СССР, в основном стал реальностью. Федотов подчеркивает, что большинство русских эмигрантов не верит в распад Российской империи и в возможность сокращения территории России до размера ее великорусского ядра. Это наивно, полагает публицист. Противники большевиков должны учитывать и такую перспективу. Может случиться, что «новое собирание земель русских» станет насущной задачей первого послебольшевистского правительства России. Со временем Федотов утратил, однако, надежду на то, что послебольшевистской России удастся спасти империю.
Именно в 1947 г., когда Сталин пытался в ранее невиданных размерах упрочить имперские позиции России (за это многие русские националисты простили кремлевскому диктатору как коллективизацию 1930-х гг., так и «Большой террор»), как раз в это время Федотов писал о национальном вопросе в России: «Большевистский режим ненавистен и огромному большинству великороссов. Но общая ненависть не спаивает воедино народов России. Для всех меньшинств отвращение от большевизма сопровождается отталкиванием от России, его породившей. Великоросс не может этого понять. Он мыслит: мы все ответственны, в равной мере, за большевизм, мы пожинаем плоды общих ошибок. Но хотя и верно, что большевистская партия вобрала в себя революционно-разбойничьи элементы всех народов России, но не всех одинаково. Русскими преимущественно были идеологи и создатели партии. Большевизм без труда утвердился в Петербурге и в Москве, Великороссия почти не знала гражданской войны; окраины оказали ему отчаянное сопротивление. Вероятно, было нечто в традициях Великороссии, что питало большевизм в большей мере, чем остальная почва Империи: крепостное право, деревенская община, самодержавие. Украинец или грузин готовы преувеличивать национально-русские черты большевизма и обелять себя от всякого сообщничества. Но их иллюзии естественны» [Федотов 1952, 195-196].
В своем анализе Федотов недооценивает интенсивность гражданской войны в великорусских областях (Сибири, Тамбове, Астрахани или же Кронштадте). Что же касается склонности нерусских народов рассматривать большевизм лишь как русское явление, то это наблюдение Федотова вполне соответствует действительности.
В итоге Федотов дает такой прогноз развития России после развала большевистского режима: в то время, когда внимание русских в первую очередь будет отвлечено расчетом со своими собственными палачами, большинство нерусских народов СССР потребует выхода из советской федерации, который им гарантирует советская конституция. Это, вероятно, вызовет гражданскую войну, которая расколет страну на две равновеликих части – русских и нерусских. Если эту гражданскую войну выиграют русские и попытаются насильственно привязать к себе народы империи, эта победа будет недолгой. Тогда Россия станет последней на земле империей, объектом ненависти всех стремящихся к свободе народов. Что же касается самих русских, то их попытка насильственно сохранить имперский характер страны разрушит всякую надежду на внутреннее освобождение России: «Не может государство, существующее террором на половине своей территории, обеспечить свободу для другой» [Федотов 1952, 198]. По всем этим причинам Федотов выступает за освобождение России от груза империи. Это не будет означать конца России: «Finis Russiae? Конец России или новая страница ее истории? Разумеется, последнее. Россия не умрет, пока жив русский народ, пока он живет на своей земле, говорит своим языком. Великороссия, да еще с придачей Белоруссии (вероятно) и Сибири (еще надолго), все еще представляет огромное тело, с огромным населением, все еще самый крупный из европейских народов. Россия потеряет донецкий уголь, бакинскую нефть – но Франция, Германия и столько народов никогда нефти не имели. <...> Даже чувство сожаления от утраты былого могущества будет смягчено тем, что никто из былых соперников в старой Европе не займет ее места. Все старые Империи исчезнут. <...> Потеря Империи есть нравственное очищение, освобождение русской культуры от страшного бремени, искажающего ее духовный облик. Освобожденная от военных и полицейских забот, Россия может вернуться к своим внутренним проблемам – к построению выстраданной страшными муками свободной социальной демократии» [Федотов 1952, 198-199].
Пугает та точность, с которой Федотов в 1947 г. предсказал будущий территориальный облик Российской Федерации, возникшей в 1991 г. Итак, называя, например, Белоруссию частью постсоветской России, он это свое высказывание сопроводил словом «вероятно». И в другом пункте этот прогноз осуществился с буквальной точностью, а именно когда он предсказал, что республики СССР при выходе из советской федерации будут опираться на соответствующую статью советской конституции. Это произошло, несмотря на тот факт, что советскими конституциями (1924, 1936 и 1977 гг.) право выхода из СССР предоставлялось лишь на словах. Но в 1991 г. конституционная теория превратилась в конституционную практику.
Что же касается создания в постбольшевистской России свободного, социального и демократического общества, о чем говорилось в прогнозе Федотова, то публицист никоим образом не был столь наивен, чтобы полагать, что такое общество может возникнуть мгновенно: «После тридцатилетия коммунизма русский человек огрубел, очерствел... Вероятно, не одно поколение понадобится для его перевоспитания, т.е. для его возвращения в заглохшую традицию русской культуры, а через нее и русского христианства. К этой великой задаче должна уже сейчас, в изгнании, готовиться русская интеллигенция, вместо погони за призрачными орлами империи» [Федотов 1952, 199].
Это завещание Федотова актуально и сегодня.
Литература Бердяев 1955 - Бердяев Н. Истоки и смысл русского коммунизма. Париж, 1955.
Брукс 1973 - Brooks J. Vekhi and Vekhi Dispute // Survey. 1973. № 1. P. 21-50.
Ват 1998 - Wat A. Mój wiek. Pamiętnik mówiony. Warszawa, 1998. Vol. 2.
Вентури 1983 - Venturi F. Roots of Revolution. Chicago, 1983.
Вехи 1909 - Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции. M., 1909.
Волкогонов 1995 - Волкогонов Д.А. Семь вождей. Галерея лидеров СССР в двух книгах. M., 1995. Т.1.
Гефтер 1991 - Гефтер M. Из тех и этих дней. M., 1991.
Зернов 1991 - Зернов Н. Русское религиозное возрождение. Париж, 1991.
Люкс 1989 - Luks L. Intelligencija und Revolution. Geschichte eines siegreichen Scheiterns // Historische Zeitschrift. 1989. Vol. 249. P. 265-294.
Нахирны 1983 - Nahirny V. The Russian Intelligentsia. From Torment to Silence. New Brunswick, 1983.
Пайпс 1980 - Pipes R. Struve. Liberal on the Right 1905-1944. Cambridge Mass., 1980. P. 106-113.
Пыжиков 2001 - Пыжиков A.В. Ленинизм и сталинизм: идеологические разногласия // Вопросы философии. 2001. № 6.
Рид 1979 - Reed Ch. Revolution and the Russian Intelligentsia 1900-1912. The Vekhi Debate and Its Intellectual Background. L., 1979.
Современные записки 2011 - Современные записки (Париж 1920-1940). Из архива редакции. М., 2011. Т. 1.
Степун 2000 - Степун Ф. Сочинения. М., 2000.
Трубецкой 1927 - Трубецкой Н. Общеевразийский национализм // Евразийская хроника. 9. 1927.
Федотов 1934 - Федотов Г.П. Наша демократия // Новый Град. 1934. № 9.
Федотов 1952 - Федотов Г.П. Новый Град. N.Y., 1952.
Федотов 1973 - Федотов Г.П. Россия, Европа и мы. Париж, 1973.
Федотов 1982 - Федотов Г.П. Тяжба о России. Париж, 1982.
Федотов 1988а - Федотов Г.П. Лицо России. Сборник статей (1918-1931). Париж, 1988.
Федотов 1988б - Федотов Г.П. Защита России. Париж, 1988.
Федотов 1991 - Федотов Г. Судьба и грехи России. M., 1991.
Федотов 2008 - Федотов Г.П. Собрание сочинений в 12-ти томах. М., 2008.
Франк 1956 – Франк С. Биография П.Б.Струве. N.Y. 1956.
Шлёгель 1988 - Schlögel K. Jenseits des Großen Oktobers. Das Laboratorium der Moderne. Petersburg 1900-1921. Berlin, 1988.
ПРИМЕЧАНИЯ [1] О сборнике «Вехи» см. также: [Рид 1979; Брукс 1973, 21-50; Шлёгель 1988; Пайпс 1980, 106-113; Франк 1956, 81-86].
[2] См. также введение в: [Федотов 1991 I, 12].
[3] См. на эту тему также [Зернов 1991; Бердяев 1955; Нахирны 1983; Вентури 1983; Люкс 1989; Степун 2000; Современные записки 2011, 386].
[4] О сталинской критике Ленина см.: [Волкогонов 1995, 179, 181].
[5] См. на эту тему также [Трубецкой 1927, 24-30].
Авторизованный перевод с немецкого Б. Хавкина Источник:
ЛЕОНИД ЛЮКС родился в 1947 году в Свердловске (ныне Екатеринбург). В 1965 году окончил среднюю школу в Щецине (Польша). Изучал историю и славистику в Иерусалиме и Мюнхене. Преподавал историю в университетах Мюнхена, Бремена, Кельна, с 1995 по 2012 год возглавлял кафедру Центральной и Восточноевропейской истории в Католическом университете г. Айхштетт. С 2011 года директор Института по изучению Центральной и Восточной Европы в Католическом университете. Главный редактор журнала «Форум новейшей восточноевропейской истории и
культуры».
Изменено: - 27.07.2017 05:12:22
"НАУЧПОП" (НАУЧНО-ПОПУЛЯРНАЯ ЛИТЕРАТУРА), В этой теме будут публиковаться только научно-популярные материалы на различную тематику из текстов написанных либо самими учеными, либо профессионалами научной журналистики. Поэтому тема открывается в разделе «Наука и образование».
НАУЧПОП: ИСТОРИЯ
ЛЕОНИД ЛЮКС (Leonid Luks – Institute for Central and Eastern European Studies, Catholic University of Eichstatt-Ingolstadt) ГЕОРГИЙ ФЕДОТОВ О ХАРАКТЕРЕ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ И О ЕВРОПЕЙСКОМ КРИЗИСЕ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ ХХ В. Георгий Федотов был, наряду с авторами сборника «Вехи» (1909) и некоторыми другими представителями русского религиозно-философского возрождения рубежа XIX-XX вв., одним из самых глубоких интерпретаторов начавшейся в 1917 г. русской катастрофы и углублявшегося европейского кризиса первой половины XX в.
Однако между Федотовым и авторами «Вех» было принципиальное различие. Если авторы Вех решительным образом влияли на внутренний российский дискурс начиная с конца ХIХ столетия, то голос Федотова был услышан его соотечественниками лишь через четверть века – в 1926 г.
Революционное прошлое связывало Георгия Федотова с авторами «Вех» – Семеном Франком, Николаем Бердяевым, Петром Струве, Сергеем Булгаковым и Александром Изгоевым[1]. И он нес в себе бациллу политического радикализма и отчужденного от мира утопизма; тем более безжалостно и эффективно он боролся с этой духовной болезнью.
К середине 20-х гг. Федотов превратился из неизвестного автора в одного из самых влиятельных публицистов русской эмиграции, которого называли «новым Александром Герценом»[2]. Творчество Федотова отличалось духовной оригинальностью и наглядностью форм, в которые он облекал свои мысли.
Однако авторы «Вех», за исключением Николая Бердяева, были и остаются до сих пор почти неизвестными на Западе. И это несмотря на тот факт, что они внесли в изучение европейского кризиса ХХ в. свой вклад, соотносимый с вкладом таких немецких эмигрантов как Эрнст Френкель, Ханна Арендт, Хельмут Плесснер, Теодор Адорно и Вальтер Беньямин.
1. Анализ причин и последствий русской революции Широкая русская общественность открыла для себя Федотова, как уже было сказано, в 1926 г. – сразу после его отъезда из Советского Союза. Тогда совершенно неизвестный автор, возникший как бы из ничего, появился на страницах многих влиятельных эмигрантских газет и журналов и сразу же удивил читателей своей духовной глубиной и блестящим стилем. Однако Федотов никоим образом не являлся новичком в публицистике. И до 1926 г. он публиковал тексты, в которых выражал свое отношение как к русской катастрофе 1917 г., так и европейскому кризису начавшегося ХХ в. Однако эти статьи едва ли были замечены в России широкой общественностью: большевистская цензура сразу же запретила печатный орган, в котором публиковался Федотов. Речь идет о журнале «Свободные голоса», первый и единственный номер которого вышел в свет в апреле 1918 г. Три коротких заметки, которые Федотов напечатал в этом издании, содержали ряд основополагающих тезисов, развитых в его дальнейших работах (после 1926 г.) [Федотов 1988а, 1-15].
После запрета «Свободных голосов» Федотов в условиях большевистской диктатуры больше не имел возможности публично выражать свои мысли. Во время гражданской войны он жил в Петрограде и работал в Публичной библиотеке. Несмотря на замкнутый образ жизни, он участвовал в заседаниях тайного религиозно-философского кружка под руководством богослова А. Мейера, который и был редактором «Свободных голосов» [Федотов 2008 XII, 252-255].
В начале 1920 г. Федотов, чтобы избежать царившего в Петрограде голода, покинул город и переселился в родной город Саратов, где стал преподавать историю средних веков в университете. (В 1911 г. он завершил курс истории у известного петербургского профессора-медиевиста И.М. Гревса.)
В 1923 г. Федотов вернулся в Петроград, где работал переводчиком и вновь вошел в кружок А. Мейера. Широкой общественности он оставался неизвестен. Его биограф писал: «В эти три года Федотов создал лишь три научные статьи и краткий трактат об Абеляре. Из-за ужесточившейся цензуры его статья "Об утопии Данте" так и осталась неопубликованной» [Федотов 1988а, XVIII]. Так что творческий потенциал Федотова в значительной мере оставался нереализованным. Эта ситуация изменилась лишь тогда, когда он в конце 1925 г. покинул Советский Союз и переселился на Запад. До 1941 г. Федотов жил в Париже. Уже в 1926 г. в русских эмигрантских журналах «Версты» и «Путь» появились первые статьи Федотова, которые заложили основу его славы как одного из самых талантливых публицистов русской эмиграции. Особое внимание критиков вызвало его эссе «Трагедия интеллигенции», опубликованное в журнале «Версты» в 1926 г. На этом сочинении я хотел бы остановиться немного подробнее.
В начале работы Федотов извиняется за необходимость вновь писать о русской интеллигенции: не опубликованы ли об этом с конца ХIХ в. многочисленные тексты? Федотов придерживается, однако, мнения, что несмотря на поток статей, катастрофа 1917 г. вынуждает переоценить роль интеллигенции в русской истории. Лишь теперь можно ясно увидеть как созидательные, так и разрушительные последствия ее деятельности. В качестве двух основных характеристик интеллигенции Федотов называет ее беспочвенность и самозабвенный идеализм. Однако это определение не представляет собой ничего нового. Аналогично описывали интеллигенцию и авторы «Вех». Тем не менее федотовское изображение интеллигенции содержит дополнительные аспекты, которые еще больше подчеркивают уникальность этого явления. В особенности это касается беспочвенности интеллигенции. Не в последнюю очередь по этой причине не все критики царизма, по Федотову, принадлежат к «ордену интеллигенции». Так, например, декабристы, которые хотели превратить царскую автократию в конституционную монархию, никоим образом не были беспочвенными оппозиционерами. Они были прекрасно интегрированы в царский офицерский корпус и государственный аппарат. Они отвернулись от существующего режима не вследствие своих антигосударственных убеждений, а лишь потому, что русская монархия, с их точки зрения, остановилась на пути просвещенных реформ, предначертанном Петром. Лишь следующее поколение критиков режима, по Федотову, отвернулось полностью от государства. Лишь с этого поколения, как считал Федотов, началась история «ордена интеллигенции».
Интеллигенция, отдаленная от государства и народа, жила в своем абстрактном мире идей. Вследствие полного отрыва от политической и социальной реальности она становилась все более радикальной. Каждое новое поколение интеллигенции выбрасывало идеи предыдущего на «свалку истории», потому что считало их слишком умеренными. Так, например, радикально настроенные материалисты-нигилисты 1860-х гг. презирали своих предшественников-идеалистов (конфликт отцов и детей, столь точно описанный Федором Достоевским в романе «Бесы»). Кампанию нигилистов, направленную против эстетики, против всякой неутилитарной деятельности в сфере культуры, Федотов называет своего рода нашествием варваров, которое угрожало разрушить хрупкую оболочку цивилизации петербургской России.
Линии развития русской интеллигенции и русской культуры все больше отдалялись друг от друга: «К XX в. это уже две породы людей, которые перестают понимать друг друга» [Федотов 1988а, 102].
Для Федотова представляло загадку почти религиозное рвение, с которым интеллигенция, имеющая весьма скудный интеллектуальный багаж, отстаивала свои идеи. Это в особенности касалось поколения 1870-х гг., которое шло за нигилистами и из рядов которого вышло движение народников. Движение, которое «ушло в народ», чтобы самозабвенно служить ему, вызывает почти безграничное восхищение Федотова (в этом нашли свое ясное выражение социалистические идеалы его юности).
Федотов сравнивает народников с религиозными подвижниками и мучениками времен раннего христианства. Хотя духовными лидерами народников были авторы поверхностных революционных брошюр, фактически их идеалы питались из христианских истоков. Федотов подчеркивает, что многие народники, вопреки их атеистическим взглядам, говорили о Христе с большим благоговением. Но затем, с 1879 г., случилось что-то непостижимое: «Странствующие апостолы превратились в политических убийц». Это превращение Федотов объясняет провалом эсхатологических ожиданий народников. Несмотря на свою чрезвычайную готовность к самопожертвованию, они оказались не в состоянии создать «Царствие Божие» на земле или же «царство социализма» [Федотов 1988а, 107][3]. Народ, к спасению которого они стремились, отвернулся от них.
Совершая террористические акты, интеллигенция утратила политическую невиновность, – развивает свою мысль Федотов. Однако, представители «ордена» считали себя, несмотря на совершаемые ими убийства, не преступниками, а жертвами и мучениками. Всякое воспевание побед было им чуждо; из всех революционных песен у них пользовались наибольшей популярностью похоронные марши, – подчеркивает Федотов.
На протяжении поколений русская интеллигенция пыталась проникнуть в душу народа, разгадать тайные желания и стремления русских «низов».
Но так как народ упрямо молчал, этому молчанию придавалось почти мистическое значение. В воображении интеллигенции возник иллюзорный мир людей, якобы стремящихся создать социальный рай на земле. В начале XX в. состоялась долгожданная встреча интеллигенции с народом, – продолжает Федотов свои рассуждения. Это был в высшей степени противоречивый союз под лозунгом «Земля и воля» (Федотов использует название организации русских народников 1870-х гг.). При этом оба участника этого союза имели совершенно различные цели: «одному земля, другому воля» [Федотов 1991 I, 158].
Как справедливо отмечает Федотов, русские крестьяне в 1917 г. были заинтересованы в земле, но не в свободе и защите демократии. Решение крестьянства по своим последствиям стало роковым для России – Немезида истории не заставила себя долго ждать. После потери свободы крестьяне потеряли вследствие сталинской коллективизации сельского хозяйства и землю. 2. Сталинская революция сверху или «второе закрепощение» крестьян Через несколько месяцев после начала коллективизации Федотов в статье «Проблемы будущей России» выразил свое отношение к этому процессу. Сталинскую попытку лишить собственности 100 млн. крестьян и превратить их в безземельных пролетариев он назвал актом безумия. Однако это безумие имело свою внутреннюю логику. Сталин понимал, что национальная сущность России, ставящая под угрозу коммунистический эксперимент, выражена, прежде всего, в крестьянстве. Поэтому он принял смелое решение – ликвидировать крестьянство как таковое: «Никогда еще столь дерзкая мысль не воплощалась в волю государственного деятеля... Но, может быть, никогда еще ни один правитель не наследовал такой сверхчеловеческой власти».
Затем Федотов с чувством тревоги спрашивает, сможет ли сталинский режим осуществить свое намерение: «И становится страшно: удастся ли? То есть не "построить социализм", а разрушить все живые силы крестьянства, обратить его в рабство, без хозяйственной воли, без быта, без Церкви, без России. Сейчас решается судьба России – быть может, на столетия. Если народ не отстоит себя в этой последней борьбе, значит, он перестанет быть субъектом истории» [Федотов 1991 I, 229].
Как известно, эту решающую битву русское крестьянство проиграло. Несмотря на отчаянное сопротивление, оно было не в состоянии сдержать режим, который в мирное время объявил войну собственному народу.
Во второй статье из цикла «Проблемы будущей России», изданной в 1931 г. в журнале «Современные записки», Федотов описывал русское крестьянство после побоища. Как могло произойти столь сокрушительное поражение подавляющего большинства народа? Федотов объясняет это в первую очередь недостатком готовности народа защищать свою свободу и права: «Он не пошевелил пальцем, чтобы защитить избранное им учредительное собрание. 13 лет он пассивно смотрит, как воля его фальсифицируется в избирательской системе советов, позволяя говорить от своего имени продажным или враждебным ему отщепенцам. Он живет в режиме неслыханного террора, едва ли сознавая исключительность этого положения. Он дает энергичному меньшинству мять себя, как глину, вить из себя веревки» [Федотов 1991 I, 257]. Эта пассивность масс, по Федотову, искушала «людей одаренных волей к власти и лишенных правового сознания». В царской России большинство населения также было пассивно, – развивает свою мысль Федотов. Но в стране тогда был тонкий слой интеллигенции, ценившей превыше всего свободу. Интеллигенция, со своим почти религиозным пафосом свободы, заставила правителей обуздать их властолюбие. «Объективно интеллигенция предъявила свои права на власть, боролась за нее более полувека и потерпела поражение в 1917 году» [Федотов 1991 I, 142].
После уничтожения интеллигенции вследствие большевистской революции в России больше не осталось социальной группы, которая была бы готова защищать свободу. Этот факт считает Федотов наиболее трагическим последствием катастрофы 1917-1920 гг. [Федотов 1991 I, 258].
После описания положения народных масс России, то есть побежденных, Федотов обращается к победителям – партии большевиков. В статье 1933 г. под названием «Правда побежденных» Федотов описывает менталитет нового поколения большевистских функционеров, которым удалось выйти победителями из второй гражданской войны начала 1930-х гг. Этим «новым большевикам» была чужда революционная романтика их предшественников. Партия пыталась уничтожить память о братстве по оружию времен гражданской войны; симпатии к бывшим товарищам теперь считались святотатством. «Новый большевик» должен был всегда быть готов устранить даже самых честных и стойких товарищей, если они выступали против «генеральной линии партии». Партаппарат виртуозно использовал самые низменные инстинкты членов партии. На каждого из них было подготовлено досье, в котором были в мельчайших деталях перечислены слабости и недостатки «потенциальных преступников». Всеобщее недоверие и страх представляли собой важнейшие основы системы. Подлецы, не имеющие собственного мнения, или же люди, которые не в состоянии защищать свои убеждения, являлись «безупречными» товарищами по партии: их легче было контролировать. «Отсюда эта постоянная гимнастика предательства своих убеждений, упражнения в покаянных письмах и доносах на единомышленников. Нужно унизить, скомпрометировать возможно больше членов партии, чтобы они не могли выйти из повиновения. Верность коммунизму, стойкость убеждений – лучшие качества бойца, последние остатки военно-революционной этики – сознательно разрушаются во имя партийной дисциплины» [Федотов 1991 II, 36].
Примерно за 4 года до первого московского показательного процесса Федотов описывает эту «новую большевистскую мораль». Он прозорливо предсказал покаянные выступления бывших ближайших соратников Ленина, которые предавали свои убеждения, товарищей и даже членов своих семей и оговаривали себя, признаваясь в самых отвратительных преступлениях. Это моральное разложение представляется почти неизбежным следствием изменения менталитета большевиков, о чем Федотов писал еще в начале 1930-х гг.
Федотов за 4 года до их начала предвидел и другую существенную черту будущих показательных процессов – их фиктивность, пропагандистскую заданность, основанную на «полезной лжи».
«В настоящее время можно сказать, что коммунизм уже потерял способность различения истины и лжи, как, много раньше, – добра и зла. Истина приобрела чисто служебное, или тактическое, значение – для генеральной линии, для сегодняшнего дня. Это признается с наивным цинизмом издателями Советской Энциклопедии, историками партии. История не может угнаться за политическим заказом, меняющимся каждый день. Вчерашние полубоги, в которых верили, на которых учились, сегодня втаптываются в грязь по указке свыше», – писал Федотов [Федотов 1991 II, 36-37].
Как же могла существовать описанная Федотовым саморазрушительная система? На чем основывалась ее несомненная эффективность, позволившая ей победить всех врагов, подчинить себе русское общество как таковое?
Федотов объясняет это существованием мифа коллектива, ощущением каждого партийца, что он – составная часть гигантского механизма: «Связь с коллективом, с партией, с могущественным сверхличным организмом. Превратиться в клеточку, не чувствовать, убить свою личность – единственный способ сохранить жизнь и способность к действию» [Федотов 1991 II, 37].
Федотов отмечает, что такая крайняя степень самоотречения в пользу коллектива возможна лишь тогда, когда речь идет о коллективе, всегда находящимся в борьбе. Поэтому большевизм постоянно нуждается в новых врагах, которых следует уничтожить. Так что партию вдохновляет не столько любовь к новому справедливому миру, который она якобы строит, сколько ненависть к врагам. Поэтому Федотов считает большевизм в чистом виде механизмом разрушения, которому чуждо все человеческое: «Дух большевизма – дух небытия» [Федотов 1991 II, 39].
Так Федотов описывал характер партии, которая после покорения русского крестьянства чувствовала себя всемогущим демиургом, сумевшим чуть ли не мгновенно «создать новый мир» и построить «социализм в одной стране».
XVII съезд партии большевиков в январе 1934 г., на котором большевики праздновали свой «триумф», партийные пропагандисты называли «съездом победителей». Через 5 лет 70% членов ЦК, избранных на этом съезде, и почти половины его делегатов уже не было в живых. Они пали жертвой беспримерного сталинского террора. Поэтому советский историк Михаил Гефтер во времена горбачевской перестройки переименовал «съезд победителей» в «съезд самоубийц» [Гефтер 1991].
Как Федотов объясняет этот непостижимый процесс?
Факт перерождения в середине 1930-х гг. большевистской диктатуры в личную деспотию Сталина Федотов не считает чем-то необычным.
Почти все «великие революции» в конце концов, вырождались в личные тирании, пишет Федотов в 1936 г. в статье «Сталинократия». Причем большевистская Россия все более походила на фашистские государства. Однако между сталинской диктатурой и фашистскими режимами было и важное различие: «Для фашизма необходимы три элемента: вождь, правящий активный отбор и революционная взволнованность масс. В России не только давно уже массы вернулись в состояние политической пассивности. В России, теперь уже можно сказать, нет и партии как организации активного меньшинства, имеющей свою волю, свои традиции. Муссолини и Гитлер (как и Ленин) должны постоянно дрессировать, воспитывать и вдохновлять ряды своих бойцов. Эта обязанность принадлежит к нелегкому политическому искусству фашистского вождя. Сталину давно уже удалось убить всякую политическую активность своей партии» [Федотов 1991 II, 85].
Здесь Федотов недооценивает степень покорности правящей партии в нацистском государстве, которая ничем не отличалась от покорности большевиков в сталинскую эпоху. Но, конечно, существовали и коренные различия между двумя тоталитарными режимами – они касались прежде всего идеологических, экономических и социальных устоев обеих систем. Эти различия Федотов, как правило, недооценивал, называя сталинизм разновидностью фашизма [Федотов 2008 IX, 190-191, 201, 208, 221, 257, 340].
Большинство эмигрантов все еще мечтают о спасении России от большевизма, пишет Федотов; но они не понимают, что большевизма в его прежнем виде в России больше нет: «Еще большинство эмиграции повторяет: в России царствуют коммунисты, или большевики; еще мечтают об избавлении России от этих большевиков, не замечая того, что большевиков уже нет, что не "они" правят Россией. Не они, а он. А если "они", возглавляемые "им", то совершенно не коммунисты, а новые люди, к которым нужно приглядеться», – считает Федотов [Федотов 1991 II, 86].
Через несколько месяцев после написания Федотовым этих строк начался сталинский «Большой террор», начало которому положил первый московский показательный процесс августа 1936 г. Советская властная элита, которая тогда безраздельно контролировала все ключевые позиции в государстве, практически не оказала сопротивления этой попытке Сталина обезглавить ее. Ее поведение очень отличалось от действий советских крестьян, оказавших отчаянное сопротивление террористической кампании режима во время коллективизации. Столь разное поведение, конечно же, определялось тем, что старая большевистская гвардия, в отличие от крестьян, в гораздо большей степени отождествляла себя с системой, которая теперь была направлена против нее. Польский поэт Александр Ват, который одно время симпатизировал коммунизму, писал в воспоминаниях, что ни одна группа жертв не вела себя в сталинских тюрьмах столь недостойно, как «старые большевики», эти бывшие герои революции и гражданской войны. Едва ли кто иной так быстро капитулировал перед органами террора [Ват 1998]. Московские показательные процессы 1936-1938 гг., когда, как уже говорилось, бывшие ближайшие соратники Ленина обвинялись в беспрецедентных преступлениях против ими же и созданного советского государства, являют собой особенно впечатляющий пример такой капитуляции.
Федотов пристально следил за московскими процессами. Сразу же после августовского процесса 1936 г., направленного против ближайших соратников Ленина – Григория Зиновьева и Льва Каменева, Федотов писал: «Я не радуюсь их унижению. Я унижен вместе с ними. Ибо их позор – тоже, в конце концов, позор России. Ведь эти люди когда-то победили Россию. Они оказались сильнее всех ее вождей. Они кичились своей несокрушимой "большевистской" волей. И эта сила и эта воля оказались мнимыми. Когда воздух революции вышел из этих пустых резиновых шаров, они свернулись в жалкие тряпочки» [Федотов 1988б, 53].
Факт, что подсудимые во время процессов вели себя «недостойно», Федотов связывает с Лениным: «За Сталиным и Зиновьевым, за всем разнообразием личных характеристик большевистских вождей, маячит зловещая фигура Ленина, который воспитал это поколение, который своим принципиальным, циническим аморализмом, своим отрицанием личной чести, правдивости и достоинства убил в зародыше возможность большевистского благородства. Растил палачей, но не героев. И по образу этих растленных, на все готовых слуг творил новую Россию – рабыню Сталина» [Федотов 1988а, 53].
После третьего показательного процесса в марте 1938 г., который был направлен против «любимца партии» Николая Бухарина, Федотов высказал мнение, что уничтожение старой большевистской гвардии должно устранить партию Ленина. Это была посмертная казнь Ленина: «будь жив сейчас Ленин и окажись он в руках Сталина, без всякого сомнения, и он признал бы себя германским шпионом – и, быть может, с несколько большим на то правом», пишет Федотов [Федотов 1988б, 180].
Имел ли «Большой террор», который, на первый взгляд, был лишь воплощением саморазрушающего произвола режима, внутреннюю логику?
Федотов ее определенно видит; он считает, что ненавистная народу партия постепенно становилась обузой для Сталина. Теперь он хотел быть властелином всех русских, а не только вождем убежденных коммунистов. Отсюда – реабилитация предреволюционной русской истории, до сих пор являвшейся для большевиков воплощением зла; отсюда – прославление ранее презираемого слова «Родина». Сталин, в отличие от побежденного им Троцкого, не был убежденным марксистом, – считает Федотов. У Сталина не было интеллектуального потенциала, необходимого для комплексного понимания марксистской доктрины. Тот факт, что несмотря на это, режим официально исповедовал марксизм, Федотов объяснял интеллектуальной импотенцией сталинистов. Они не были в состоянии создать идеологию, которая могла бы легитимировать новую систему, больше не имевшую с классическим марксизмом ничего общего. Культ личности Сталина играл в этом двойственном отношении режима к марксизму особую роль. Сталина, одного из самых теоретически бездарных большевистских функционеров, советские писатели превозносили как лучшего стилиста, а ученые назвали величайшим философом мира. На первый взгляд, это казалось абсурдным, однако Федотов увидел в этом своеобразную внутреннюю логику: «Сталин должен быть величайшим гением, чтобы иметь право не считаться с догматами Маркса и заветами Ленина» [Федотов 1991 II, 92]. Федотову не хватало временной дистанции, чтобы понять, что Сталин никоим образом не стремился дистанцироваться от марксизма, несмотря на его многочисленные критические высказывания в отношении классиков марксизма. Так, например, Сталин не раз называл себя скромным учеником Ленина, однако между строк он снова и снова давал понять, что Ленин был фантазером, мечтателем. Лишь ему, Сталину, удалось воплотить ленинские мечты в жизнь, например, мечту о ликвидации частной собственности или об индустриализации страны[4].
Но не только заветы Ленина, но и постулаты классиков марксизма Сталин неоднократно ставил под вопрос. В разговоре с вождями югославской компартии Сталин обвинил Маркса и Энгельса в чрезмерной зависимости от немецкой идеалистической философии [Пыжиков 2001, 46].
Однако, несмотря на это, было бы неверно полагать, что Сталин дистанцировался от основных принципов марксизма-ленинизма. Напротив, он считал себя величайшим революционером всех времен, который сумел воплотить наследие своих предшественников в реальность.
Изменено: - 27.07.2017 05:09:14
"НАУЧПОП" (НАУЧНО-ПОПУЛЯРНАЯ ЛИТЕРАТУРА), В этой теме будут публиковаться только научно-популярные материалы на различную тематику из текстов написанных либо самими учеными, либо профессионалами научной журналистики. Поэтому тема открывается в разделе «Наука и образование».
«ПОИСК» еженедельная газета научного сообщества № 3, 2017 Мурат Чошанов БЕССМЫСЛЕННАЯ ГОНКА. РОССИЙСКИЕ УЧЕНЫЕ ПРОИГРЫВАЮТ ЕЩЕ НА СТАРТЕ Профессор кафедр математических наук и подготовки учителей Техасского университета (Эль Пасо, США) Мурат Чошанов уже знаком постоянным читателям “Поиска”. В первом интервью нашей газете (№15, 2013) он рассказывал, как образовательная реформа поссорила американских математиков. Сегодня ученый делится своим видением реформ российских... Догнать и перегнать Во время прошлогодней поездки в Россию я встретился со своими бывшими коллегами из одного федерального университета, и разговор зашел о “несладкой жизни” профессуры. Мои коллеги с горечью говорили о том, что поставлены в сложные условия: возрастают требования к публикационной активности, а вместе с ними увеличивается и учебная нагрузка при практически замороженной зарплате. Университетская администрация оправдывает “нововведения” желанием “догнать и перегнать всех и вся” в рейтингах лучших университетов мира...
Как известно, в ответ на майские указы Президента РФ в 2012 году была принята государственная программа “Развитие науки и технологий”. В качестве одного из ключевых индикаторов выполнения этой программы Минобрнауки определило число публикаций российских авторов в научных журналах, индексируемых в базах данных Scopus и Web of Science. Следует признать, что цель программы достаточно прогрессивная, учитывая тот факт, что начиная с 1990-х в силу определенных причин российская наука стала терять свои позиции в мире. Однако, на мой взгляд, средства достижения цели были выбраны не вполне удачно.
Не претендуя на глубокий анализ ситуации, хотел бы поделиться некоторыми личными наблюдениями о простейших ее составляющих, а также о последствиях реализации программы, которой в этом году исполнится пять лет, в российских вузах.
Правило 40-40-20 Как известно, ломать - не строить. Резкий и во многом непродуманный переход от устоявшейся годами советской модели “ВУЗ-НИИ” (с четким разделением приоритетов: вузы, в основном, обеспечивали высшее образование, а НИИ продвигали науку) к западной (вуз выполняет обе функции) пока не оправдывает тех надежд, которые были возложены на эту реформу.
Переход на новую модель логично было бы начать с соответствующих изменений в структуре нагрузки преподавателя российского вуза. Однако российские коллеги сетуют, что большую часть времени они по-прежнему тратят на учебную работу, а все остальное - “как получится”.
Для сравнения приведу в качестве примера структуру нагрузки профессорско-преподавательского состава (ППС) в системе техасских университетов, где я работаю уже 17-й год. Она, кстати, в той или иной модификации принята практически во всех американских университетах и условно называется “40-40-20”. Уточню, что речь идет о профессорах, работающих на полную ставку. Это assistant professor (российский аналог - старший преподаватель со степенью), associate professor (доцент) и full professor (профессор).
Итак, согласно правилу “40-40-20”, общая нагрузка профессора американского университета разделена на три основные части: учебная (teaching) - 40%, научно-исследовательская (research) - 40% и общественная (service) - 20%. Учебная нагрузка включает в себя как аудиторную (лекции, семинары, практические и лабораторные занятия), так и внеаудиторную нагрузку (руководство самостоятельной работой студентов, взаимодействие с магистрантами и докторантами), а также консультирование (office hours). В учебной нагрузке незримо присутствует также время на подготовку к занятиям и проверку работ студентов.
Научно-исследовательская деятельность включает в себя проведение исследований, получение грантов и их исполнение, публикационную активность, участие в конференциях и т.п.
Общественная нагрузка предполагает активность в различных комиссиях (на уровне кафедры, факультета, университета), участие в заседаниях кафедры и факультета, членство в редколлегиях журналов, рецензирование статей и прочее.
Несмотря на то что преподавательская работа, в принципе, считается ненормированной, в американских университетах существует негласный консенсус по поводу продолжительности рабочей недели: 40 часов. Таким образом, если считать, что полная рабочая неделя составляет 40 часов, то учебная нагрузка займет 16 часов (40%), научно-исследовательская деятельность - 16 часов (40%), общественная работа - 8 часов (20%) в неделю.
Российские коллеги неприятно удивили меня, рассказав, что в последние годы учебная нагрузка в университетах РФ неуклонно растет. Мое удивление было связано с тем, что, когда я уезжал в США (конец 1990-х), она была равна 720 часам в год и в нее, как правило, входили и часы за руководство самостоятельной работой студентов, а также руководство курсовыми и дипломными работами. Но, увы, с тех пор утекло много воды...
Оказывается, в настоящее время в некоторых российских университетах эта нагрузка составляет 800-950 часов в год (речь идет об одной полной ставке). Причем основная часть приходится на аудиторные часы. По возвращении я перепроверил эти данные... Действительно, на официальном сайте Минобрнауки РФ нетрудно найти доклад бывшего директора Департамента стратегии, анализа и прогноза Г.Андрущака “Оплата труда профессорско-преподавательского состава в вузах Минобрнауки России”, сделанный в декабре 2015 года, из которого следует, что средняя аудиторная нагрузка (в часах в неделю) ППС российских вузов постоянно растет. Если в 2006 году она составляла 16,3 часа в неделю, то в 2012-м - 17,6, а в 2014-м - 21,2! Если приплюсовать внеаудиторную нагрузку и время для подготовки к занятиям, то получится, как и говорили мои коллеги, что большая часть общей нагрузки (около 30 часов из 40-часовой рабочей недели, или 75% времени) российского преподавателя приходится на учебную работу.
Возникает естественный вопрос: где же российскому профессору найти время на научную деятельность? Как ему тягаться за место под солнцем во всевозможных рейтингах с американскими и прочими западными профессорами, у которых учебная нагрузка не отнимает более 40% трудового времени?
Для сравнения: максимальная, подчеркиваю, максимальная, суммарная аудиторная и внеаудиторная нагрузка профессора (включая самый низший ранг - assistant professor) в американском университете в два с лишним раза (!) ниже аудиторной нагрузки российского коллеги и составляет порядка 9 часов в неделю, еще 7 часов (оставшиеся от суммарных 16) отводятся на подготовку к занятиям, проверку студенческих работ и консультации (office hours).
Деньги - в мусор! Российские коллеги также признались мне, что многие преподаватели вынуждены дополнительно подрабатывать в двух-трех местах, чтобы обеспечить своей семье более-менее достойное существование, поскольку при ощутимом в последние годы росте цен их зарплата практически заморожена. Данные Минобрнауки РФ (см. упоминавшийся доклад) говорят о том, что в 2014 и 2015 годах средняя по стране зарплата профессорско-преподавательского состава российских вузов составляла 47 000-49 000 рублей (примерно 817 долларов на момент написания статьи) в месяц. Причем она заметно варьировалась между отдельными университетами даже в пределах одного региона от 17 000 до 65 000 рублей.
В то же время, учитывая уровень зарплаты профессора в американских университетах (в среднем по США она составляет 9023 доллара: ), ему нет необходимости подрабатывать в других местах. Что опять-таки увеличивает “шансы” западного профессора вырваться вперед в пресловутой гонке за рейтингами.
Таким образом, даже беглый анализ (см. таблицу) двух базовых факторов (нагрузка и зарплата) говорит о том, что в России явно погорячились, вступив в бессмысленное состязание, не обеспечив сравнимые (с зарубежными) стартовые условия для российских преподавателей.
Последствия очевидны. Российский профессор находится между двух огней: с одной стороны, с него требуют публикаций в престижных научных журналах, а с другой - ему некогда заниматься наукой. Остается изворачиваться и находить самый легкий выход из ситуации - публиковаться в так называемых “мусорных” журналах, не предъявляющих никаких требований к качеству статей. Ведь чем серьезнее журнал, тем жестче и многоэтапнее процесс рецензирования, который может занимать от года до двух лет. А когда менталитет российского преподавателя настроен на гонку, времени на ожидание не остается. И “мусорные” журналы с этой точки зрения очень удобны: они публикуют статьи за плату в достаточно короткие сроки без рецензирования и закрывая глаза на качество. На Западе “засветиться” в такого рода изданиях означает основательно подмочить свою репутацию.
Публикация же в престижных научных журналах - задача чрезвычайно сложная. Для этого нужны серьезные, качественные и прорывные научные исследования, для которых у российского преподавателя в сложившихся условиях, к сожалению, не хватает времени.
Вот и получается, что миллиарды рублей, выделенных на Проект 5-100 Минобрнауки, рискуют оказаться в прямом смысле в “мусорной корзине”!
При этом в погоне за пресловутыми рейтингами российские вузы продолжают отставать по показателю “доля цитирования на преподавателя”. Большинство российских вузов (86%) из рейтинга лучших университетов мира QS-2016 снизили результаты по количеству цитирования. Увы, причины прозрачны: никто не собирается читать и ссылаться на статьи из “мусорных” журналов.
Уроки и упреки Из этой ситуации, на мой взгляд, можно извлечь несколько важных уроков.
Урок первый. У американцев есть пословица “Don’t touch, if it doesn’t leak” (дословно “не трогай, если не течет”), которая, как мне кажется, уместна в случае с отказом от модели “ВУЗ-НИИ”, показавшей свою работоспособность на протяжении долгого времени. Стоило ли ее менять на другую, эффективность которой вызывает определенные сомнения? Если уж для этого нашлись весомые аргументы, нужно было в деталях проработать новую инфраструктуру и систему поддержки профессорско-преподавательского состава российских вузов в новых условиях, включая вопросы организационного и финансового обеспечения новой модели. Тем более что, втянув российские вузы в гонку за рейтингами, надо было, в первую очередь, постараться выровнять стартовые условия (для начала, хотя бы по учебной нагрузке). Сегодня даже университеты, входящие в Проект 5-100, явно уступают ведущим мировым университетам по этим базовым условиям.
Урок второй. Можно вспомнить и русскую пословицу “Не ставь телегу впереди лошади”. Иными словами, качество научных исследований - первично, рейтинги - вторичны. Поэтому, в первую очередь, следует создать условия, при которых у российских преподавателей появится возможность проводить качественные и прорывные научные исследования. Когда будут они, тогда и рейтинги придут!
При этом исследования должны планироваться с обязательным представлением их результатов на престижных международных конференциях (для участия в них должно выделяться соответствующее финансирование) и с дальнейшей публикацией переработанных и дополненных докладов конференций в виде статей в серьезных журналах.
И наконец, третий и главный урок в том, что российская вузовская наука оказалась загнанной в угол, а российские преподаватели поставлены в такие условия, когда в бездарной гонке (наука все-таки не спорт!) за рейтингами им приходится жертвовать качеством научных работ и своей репутацией ученого. А ведь репутация - одна из ключевых составляющих человеческого капитала, важность которого впервые озвучил в своем недавнем послании Федеральному собранию Президент РФ.
Источник:
Изобразительное искусство. Ваши предпочтения), просьба выкладывать фото favourite картины, скульптуры, графического изображения, отписываться, что нравится, а что - нет, почему, любимые художники, скульпторы и тд, итп. заранее спасибо:)
Борис Жутовский МОИ ОТНОШЕНИЯ С ГЛАВОЙ ГОСУДАРСТВА
1 «Вот помру — положат люди на весы добрые и злые дела мои, и добрые перевесят», — незадолго до смерти говорил Никита Сергеевич Хрущев.
Когда теперь оборачиваюсь на те, «шестьдесят лет назад», дни, я — в который уже раз — перебираю его добрые дела.
Забил кол в гроб Сталину.
И даже сейчас, десятилетия спустя, когда большевистская дрянь вновь таскает по улицам сталинскую харю или пытается бронзой вернуть прошлое, — не выходит, кол уже не вынуть!
Вернул из лагерей оставшихся в живых страдальцев.
Мой дорогой дружочек, писатель Лев Разгон, отдавший лагерям семнадцать лет, перенес свой день рождения с апреля на пятое марта, официальную дату смерти упыря.
Вернул честное имя сгинувшим в лагерях и их близким.
Через сто лет после отмены крепостного права — через сто лет! — дал, наконец, крестьянам паспорта. Большевистский режим миллионы тружеников извел и выголодил. Остатки смогли уползти в города, «на производство», вытрудить клеть в коммуналке и хоть детей поучить в школе.
У недавно умершего моего друга Леши Казанцева в те времена отца, деда, да и всех мужиков в деревне, сбили в гурт — кулаки, дескать, и сослали в низовья Оби, к зиме, на топкие берега тундры. А по весне уцелевших забили в баржу и, постреляв через палубу, спустили в Ледовитый океан.
Отнял деньги у военных и начал строить дома — это сам Никита говорил.
Теперь те дома хулят и сносят, брезгливо называя «хрущобами». А тогда? Как жили люди — вспоминать страшно! Бараки, подвалы, до отказа забитые коммуналки! По весне серо-зеленые выползали на солнышко. Жмурясь от подвальных сумерек.
В ООН вроде бы башмаком постучал. До сего дня забыть не могут!
Вдруг тот мир увидел, что приехал живой человек. Говорит, сердится. Не очень воспитан. Но живой! И человек!
Культуре по первопутку тоже повезло. Фестиваль молодежи и студентов 57-го ошеломил! Последовавший бунт формы выплеснул на сцены, экраны, страницы, стены невиданное по количеству и разнообразию. В Ветошном переулке, в полутемном закутке, студия под руководством Э. Белютина будоражила столицу невиданными и неслыханными методами и материалами, назавтра родившиеся картины и рисунки взрывали стены почтенных площадок культуры.
Весна ломилась во все щели, и это было счастье!
2 Праздник этот длился недолго. Недавние властители дум, придя в себя, медленно, тщательно и умело сопротивлялись нахлынувшим молодым. Вслед за выставками снимались директора домов культуры и выставочных залов. Тиражи книг уменьшались. Кино и театры пощипывались критиками, и проверенные — из тех, кто «я Пастернака не читал, но…», имели все больше трибун.
Вернувшись с очередного летнего пленэра по Волге, мы — студия Белютина — устроили отчетную выставку в физкультурном зале Дома учителя, где обычно происходили наши занятия. Надо признаться, пришло много гостей. Наутро мир всколыхнула новость: в СССР выставлен абстракционизм!
В эти же дни в Манеже проходила выставка «30 лет МОСХа», организованная «стариками» Союза художников СССР для точной и быстрой расправы с молодым МОСХом. «Суровый стиль» — так теперь называется то давнишнее явление. И нам было предложено, и мы согласились — участвовать в экспозиции этой выставки, как раз накануне визита туда Хрущева. Все было точно рассчитано и выверено — «старики» не одно десятилетие охраняли свою власть и свой хлеб.
О событиях той выставки написано и нарассказано много. Мне там досталось изрядно. Четырежды я попался «пред светлые очи» и услышал в собственный адрес и про лесоповал, и про лагеря, и про паспорт до границы, и про сексуальную ориентацию. Переходя от шепота к крику, Никита изрядно взбаламутил собрание уже в следующем зале, у работ Эрнста Неизвестного, он практически перечеркнул эти шесть лет — всего шесть! — надежды после ХХ съезда и доклада «о культе личности Сталина».
С разгрома этой выставки началась очередная расправа власти с культурой. На выставке, а затем и в докладе «Высокая идейность и художественное мастерство — великая сила советской литературы и искусства» 8 марта 1963 года глава государства высказался по моему поводу вполне определенно.
«…Недавно художник А.И. Лактионов выступил со статьей в «Правде», в которой выразил свое непримиримое отношение к абстракционистскому искусству. Абстракционисты и их покровители обругали эту статью за то, что будто бы она посвящена консервативному направлению в искусстве.
И живопись тов. Лактионова третируется этими людьми, как натуралистическая.
Давайте сравним два произведения живописи — автопортрет А. Лактионова и автопортрет Б. Жутовского. Как бы иные ни думали и что бы они ни говорили по этому поводу, но для всякого здравомыслящего человека, обладающего неиспорченными вкусами, ясно, что картина художника Лактионова привлекает своей человечностью и вызывает уважение к человеку. Смотришь на него, любуешься им и радуешься за человека.
А кого изобразил Б. Жутовский? Урода! Посмотрев на его автопортрет, напугаться можно. Как только не стыдно человеку тратить свои силы на такое безобразие! Как же так, человек закончил советскую среднюю школу, институт, на него затрачены народные деньги, он ест народный хлеб. А чем же он отплачивает народу, рабочим и крестьянам за те средства, которые они затратили на его образование, за те блага, которые они дают ему сейчас, — вот таким автопортретом, этой мерзостью и жутью? Противно смотреть на такую грязную мазню и противно слушать тех, кто ее защищает…»
«Революция первой весны с ее бунтом формы — хочу про то же, но по-другому — принесла яркие удивления во многих формах культуры. Но с ростом вкуса и углублением ума общество с удивлением убедится, что от многих весьма популярных художников не останется именно художеств». Вот над этим размышлением Д. Самойлова и предстояло думать и трудиться.
3 Снятый со всех постов в 1964-м, Н.С. Хрущев жил на даче под Москвой, в Петрово-Дальнем. Под мягкой охраной, за высоким забором, в уголке слияния Истры и Москвы-реки. Внучка его работала вместе с моей женой в агентстве печати «Новости», и весной 1971-го я получил через нее приглашение на его 77-й день рождения.
Приехали пораньше, часов в 11, в тайной надежде раннего безлюдья свидания. И не ошиблись. Никита Сергеевич, одетый по-домашнему, в стеганой жилетке, пригласил нас в кабинет и тут же принялся рассказывать эпизоды прожитой жизни, буквально повторяя тексты тогда только появившейся в мире книги его воспоминаний. О Харьковском котле Великой Отечественной, генерале Власове и больной теме — Сталине. Потом мы отправились гулять по уже свободному от снега берегу Москвы-реки. Потом тихонечко пообедали с пирожком, украшенным двумя семерками из теста. Потихоньку собирались гости — дети, Сергей и Рада с семьями, несколько давних друзей юбиляра из ранней, еще украинской поры, друзья детей. Набиралась компания. Н.С. позволил пофотографировать. А в какой-то момент, когда мы оказались с ним вдвоем на лавочке, и сделать несколько набросков, которые потом вылились в портрет. Сергей еще и снял нас «на память». Нагулявшаяся компания потянулась к застолью, а мы решили откланяться.
Н.С. вышел нас проводить. Взял двумя маленькими ладошками мою руку и сказал: «Ты на меня зла не держи. Я как попал в Манеж, не помню. Кто-то меня затащил. Я ведь не должен был ехать. Я же глава государства был — это не мое дело. Я хожу, хожу, и тут кто-то из больших художников говорит мне: «Сталина на них нет!» Я на него так разозлился, а стал кричать на вас. А потом люди этим и воспользовались».
А осенью того же года Н.С. не стало. Вот и кажется мне теперь, что позвал-то он меня не просто так, хотелось объяснить. Или я не прав?
Источник:
Александра Черепнина
"ПОСЛЕДНИЕ ЛЮДИ ИМПЕРИИ": ВЫСТАВКА РАБОТ БОРИСА ЖУТОВСКОГО "Последние люди империи" - так Фазиль Искандер назвал портреты Бориса Жутовского. Четыре десятка лет художник рисовал, пожалуй, самых известных людей XX века - Андрей Битов, Булат Окуджава, Андрей Сахаров. Большинство работ представлены в Литературном музее. Не художник - коллекционер времени. Это он сам про себя. И про то, что уже 40 лет рисует портреты знаменитых современников.
"Этих портретов больше трехсот. Здесь я выставил эти портреты, не продаю и не дарю, они все у меня", - говорит Борис Жутовский.
Булат Окуджава, Александр Городницкий, Андрей Битов, Георгий Данелия, Андрей Сахаров. "Последние люди империи" - пронзительный заголовок подарил Фазиль Искандер. Здесь только те, которых знал лично. Рисовал с натуры. Карандашом.
"Ему позировать - одно удовольствие, потому что он настоящий художник. Он работает, но в это время с ним спокойно можно разговаривать. Иногда он только так кхекает, себя хваля", - рассказывает поэт Игорь Губерман.
"Появился вот такой портрет, он мне сказал: теперь ты понял, для чего ты родился? Я говорю: для чего? Для того, чтобы я написал этот портрет", - вспоминает журналист Михаил Федотов.
Эти портреты - за один сеанс, часа за два. Говорит, если дольше, то скучно. Не скучать его научила жизнь. В 1962 году после выставки художников-авангардистов в Манеже и личного скандала с Хрущевым Борис Жутовский стал запрещенным.
"Ругатня была, борьба за власть и за руководство Союзом. А мы туда попали, как под колеса. На следующий день началась голодная жизнь, потому что два года мы были без работы. Потом сняли Хрущева, и работа появилась", - рассказывает художник.
Выпускник Полиграфического института после этой истории не сразу взялся за кисть. Несколько лет работал книжным иллюстратором. К стихотворениям Маяковского, к "Планете людей" Экзюпери - на выставке только часть работ. Как иллюстратор Борис Жутовский был принят в Союз художников в 1969 году. ...
Источник:
Иван Толстой ГОРДЫЙ СЫН ГОРДОЙ МАТЕРИ Судьба индейца, рассказанная Борисом Жутовским Иван Толстой: Чем больше я слушаю застольные рассказы художника Бориса Иосифовича Жутовского, тем больше убеждаюсь, что наорать в московском Манеже в 1962 году Никита Сергеевич Хрущев должен был именно на Жутовского. Что он и сделал. А теперь – очередная байка. Как назовем ее? Ну, например, «Гордый сын гордой матери».
Борис Жутовский: 1904 год. Могу ошибаться на год-два. Происходит покушение на генерал-губернатора в Польше. Неудачное. Трех молодых людей из города Радома хватают и приговаривают к повешению. Двух молодых людей и девочку. Приводят на эшафот, зачитывают указ, мальчиков вешают, а девочке - Высочайшее помилование, и ее ссылают на Кару. Она идет на Кару пешком, как и принято, по Южной дороге, через Оренбург. По дороге, где-то в оренбургских степях, к ним примыкает группа революционеров Закавказья. По дороге у нее возникает роман, и на подходах к Верному, это теперешняя Алма-Ата, она рожает ребенка. Ребенка у нее отнимают, как полагается, отдают его в детский дом, а она идет на рудники работать.
Карские рудники - это чудовищное место, я там был один раз в жизни. Это такая впадина, где рудники по добыче меди, поэтому кислорода там минимум и туберкулез там просто на третий год пребывания автоматом. Девочка эта серьезно заболевает, ее кассируют и ссылают на Чукотку, в землянку, с рыбьим пузырем вместо окошка, вместо стекла. Раз в год приезжает урядник проверить - там ли она. Как там она жила, я не знаю, но через два года после того, как она прибыла на Чукотку, она исчезает. Депеша в Петербург, из Петербурга - во всероссийский розыск. Тут уже назревает революция, через какое-то время уже не до этого дела, в России - шухер.
Через два с половиной года ее, еле живую, находит в степи на севере Канады племя шеванезов. Старухи отпаивают ее травами, дают ей новое имя, она теперь называется Белая Тучка, потому что она блондинка. Вождь племени с сухой рукой белого человека на шнуре (сам видел фотографию) берет ее в жены. Делает ей троих детей и она живет в этих степях, в этом племени.
1938 год. Она говорит своему мужу, главе племени, просит у него позволения съездить на родину, в Польшу, чтобы проведать родителей. Он ей позволяет. Она берет с собой младшего сына, которому лет пятнадцать. Мальчик-индеец. На каноэ добираются до Монреаля, садятся на пароход до Гавра, в Гавре - на поезд до Радома. Приехали в город Радом, выясняется, что родители умерли, а двое сестер поделили наследство, уверенные в том, что ее давно нет на свете. Она – польская дама, она начинает склоку за наследство.
1 сентября 1939 года. Ее никто не трогает, она - немолодая поношенная блондинка, полька, а мальчик - индеец, почти цыган. В поезд и - в Освенцим. По дороге он вскрывает пол вагона, выпускает шесть человек, сам – седьмой, сваливает из этого поезда и отправляется к партизанам. За его голову объявлено несметное количество денег, потому что он стреляет луком, без выстрела и, как всякий индейский мальчик, он попадает туда, куда хочет. Бешеные деньги! И поймать его нельзя, потому что он-то в лесу - свой.
1945 год. Оказалось, что он сражался за Армию Крайову, а побеждает Армия Людова. Тут его хватают наши ребята. Для наших ребят все-таки эйфория победы, а тут - настоящий индеец. Причем, зрелище очаровательное – это двухметровый малый, с черными волосами и с голубыми глазами, с выражением лица полного идиота. Его выпускают. Он поучился немножко, потом его взяли в Политехникум в Гданьске, он кончает этот Политехникум и становится механиком на первом теплоходе «Баторий». Поляки были первые, кто устраивали эти прогулочные гигантские корабли. Это был «Баторий-1». Плавает в Польше. Он к этому времени знаменит, потому что он возится с пионерами, он строит с ними вигвамы, он учит их стрелять из лука, он учит их кидать томагавки в деревья. Ну, пионеры от него в восторге, книжки выпускает по поводу того, как что строят у индейцев, член партии – все, как полагается.
Второй или третий рейс «Батория» в Канаду, и он решил повидаться со своими, с отцом и семейством, и он им каким-то образом сообщает, что приедет в Монреаль. Он сошел на берег, к нему на встречу приехала сестра. На его глазах эту сестру убивают. Потому что польская эмиграция в Канаде, Армия Крайова и вся эта линия большая в Канаде – стопроцентно антисоветская. А он – советский, как бы. Вторая его попытка сделать то же самое кончилась тем, что его ударили по голове бутылкой с зажигательной смесью, но, слава богу, бутылка не загорелась. Тогда польские власти ему запретили сходить на берег Канады.
1965 год. Я первый раз в своей жизни получил позволение выехать за рубеж, на родину, в Польшу. Счастье мое состояло в том, что моя жена к этому времени на каких-то международных тусовках познакомилась с тогдашним главным редактором очень солидной и серьезной польской газеты «Политика» Мечиславом Раковским. И он прислал приглашение. А он к тому времени - член ЦК. А я работаю в издательстве ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия». Меня приглашает член ЦК, ничего не поделаешь, придется отпустить. Нехотя меня отпускают в Польшу. Мы приезжаем в Варшаву, живем в доме у Раковского какое-то количество времени. Он в то время женат на знаменитой скрипачке, она жива до сих пор, Ванда Вилкомирская. Живем у них, а потом переезжаем к другому моему приятелю, журналисту из газеты «Штандарт Млодых» Анджею Райзахеру. Он у нас в доме шел под кличкой Меняла... Живем у него, и в один прекрасный момент он мне говорит: «Слушай, Боба, а давай поедем в гости к теще?». Я говорю: «Куда?». Он говорит: «В Сопот». «Как?» «Да на машине». Я первый раз за границей, да на машине 400 километров без всякого догляду? И мы едем.
Мы едем через всю Польшу с бешеным восторгом. Например, город Эльблонг, где местные художники, — а это город металлургов, — делают памятники из отходов металлургических изделий. Другая культура, невероятная совершенно. Подъезжаем к Сопоту, Анджей говорит: «Так, мы едем к теще, пани Стефании. Она замужем. Ее муж - пан Михал. Пан Михал не говорит о периоде 1939-45 ни слова, вот про этот период его не спрашивай, потому что он замолкает и ничего не говорит».
1942 год, по главной улице Сопота, на которой живет эта пани Стефания, едут машины с евреями в Освенцим. Мужчины стоят по периметру грузовика, а женщины и дети сидят. На одном из поворотов ребята выталкивают одного из них из машины. Он падает в кювет, валяется в кювете, к ночи ползет к дому, скребется. Там одна пани Стефания. Она его пускает дом и помещает его в подвал, где он до 1945 года и живет. Два университета - варшавский и петербургский, интеллектуал абсолютный! Подарил мне солженицынскую книжку первую.
Мы живем у них, в один прекрасный день пани Стефания (оба говорят по-русски вполне прилично, она - так просто хорошо) мне говорит: «Слушай, Борис, а ты не хочешь познакомиться с натуральным индейцем?». «Хочу!» «Завтра поедем». Завтра садимся на машину и едем, невдалеке район этот, называется Гданьск-Вжещ. Там три города – Гданьск-Сопот-Гдыня, это фактически один город на побережье. Приезжаем, звоним, открывает дверь двухметровый амбал, седой уже, с теми же голубыми глазами. Входим в дом, садимся, разговариваем, он почти не разговаривает. Жена его – полька. Дали нам выпить, какие-то палочки закусить. В один прекрасный момент он мне говорит: «Слушай, Борис, а ты из России?» «Так». «Слушай, Борис, а в России медведей встречаешь?» Я говорю: «Да, так». «А можно ли достать медвежью шкуру?» Я говорю: «У меня лежит дома шкура - она твоя». Но вывезти мех из России в тот момент было невозможно. «Хорошо, спасибо, я подумаю. Но шкура - моя?» «Твоя». Поговорили, поговорили. Мы ушли, еще помотались по Польше, больше месяца мы там были и приехали в Москву.
Проходит какое-то количество времени - телефонный звонок.
«Борис?». Я говорю: «Так, Борис». «Это Сат Ок». Когда мы там были, я видел маленькую седую старушку, которая ходила по коридору - это его мама была. «Такая проблема, я приезжаю в Москву». «Хорошо». «Придешь на вокзал меня встретить?». Я приезжаю на Белорусский вокзал, у меня 402-й «Москвич». У него - жена и два или три вот таких чемодана. Как я их запихиваю в «Москвич», я не знаю. Я их привожу домой, на Кутузовку, Люська там уже сварганила обед, накрываем на стол, я все время думаю, что делать, потому что он огромный и жена не маленькая, я невелик, а Люся, покойная жена моя, вообще была крохотная. У нас всего один диван в квартире, где мы спим, больше у нас ничего нет, где спать.
Ну, посидели, поговорили, и я задаю ему вопрос: «А зачем ты приехал?». Мы садимся за стол, я так осторожно начинаю спрашивать: «Сат Ок, ты что приехал, какая у тебя проблема?». Он говорит: «Я вот получил приглашение от какой-то дамы. И вот я по этому приглашению приехал». «Что за дама? Как мы ее найдем?». «Вот там есть телефон». Набираю телефон, говорю: «Здравствуйте, это говорит художник Борис Жутовский. Вот у меня Сат Ок Суплатович…». Он Суплатовичем в Польше стал по фамилии матери. «Он приехал из Варшавы, вы его приглашали». «Где он?! Что вы?! Мы его ждем уже который день! Столы накрыты!». «Сейчас мы дообедаем и…». «Нет, немедленно, никаких обедов!».
Мы дообедали, я, счастливый, погружаю его со всеми чемоданами и еду. Проспект Мира. 9-этажная башня рядом с метро. Поднимаемся, звоним в дверь. Дверь открывает дама седая, стриженая по-комсомольски, в такой тряпке восточной, в тюбетейке. Она кидается к нему. Входим. Огромная квартира, кругом ковры, на коврах – оружие, в большой комнате дастархан накрыт на полу, и подушки. Мы садимся. Я шепчу: «Сат Ок, что все это такое?». Он говорит: «Не знаю». Какие-то молодые люди бегают, постепенно усаживаются за стол, немалое количество народа, непонятно - кто это, что это. Ни ему не понятно, ни мне. Поднимается эта дама с бокалом и начинает произносить тост за Сат Ока. Выяснятся, что она его сестра, та самая девочка, которую оставили в приюте, когда маму привезли в Верный. Я мог бы сказать, что я [офигеваю], но не могу, потому что у вас диктофон. У него на лице ничего совершенно.
Она произнесла тост, все пригубили, выпили, он говорит: «Это невероятно! Тогда я вам сыграю». Достает из кармана вот такую железку и начинает играть. Индейскую мелодию он мутызгает минут двадцать. Все слушают. Она дальше объясняет, что она его разыскала и пригласила для того, чтобы написать книжку об их судьбе. Мне она говорит: «Вы можете не волноваться, ему заказана гостиница, он живет в гостинице, все в порядке. Вот вам его телефонный номер в гостинице». По тем временам - все фантастически! Непонятно, как организовано. Я говорю: «Сат Ок, шкура тебя ждет твоя. А как ты ее повезешь?». «Не волнуйся. Я сяду в поезд, расстелю шкуру, сяду на шкуру, одену свои перья (с собой перья у него) и буду играть. А когда придет таможенник, скажу, что это мой реквизит».
….
Борис Жутовский: Ну, я понимаю, что мне надо уходить. Я говорю этой даме, что мы будем делать книжку с одним условием, что оформлять книжку буду я. Она говорит: «Конечно!». Они сделали книжку, я ее оформил, она есть у меня.
...
Борис Жутовский: Я собираюсь уходить уже, и какой-то молодой человек говорит мне: «Боря, вы уезжаете?». «Да». «Вы на машине?». «Да». «Вы меня до метро не добросите?». «Конечно!». До метро там десять шагов, «Щербаковская» рядом. Мы оба выходим, садимся в машину, и он мне начинает рассказывать. Перед этим я ему перво-наперво задаю вопрос: «Куда я попал? Что это за дом?». «Вы что, не знаете?». «Если бы я знал, я бы не спрашивал». «Боря, это же старшая жена Расулова (первый секретарь Таджикистана)». Тогда мне понятен характер приема, понятно, откуда она добралась до каких-то архивов и что-то разыскала.
...
Сат Ок через некоторое время звонит: «Я уезжаю, давай, неси шкуру». Я принес шкуру прямо на вокзал, он сел в поезд и уехал. Через некоторое время - телефонный звонок из Польши. Звонит пани Стефания: «Боречка, я приезжаю в Москву». Я говорю: «Пани Стефания, не вопрос, живете у нас». Она очень симпатичная, милая, такая журналистка провинциальной курортной газетки, слегка разухабистая. Немолодая дама уже.
Живем в Москве, ГУМ, Мавзолей - мелкий кавалерийский набор столичный. Потом она мне в один прекрасный момент говорит: «Боречка, у меня есть одна проблема. До революции мы жили в Москве с родителями, и вскоре после революции мы уехали во Львов. А потом, накануне войны, мы уже переехали из Львова в Сопот, в тот дом, где вы и были. И я хотела бы посмотреть этот дом». «А где дом-то?». «Площадь Александровская». «Нет такой площади». Она, наверное, до революции так назвалась. «А что там вблизи?» «Там недалеко была Бутырская тюрьма». «Палиха?» «Палиха, Палиха!»
Сели в машину, едем, приезжаем на Площадь Борьбы. Она говорит: «Вот он, этот дом, вот этот подъезд, квартира 3». У меня тут все застыло от холода. Сейчас поймете, почему. Мы входим по этой лестнице, я звоню в эту квартиру, открывает какая-то женщина, я объясняю, что дама, с которой пришел, когда-то, до революции, жила тут, хотела бы просто посмотреть. «Пожалуйста, заходите». Мы заходим в эту квартиру, она говорит: «Вот эта комната!» И плачет. «А еще в туалете там была цепочка и фарфоровая ручка». «Сходите, посмотрите». Так оно и есть. Так в этой комнате с 1918 года по 1954 жила моя бабушка Марья Ивановна.
….
Борис Жутовский: Я в этой комнате, как вы понимаете, и ручку с цепочкой знаю, и черный ход. Вот такая история.
У меня в Гданьске есть дружочек, познакомились мы с ним в 1957 году на фестивале. Он художник, теперь уже профессор Академии художеств, когда-то он был в компании, был такой польский театр «Бим-Бом», с этим они приехали в 1957 году на фестиваль. Это был знаменитый театр, потому что там был Кобела, Цибульский, вся прелесть культуры - все там были. И я с ним тогда познакомился. Я время от времени к нему в Гданьск наезжаю. Давно не был, сейчас он болен, почти ослеп. В один из приездов, набравшись как следует... А я приехал туда с выставкой. Выставка - это очень хорошо, потому что я приехал с бумагой, с красками, с лаками, и картинки сделал у него в мастерской. Потом сделал выставку, потому что вывезти картинки в те времена было невозможно... Ну, в один прекрасный пьяный разговор я ему говорю: «Слушай, я хотел бы съездить в Сопот. Я в 1965 году был в Сопоте в гостях. Я знаю, что пани Стефания и пан Михал умерли, дом они продали, но мне все-таки хотелось посмотреть».
Мы едем, это теперь уже называется улица Червоной Армии, 25. Мы приезжаем, останавливаемся, у калитки дома стоит амбал. Я выхожу и ему говорю на корявом польском, что я здесь бывал, хотел бы зайти. И в этот момент из дома выходит человек. Высокий, статный, в черном одеянии в белым воротничком - ксендз. И так на меня с недоумением смотрит. Я ему начинаю говорить. Он говорит: «Не вопрос. Прошу вас». Мы вошли в дом, посмотрели, оглянулись - все другое. Красивый новый дом, ничего от старого не осталось. Мы поблагодарили и ушли. Сели в машину. Влодек сидит, как каменный. Отъезжаем. «Что ты такой каменный? В чем дело?» «Ты знаешь, что это за дом?» «Нет». «Ты что, не знаешь, кто это такой?» «Откуда я знаю?» «Это же ксендз Ярецкий!» Главный ксендз «Солидарности»! Вот вам байка.
Иван Толстой: А на дворе был какой год?
Борис Жутовский: Боюсь соврать, но это было самое что ни на есть противостояние с «Солидарностью», с Валенсой. Когда я там был, туда же приезжал Раковский, к тому времени он в ЦК партии сидел, уже совсем большой чиновник стал, он приезжал о чем-то с Валенсой дискутировать. И ночевал у нас с Влодеком. Вот такая вот история.
Источник:
Книги Сат Ока на русском языке: Сат-Ок. Земля Соленых Скал. М.,1964.
Сат Ок. Таинственные следы. Л.,1976.
Сат-Ок Длинное Перо (Станислав Суплатович). Белый мустанг. Сказки и легенды индейцев. Л.,1977.
Сат-Окх (Станислав Суплатович), Расулова А.Л. Тайна старого Сагаморы. М.,1978.
Книга о Сат Оке: Внуков Н.А. Слушайте Песню Перьев. Л.,1985.
СМЕНА ФАМИЛИИ: КАК БРИТАНСКАЯ КОРОЛЕВСКАЯ СЕМЬЯ СТАЛА ВИНДЗОРАМИ Яна Литвинова Би-би-си, Лондон 17 июля исполняется ровно 100 лет со дня королевского указа, который поменял фамилию британской монархии. Вместо Саксон-Кобург-Готтов члены августейшей семьи стали Виндзорами. Конец эпохи В начале XX века Европа застыла в состоянии неустойчивого равновесия. Монархии еще держались, но призрак перемен уже активно бродил по городам и весям.
Последним парадом уходящей эпохи стали похороны британского короля, сына королевы Виктории Эдуарда VII 20 мая 1910 года.
В траурном кортеже ехали представители всех царствующих династий. Строго в соответствии с протоколом первыми ехали императоры и короли, за ними следовали герцоги, эрцгерцоги, курфюрсты и князья. Представители демократий, даже таких влиятельных и богатых, как Соединенные Штаты и Франция, были отправлены в задние ряды процессии. Те же, кто ехал в первых рядах, еще не подозревали, что в скором времени им придется либо адаптироваться к изменившимся реалиям, либо вообще исчезнуть с горизонта. Для британской королевской семьи важной частью адаптации стала смена имени, под которым выступала правящая семья.
Немецкое засилье Честно говоря, не вполне понятно, как с этим фактом уживаются английские патриоты (подчеркиваю, что английские, а не британские), но после Тюдоров на английском, а затем и британском престоле относительно чистокровные англичане не сидели вообще. То есть какие-то родственные связи, конечно, прослеживались (у монархов с этим делом всегда было довольно строго), однако, начиная с Георга I, с 1714 года, Сент-Джеймсский двор возглавляли немцы. А все началось с того, что англичане категорически отказались жить под скипетром католиков.
Не важно, где родился, важно, как крестился У Стюартов с британским престолом не заладилось. Карлу I отрубили голову, его сыну при реставрации пришлось пойти на заметные уступки парламенту, ну а Якова II вынудили отправиться в изгнание. Вообще-то, скорее всего, никто бы его и не трогал, если бы он не перешел в католичество, попав под влияние своей первой жены.
К тому времени у англичан на католиков выработалась стойкая аллергия, и парламент решил пригласить на престол дочку свергнутого короля Мэри, которая по счастью была протестанткой, плюс замужем за герцогом Вильгельмом Оранским. Ну а он (вот уж повезло, так повезло!) тоже находился в родстве с британскими монархами. Его матерью была старшая дочь Карла I, того самого, казненного Кромвелем. К сожалению, Стюартам не слишком везло с наследниками. Ни у Мэри и Вильгельма, ни у их преемницы Анны детей не было.
В 1714 году Британия осталась без короля. Единственным подходящим протестантом, который имел хоть какие-то связи с королевской семьей, оказался Георг I, сын Софии Ганноверской, внучки Якова I через его дочь Елизавету Богемскую. Он был первым, но далеко не последним немцем, который утвердился на британском троне. Кстати, он так и не выучился говорить на языке своих подданных.
Хрен редьки не слаще, или Не Ганновер - так Саксон-Кобург-Готта Георг I принадлежал к немецкой династии с громким именем: Брансвик-Люнебург-Ганновер, связанной с древнейшими королевскими домами Вельфов и Д'Эсте, чьи корни глубоко затерялись в раннем средневековье.
Последним представителем древних Ганноверов была королева Виктория, которая, выйдя замуж, приняла династическое имя своего мужа Альберта. Так королевская семья стала Саксон-Кобург-Готтами. Так бы они ими и оставались, если бы не Первая мировая война.
Плодовитая королева и война кузенов Первую мировую войну в Европе называют войной кузенов, или войной двоюродных братьев. Действительно, ситуация сложилась довольно комичная, если бы этот фарс не обернулся мировой мясорубкой, в которой погибли миллионы людей.
Виктория была дамой плодовитой. Ее многочисленные отпрыски занимали семь европейских тронов, а если считать и родню принца Альберта, то 11. Георг V, кайзер Вильгельм и Николай II были двоюродными братьями. Есть свидетели, который утверждают, что когда Вильгельм узнал, что Россия выступила против него, то воскликнул: "Ники меня обманул!", после чего добавил: "Если бы была жива бабушка (Виктория), она бы никогда этого не допустила".
Скорее всего, он был не прав, потому что к 1914 году реальная власть уже ускользала от монархов, переходя, говоря современным языком, к военно-промышленному комплексу. У генералов и производителей оружия были свои цели, которые не имели никакого отношения к слову "мир".
Роковой 1917-й После трех лет войны о родственных чувствах уже никто не вспоминал.
Антигерманские настроения в Британии достигли своего апогея.
Перелом произошел в 1915 году, когда вся Британская империя, а также жители Соединенных Штатов пришли в ужас после того, как немецкая подводная лодка потопила американский гражданский корабль "Лузитанию". 1200 человек погибли. Для этнических немцев, все еще живущих на Британских островах, ситуация стала смертельно опасной.
Антинемецкие погромы прокатились по Лондону, Ливерпулю, Манчестеру и Ньюкаслу. В лондонском Ист-Энде, где многие немцы держали булочные, разъяренные толпы разбивали витрины, вспарывали мешки с мукой и давили колесами уже испеченные буханки. Погромы привели к тому, что на какое-то время хлеб в этой части города практически пропал.
Улицы разбитых витрин В Брэдфорде и Ноттингеме натурализованные немцы бросились подписывать письма, в которых клялись в верности стране и королю, желали британской армии победу и давали честное-пречестное слово, что спят и видят разгром Германии.
При этом в опасности оказались не только немцы.
Вот что писала тогда газета Times: "На улицах Поплара (район на востоке Лондона) толпа громила немецкие лавки с такой тщательностью, что жертвами оказывались все, чья фамилия звучала не слишком по-английски".
В Лейтенстоуне толпа бросила один взгляд на имя владельца паба (им был шотландец по фамилии Страхан) и тут же разбила все окна.
Следует отметить, что газеты поддерживали это безумие. Они требовали, чтобы все этнические немцы призывного возраста были изолированы от общества. В то время на Британских островах проживало около 60 тысяч немцев, австрийцев и турок, плюс еще восемь тысяч натурализованных граждан "враждебного происхождения".
Более того, та же Times предупреждала: "Мы видим, что все шире распространяется мнение о том, что натурализация не гарантирует свободы от погромов".
Упреждающий удар Ручаться, конечно, нельзя, но можно предположить, что если Георг V прочитал тот номер Times, ему стало сильно не по себе. Хотя сообразить, куда дует ветер, можно было уже довольно давно. Еще в 1914 году родившийся в Австрии принц Людвиг Баттенберг был вынужден уйти в отставку с поста Первого лорда адмиралтейства - исключительно из-за своих немецкий корней. К 1917 году давление по поводу своей "немецкости" стали ощущать абсолютно все члены королевской семьи.
Главный редактор журнала Majesty ("Величество") Джо Литтл как-то писал, что политики просто вынудили короля поменять имя династии: "Мы оказались в ситуации, когда даже если у вас была такса (по-английски dachshund, в просторечии "собака - немецкая сосиска"), вас уже считали немцем. Все шире распространялось мнение, что король тайно поддерживает Германию. Политики не оставили ему другого выхода!"
Легким движением пера Саксон-Кобург-Готта превращается... Так и получилось, что в ночь с 16-го на 17-е июля 1917 года королевская семья легла спать немецкими Саксон-Кобург-Готтами, а проснулась чисто английскими Виндзорами. Ее члены в одночасье потеряли свои немецкие титулы князей и герцогов и стали британскими лордами. Баттенберги, например, пошли по пути наименьшего сопротивления и просто-напросто перевели свою фамилию с немецкого на английский, став Маунтбаттенами. "Виндзор" оказался прекрасным именем для династии, одновременно являясь квинтэссенцией всего английского и всего королевского. Эта гениальная идея пришла в голову личному секретарю короля лорду Стэмфордему. В ту памятную ночь Людвиг Баттенбергский навещал своего сына на базе королевского флота в Шотландии. В книге для посетителей он написал: "Приехал князь Хайд, уехал лорд Джекил".
Так какой же национальности королева? В 1947 году тогда еще принцесса Уэльская Елизавета вышла замуж за принца Филипа. Сам он носил фамилию Маунтбаттен и происходил из королевской семьи Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Глюксбург. В то время Вторая мировая война была совсем недавним прошлым, и при вступлении в брак Филип от всех немецких титулов отказался.
По совету Уинстона Черчилля, который имел долгий разговор с королевой-матерью, Елизавета при вступлении на престол не стала включать фамилию Маунтбаттен в имя королевского дома и оставила его исключительно Виндзорским.
Но остались ли хоть какие-то сомнения по поводу "британскости" Елизаветы?
Вот как на этот вопрос отвечает королевский обозреватель газеты Telegraph Доминик Селвуд: "Семья королевы жила в Британии на протяжении многих столетий. Ее родным языком является английский, и она свободно говорит по-французски, но не по-немецки. Она родилась на улице Братон в лондонском районе Мейфэр. Она росла в доме под номером 145 на Пикадилли, в Ричмонде [район на западе Лондона] и Виндзорском замке. Она водила грузовик во время Второй мировой войны. Она скромна, невероятно дипломатична и часто смеется. Она ездит верхом без защитного шлема и любит голубиные гонки. Но самое главное: весь мир знает, как она любит собак и лошадей. Так что более "британской" быть просто невозможно!" А рождественские подарки королевская семья до сих пор открывает вечером накануне Рождества. А это чисто немецкая традиция!
Источник:
УЧЕНЫЕ: ТРИ ЧАШКИ КОФЕ В ДЕНЬ МОГУТ ПРОДЛИТЬ ЖИЗНЬ Любители кофе, выпивающие в день приблизительно по три чашки этого напитка, имеют больше шансов прожить дольше, чем те, кто кофе не пьет, выяснили ученые. Согласно исследованию, проведенному британским Агентством по изучению рака и Имперским колледжем Лондона, более частое употребление кофе способствует снижению риска смерти от ряда заболеваний.
Ученые утверждают, что наиболее очевидна взаимосвязь между употреблением кофе и снижением риска смерти от заболеваний кровеносной системы и органов пищеварения.
Это одно из самых масштабных исследований подобного рода. В нем приняли участие более 500 тысяч человек старше 35 лет из 10 европейских стран. Наблюдения за ними велись в течение 16 лет. Исследование опубликовано в научном журнале .
"Мы выяснили, что употребление кофе снижает риск смерти, в особенности смерти от заболеваний кровеносной системы и органов пищеварения". - говорит один из исследователей Марк Гюнтер из Агентства по изучению рака.
Любой кофе полезен? Ученые подчеркивают, что, несмотря на разные традиции в приготовлении и употреблении кофе в разных европейских странах, результаты были фактически одинаковыми во всех регионах. Это означает, что и эспрессо, и капучино можно считать одинаково полезными.
Среди европейцев больше всего кофе за день выпивают датчане - в среднем 900 мл в день, меньше всего пьют его, как ни странно, итальянцы - 92 мл в день.
"Наше исследование дает важное понимание возможного механизма положительного влияния кофе на состояние здоровья", - отмечает ученый.
Как предполагают ученые, такой эффект дает не кофеин, содержащийся в этом напитке. Исследование как раз не выявило какой-либо зависимости между улучшением здоровья и привычкой пить декофеинизированный кофе. Результаты тех, кто пил обычный кофе и декофеинизированный, оказались одинаковыми.
Дело не в кофеине Согласно предположению исследователей, все дело в антиоксидантах, содержащихся в кофе.
Как выяснилось, те, кто привык пить много кофе, чувствовали себя более молодыми, и, как правило, они с большей вероятностью оказывались любителями алкоголя, курильщиками, а также ели больше мяса и меньше овощей и фруктов.
Из группы, принимавшей участие в исследовании, за 16 лет умерли почти 42 тысячи человек - от разных болезней, в том числе от рака, заболеваний кровеносной системы и сердечных приступов. Как выяснилось, у мужчин, употреблявших больше кофе, риск смерти был ниже на 18%, чем у тех, кто отказывался от кофе или пил его в небольших количествах.
Среди женщин такой эффект менее выражен: риск смерти для них оказался на 8% ниже, чем для женщин, которые пили кофе в небольших количествах или вовсе отказывались от него.
Еще одно исследование Аналогичное исследование провели американские ученые из Университета Южной Калифорнии - его результаты также опубликовал Annals of Internal Medicine.
Всего в американском исследовании приняли участие более 185 тысяч человек различной этнической принадлежности - латиноамериканцы, афроамериканцы, живущие в США японцы и европейцы.
Важно, что результаты исследования ученых из США оказались аналогичны выводам их британских коллег.
Согласно данным американского исследования, у людей, выпивающих одну чашку кофе в день, риск умереть от сердечно-сосудистых заболеваний, инсульта, рака, болезней органов дыхания и почек был меньше на 12%.
У тех, кто обычно выпивал от двух до трех чашек кофе в день, риск смерти снижался на 18%.
Источник:
КНИЖНЫЕ ПОЛКИ ВОЗВРАЩАЮТСЯ После нескольких лет забвения, пишет Times, в британские дома возвращаются книжные шкафы и полки. Два года назад торговые сети уже было поставили на них крест: в стране стремительно набирали популярность электронные книги, для которых, как известно, книжные полки не нужны.
Однако к британцам неожиданно вернулось стремление поразить друзей своими домашними библиотеками, и книжная мебель разлетается как горячие пирожки.
В Британии даже появилась мода на "шелфи" (от слова shelf - полка): пользователи соцсетей активно постят фотографии своих полок с книгами.
Магазины, торгующие мебелью, сообщают о внушительном росте продаж книжных полок.
Популярный в Лондоне магазин Heals сообщил, что продажи полок в этом году выросли на 47%. Продажа самых популярных полок из мангового дерева магазина John Lewis за год подскочила на 224%.
Одна из причин, по словам специалистов, - мода на свободную планировку квартир, где книжные полки могут использоваться в качестве перегородок.
Но главное - это возвращение популярности бумажных книг и "романтики книжного коллекционирования", как выразился один из производителей книжной мебели. Этот тренд, судя по всему, продолжится, пишет Times: продажи обычных бумажных книг, по прогнозам, в следующие пять лет возрастут на 25%.
Компания Mintel, занимающаяся исследованием рынков, предсказывает, что продажи электронных книг, хоть и незначительно, но упадут: читатели устали от электронных экранов.
Александр Баранов, bbcrussian.com Источник: КНИГИ В моём шкафу теснится к тому том.
И каждый том на полке – словно дом.
Обложку – дверь откроешь второпях –
И ты вошёл, и ты уже в гостях…
Как переулок – каждый книжный ряд.
А весь мой шкаф – чудесный Книгоград.
Когда ты будешь в этот город вхож –
Из Прошлого в Грядущее пройдёшь,
Заглянешь в страны и во времена:
Любая книга - время и страна...
Здесь, в комнате моей, из года в год
Всё человечество в ладу живёт.
Давид Кугультинов Перевод с калмыцкого Юлии Нейман
ЕВГЕНИЙ ИХЛОВ "САПЕР ДЛЯ ЧАЙНИКОВ" Пока общественность целиком погружена в разбор персонального дела господина N (как-то сложилось чередой - Немцов-Носик-Навальный), Росфедерация стремительно несется к самому серьезному за последние годы кризису в национальных отношениях. И это не проблема Чечни, хотя два эпизода с массовыми внесудебными казнями, по моему мнению, должны быть сравнимы с одним, даже самым резонансным убийством одного из лидеров либеральной оппозиции. Это - проблема статуса Татарстана.
Сейчас особый - "договорный" статус республики - по большей части почетный реликт ельцинского предвыборного манифеста "берите суверенитета - сколько сможете унести" (его смысл был такой - кормить и опекать не можем, выкручивайтесь сами, но руки вам развязаны). Такое повышенное уважение ко второму в Эрэфии народу - порядка пяти с половиной миллионов. Это не считая "благоприобретенный" крымскотатарский народ и тех татар, которых вынудили записаться в иные "титульные народы"...
Дело в том, что когда руководство Татарстана "задвигало" татарские национальные движения, оно компенсировало этим явным обещанием тем, что само позаботиться о правах и интересах татарского народа. Лишение Татарстана пусть и символического, но эксклюзива, все эти обещания дезавуируют. Тем самым, пружина оппозиционного национализма получает повод и предлог разжиматься.
Особый статус, например, имеют Баварское Свободное Государство в ФРГ и штат Техас - в Америке. В Баварии отличий от статуса других федеральных земель практически нет. Но ее особость - это и понимание, что Бавария всегда была вторым "полюсом" германской нации - католическим - по сравнению с протестантской Пруссией, и дань признательности баварскому королю, который не только поддержал императорский статус своего исторического соперника - берлинского короля, но и сделал его возможным, послав свою, очень неплохую армию против Наполеона III.
В Техасе отличие проявляется в том, что вся государственная земля (и недра) принадлежат штату, не оставляя ничего для "общефедеральной" собственности. Это - дань тому, что Техас - независимое, войной выделившееся из Мексики государство (пустынные территории этих бывших испанских владений были заселены переселенцами из Западной Европы, культурно ассоциирующимися себя с Соединёнными Штатами), которое добровольно вошло в Америку.
Особый статус Татарстана - это и напоминание о том, что только взятие Казани дало право московским великим князьям претендовать на царский титул, на то, что так возвеличенные ныне Рюриковичи и Романовы титуловались царями Казанскими и Астраханскими.
Это и память о расстреле в 1921 году татарского большевистского руководства за отстаивание идеи сделать Татарстан союзной республикой (интернационализм тоже должен быть без фанатизма - кто бы позволил разрезать РСФСР пополам по Волге; а там и сибирские областники могли заявить, что с удивлением узнали, что их край является Россией, ДВР же еще была суверенной).
Проблема вкладыша на татарском языке в паспорта необычайно важна как символ.
39 лет назад тысячи студентов вышли на демонстрации в Грузии при одном намеке, что в новой конституции республике грузинский язык не будет назван государственным. Все понимали, что фактически ничего не изменится, но им было необходимо формальное признание того, что грузины - отдельная нация со своим государством, а не часть "советского народа".
В декабре 1986 года взорвался Казахстан - назначение решением ЦК КССС первым секретарем (т.е. проконсулом имперской провинции) русского Колбина вместо своего Кунаева слишком откровенно нарушило сложившуюся иллюзию собственного национального государства, пусть и автономного.
Хотя все знали, что новая метла (фактически Ельцин эпохи московского горкома, кстати, они приятельствовали) поможет разогнать царство клановости и повальной коррупции - и она, между прочим, начала.
Мы подошли ровно к тому, на чем запнулся закон о российской гражданской нации - в Эрэфии нет ощущения единой нации. Есть концепция "русский народ и этнические меньшинства" (1/4 от общего населения). Есть концепция союза русского и других народов. Вкладыш - это маркер государственности. Атрибутом государственности является нация.
Дальше идут развилки: в Татарстане - татарстанская нация с тремя доминирующими этническими компонентами - татарской, русской и чувашской, или - татарская нация и два основных национальных меньшинства - русские и чуваши.
Весь этот "клубок кобр" дремал себе под просвещенным этнократическим руководством Шаймиева и его группы, шла ползучая русификация чувашей и также ползучий переход татарского этнического возрождения в формы политизированного исламизма (с чем нещадно боролись испытанным методом - поголовным зачислением религиозных диссидентов в одну из неназываемых организаций).
Татарстан пока спокойно принял унизительный запрет* на латинизацию письменности, который отсекает его от тюркоязычного мира, сплошь перешедшего на латиницу. Но все идет в копилочку... Никакой единой российской нации нет, и уже не будет. Есть русские, а также обрусевшие и необрусевшие народы.
Власти одной рукой искореняют русские националистические оппозиционные движения, а другой - неуклюже подталкивают к русификации, при этом формально защищая федерализм и мультикультурализм.
И вот теперь Кремль - под радостные экстатические вопли неоимперцев - лишит Татарстан статуса государства-нации. Храбрые люди...
*Огромное удовольствие мне доставляют испуг, с которым реализаторы решения Конституционного суда имени Зорькина о правомочности кириллической унификации (как гаранте целостности культурного пространства Эрэфии) остановились перед идишем - титульным языком Еврейской Автономной области.
ЕАО - единственная такая область РСФСР не стала республикой, потому что решили, что название Еврейская республика - будет чересчур (как в шуточной песне про угонщиков самолёта, которые отбились от обвинения в попытке заставить лететь в Израиль, доказав, что летели в Биробиджан, именно его называя еврейской страной), но и перевод идиш на кириллицу тоже сочли чересчур. Поэтому сейчас целостность культурного пространства Эрэфии нарушает только немецко-еврейский язык. Вот так всегда - хоть что-нибудь, да сделают! Эти два братских народа...
Источник: АРКАДИЙ СЕВЕРНЫЙ - РЕШИЛИ ДВА ЕВРЕЯ ПОХИТИТЬ САМОЛЁТ
Василиса пишет: «О чём песня?)) Девушка отвлекла всё внимание»
Это одна из знаменитых песен великой (несмотря на свои полтора метра роста) кантри-певицы ДОЛЛИ ПАРТОН. Вот она сама на видео:
JOLENE Jolene, Jolene, Jolene, Jolene
you have a big butt i am just saying anyway
Jolene, Jolene, Jolene, Jolene
I'm begging of you please don't take my man
Jolene, Jolene, Jolene, Jolene
Please don't take him just because you can
Your beauty is beyond compare
With flaming locks of auburn hair
With ivory skin and eyes of emerald green
Your skin is like a breath of spring
Your voice is soft like summer rain
And I cannot compete with you, Jolene
He talks about you in his sleep
There's nothing I can do to keep
From crying when he calls your name, Jolene
And I can easily understand
How you could easily take my man
But you don't know what he means to me, Jolene
Jolene, Jolene, Jolene, Jolene
I'm begging of you please don't take my man
Jolene, Jolene, Jolene, Jolene
Please don't take him just because you can
You could have your choice of men
But I could never love again
He's the only one for me, Jolene
I had to have this talk with you
My happiness depends on you
And whatever you decide to do, Jolene
Jolene, Jolene, Jolene, Jolene
I'm begging of you please don't take my man
Jolene, Jolene, Jolene, Jolene
Please don't take him even though you can
Jolene, Jolene(you have a big butt)
А здесь она сама поет свою не менее знаменитую песню "I Will Always Love You", исполняя которую прославилась и Уитни Хьюстон:
Еще несколько песен в ее исполнении (она сама тоже написала их несколько сотен):
КОШКА В БЕЛОРУССИИ ЛОВИЛА ЗАЙЦЕВ. ЕЕ ХОЗЯИНА ЧУТЬ НЕ ОШТРАФОВАЛИ
Татьяна Мельничук
Русская служба Би-би-си, Минск
12 июля 2017 Минский репортер Василий Семашко опубликовал в "Фейсбуке" фото кошки-охотницы. И понеслось: объяснения, протокол, обыск… Дело в том, что кошка по кличке Киса, патрулируя дачные участки Василия и соседей, несет к порогу хозяина не только выловленных мышей и кротов, но и зайчат.
Василий трижды видел ее с такой крупной добычей, что и зафиксировал на фото.
Бездомную кошечку весной в Минске подобрал 8-летний Тимофей, Семашко-младший. С переездом семьи на дачу кошка быстро адаптировалась и уже через два часа принесла первую добычу - мышь, показывая хозяевам, что не зря ее приняли в семейство.
Ежедневный охотничий трофей Кисы - десяток мышей. А когда дачные грядки повадились "пропалывать" зайцы, полосатая охотница устремилась наводить порядок.
"Все добытое съедает - это при том, что у нее всегда есть сухой корм, кошачьи консервы она не ест, не нравятся. Давали молоко, но она к молоку весьма равнодушна, а вот мухи, как только молоко скисает, не дают покоя. Теперь у кошки из напитков - свежая вода", - объясняет Василий.
"В общем, кормом мы кошку не обделяем. Я спрашивал у нее, почему на зайцев пошла, она не отвечает", - добавляет Василий.
Разбирательства
Фото кошки с добычей вызвали возмущение сначала сотрудника журнала "Охота и рыболовство", затем активистов общественной организации "Ахова птушак Бацькаўшчыны" ("Охрана птиц Отечества"), хотя к птицам, по утверждению Василия, кошка абсолютно равнодушна.
"Обмен любезностями" в "Фейсбуке" вдруг принес в "личку" Семашко просьбу связаться от человека, назвавшегося сотрудником Молодечненской межрайонной инспекции охраны животного и растительного мира.
"Я позвонил по указанному номеру мобильного телефона, меня попросили приехать в инспекцию. Конечно, можно было не ехать - по телефону вызывать не совсем законно. Но поскольку со мной общались вежливо, я решил съездить в Молодечно. В инспекции меня уже ждали", - говорит Василий.
"Взяли с меня объяснение. Очень мне понравился вопрос, не учил ли я кошку охотиться на зайцев. Были вопросы о том, что я делал с заячьим мясом, куда добычу девал. Про кошку немного… Я объяснял так: на дачах живет некая кошка, юридически ее владельцем я не являюсь, потому как кошка не зарегистрирована. Написал в объяснении, что пришла кошка с зайчиком, ее сфотографировал я, сфотографировала моя жена. Я опубликовал фото в интернете. Не вижу ничего противозаконного. Инспектора со мной согласились, но сказали, что закон обязывает их проехать ко мне на дачу и проверить, нет ли у меня в холодильнике запасов зайчатины и не сушатся ли у меня в сарае заячьи шкурки", - рассказывает Василий.
Кошку спрятали соседи
На дачи в Бояры вслед за машиной Василия отправился инспекторский УАЗик - с выключенной, правда, мигалкой.
"Приехали, посмотрели в холодильнике, запасов зайчатины не обнаружили. Сфотографировали содержимое холодильника для протокола. Сфотографировали дачу, от чая отказались. Общались предельно вежливо, корректно, - восстанавливает Семашко хронику расследования. - Предупредили: по закону, если кошка или любое животное без участия человека что-то ловит в дикой природе, то лучше не вмешиваться - это добыча животного, съест и нормально. Но если отобрал добычу у животного, считается, что отобрал добычу у государства. И в этом случае надо обязательно уведомить инспекцию по охране животного и растительного мира, что отобрал добычу у кошки. Должен эту добычу передать, и должен быть протокол об этом происшествии".
За незаконную добычу дикого зверя - в том числе с помощью охотничьих собак, ловчих птиц и, выходит, кошки-охотницы - в Белоруссии предусмотрены большие штрафы и уголовная ответственность.
"После визита инспекторов кошка зайцев не приносит. Сделала выводы", - замечает Василий.
Говорит, что инспекторы хотели видеть охотницу. Но соседи на всякий случай спрятали кошку у себя дома.
"Она сидела и в окно смотрела на инспектирование нашего дачного подворья. Я пообещал инспекторам передать кошке все их пожелания", - улыбается Василий.
Источник: Интересно, что кошка по-фински — kissa. Отсюда, видимо, и «кс-кс-кс», и «кис-кис-кис», и «киса».
КАК СТАТЬ «ГЛАДИАТОРОМ» Из статьи Игоря Яковенко « Бывали всякие министры, но не было подлей »: ...В истории России и ранее, в истории СССР министрами культуры были разные люди. Отношение к культуре "по остаточному принципу" иногда распространялась и на тех, кого "бросали на культуру". У советской власти была уверенность, что уж если кухарка может руководить государством, то руководить культурой вообще может кто угодно. На культуру "бросали" то химика Демичева, то аппаратчика Зимянина. Как-то раз Сталин накрыл культуру генерал-лейтенантом Пантелеймоном Пономаренко, который в войну руководил партизанским движением, а потом, будучи послом в Голландии, устроил мордобой в полиции, за что и был депортирован. Бравый генерал-партизан за год, что руководил культурой, не успел никого побить, поскольку Сталин умер и вместо генерала назначили философа Георгия Александрова. Тот взялся за дело активно, я бы даже сказал, горячо. Особенно глубоко вникал в проблемы советского балета, уделяя пристальное внимание творчеству балерин. Продержался год. Попался на организации подпольного борделя и был изгнан. История эта, получившая название "дело гладиаторов" (один из подельников Александрова, член-корр. АН СССР Еголин на вопрос Хрущева, зачем он в его годы туда полез, ответил испуганно, что он "ничего не делал, только гладил"), на долгие годы осталась одним из наиболее ярких событий в советской философии...
Источник:
] 
